Две дамы и король - Играева Ольга (бесплатные серии книг txt) 📗
— По поводу посетителей узнайте у Милы, — жестко сказал он — слишком жестко для ситуации.
Он это понял и продолжил уже спокойнее:
— А что касается меня, то в деталях я уже не помню, а в общих чертах… До половины пятого я был в офисе, принимая, как вы верно заметили, посетителей и занимаясь повседневной работой. К пяти уехал на переговоры, переговаривался до половины седьмого — Олег расскажет поподробнее, он все время был со мной.
Потом мы поехали с ним за подарком Тае Ивановой — в центр по бутикам, а к девяти вернулись в офис. С девяти до половины двенадцатого мы с завотделом прозы издательства Никитиной обсуждали планы работы. Около двенадцати я отправился к Ивановым в Тушино.
— Вы вроде бы перед этим звонили супруге…
— Да, около половины двенадцатого позвонил, сказал, что скоро буду.
— А второй раз?
— Не понял. Что значит «второй раз»?
— Ну, — объяснил Занозин, — был ведь и второй звонок примерно полчаса спустя.
— Нет, — мотнул головой Губин. — Не было. Кто вам такое сказал?
Занозин промолчал. Какой смысл Губину скрывать, что был и второй звонок? Надо об этом подумать как следует на досуге.
— Спасибо, этого пока достаточно, — наклонил голову Занозин. — Кстати, я еще в прошлый раз обратил внимание на ваши очки — очень хорошие. Я недавно к окулисту наведался — как в управлении компьютеры поставили, так зрение стало садиться с катастрофической скоростью… Скоро тоже без очков обходиться не смогу. У вас близорукость?
— Около минус двух, — без особой любезности ответил Губин.
— Ну, — замахал руками Занозин, — у меня, слава богу, меньше… Где такие очки делают?
— Где угодно. Названия магазинов можете уточнить у Милы, — покосился на него Губин. — А вы уверены, что вам нужны именно такие? Мои в эксклюзивном салоне сделаны за бешеную цену. Не скажу, будто это что-то сверхнеобычное, плата в основном за престиж, за то, что в этом московском салоне сотня самых богатых очкариков страны очки заказывает.
— Что, какие-то особые линзы?
— Да нет, по-моему, самые обычные. Правда, врезаны очень хорошо.
— А, наверное, за прочность особый тариф? — высказал предположение Занозин.
— Бьются, как и все остальные, — неприятно рассмеялся Губин. — Заказывать такие очки — мотовство, но тяга к шику в людях примитивных, таких, как ваш покорный слуга, неистребима. Выпить хотите?
Занозин отрицательно замотал головой.
— А я, пожалуй, выпью.
Губин направился к двери, ведущей в комнату Отдыха. Занозин со своего места видел, как он подошел к бару, встроенному в середину мебельной стенки, открыл стеклянную дверцу, достал бутылку коньяку и чистый бокал. Рядом на стене висела большая фотография Киры Губиной в траурной рамке и с крестиком. Занозин с интересом рассматривал ее — ведь по сути дела он никогда не видел жену Губина. Фото Киры было, наверное, двадцатилетней давности.
Спокойная, чуть грустная улыбка. Красивая…
Губин обернулся:
— Не передумали?
И тут… Занозин остолбенел. Он не ответил Губину — тот, впрочем, и не ждал ответа, — а, привстав с кресла и вытянув шею, вглядывался через плечо Губина в глубину комнаты. За затемненным стеклом бара виднелась бутылка водки — обыкновенная по форме, белого стекла. Обыкновенная… Если не считать того, что это была «Лукойловка».
Выйдя от Губина, Занозин из приемной позвонил в управление. Карапетян был уже на месте. Никакими обнадеживающими новостями он начальника не порадовал. Сашка пропахал списки клиентов обоих эксклюзивных салонов оптики вдоль и поперек — отбирал их по принципу даты (заказ после дня убийства), по принципу пола (мужчины), по принципу характера линз (для дали около минус двух) и, наконец, по принципу знакомой фамилии. Никакого результата.
По нулям. Ни один из фигурантов дела в этих списках не значился, хотя вообще знакомых фамилий Карапетян там обнаружил кучу — известные певцы, актеры, режиссеры и политики пользовались услугами оптических салонов вовсю, приобретая самые престижные в сезоне стекла. Все они, подумал Занозин, оказались теми самыми «примитивными людьми», чья тяга к шику неистребима, по определению Губина. Это Занозин подумал уже от досады. Плохо, что эта ниточка оборвалась. Не так уж у него их много, этих ниточек. Впрочем, в голове вертелась какая-то, как ему казалось, дельная мысль, связанная с этими очками. Но она пребывала еще на стадии формулирования, и прочитать ее он не смог.
Занозин не стал говорить Карапетяну по телефону о своем открытии, сделанном в кабинете Губина. Но и Карапетян, как Вадиму показалось, не все ему сказал. Занозин надеялся, что они еще встретятся в управлении и успеют поговорить. Что касается «Лукойловки», то, как ни был Занозин поражен тем фактом, что водка, как ему думалось, померещившаяся Щетинину в алкогольных грезах, существует на самом деле, он старался не делать далеко идущих выводов.
«Надо позвонить в офис „ЛУКойла“ и выяснить, может, такие бутылки подарены всей, так сказать, московской бизнес-элите. Но слишком много совпадений — очки с минус два из эксклюзивного салона, хотя в списках клиентов, купивших те самые суперпуперлинзы, Губин и не значится, водка эта, мотив есть… В принципе можно согласиться с Карапетяном — возможность совершить убийство у него тоже могла быть. Особенно, если допустить сговор с телохранителем Олегом…»
Узнав у Милы, как пройти к кабинету воскресшего покойника, Вадим отправился туда, очень рассчитывая Булыгина там застать. Еще раньше его поразило, что два несчастья случились в конторе одно за другим, и, наверное, поэтому у него сформировалось необъяснимое и иррациональное убеждение, что они связаны друг с другом. Появление Булыгина эту убежденность поколебало. Или не поколебало? Занозин сам не мог понять. В общем, все это очень странно.
Булыгин оказался цветущим, даже слишком — щеки могли быть и поменьше — мужчиной лет сорока с нерасполагающей внешностью. Узнав, кто такой Занозин и откуда он, Булыгин усмехнулся и убрал из глаз неприветливое выражение.
— Вы по мою душу из-за моего якобы исчезновения? — поинтересовался он иронически.
— Не совсем, — объяснил Вадим. — По поводу вашего исчезновения, как я понимаю, дело завести не успели. Тут другое… Вы знаете, что за время вашего отсутствия была убита Кира Губина?
— Да-да, — горестно закачал головой Булыгин. — Девочки мне сказали… Совершенно неожиданно. Не понимаю… Наверное, трагическая случайность — какой-нибудь алкаш или наркоман, которому не хватало на дозу.
— Может быть, — отозвался Занозин, — Тем не менее мы расследуем все версии. У Киры Губиной были враги?
— Ну, что вы, — снисходительно протянул Булыгин. — Какие враги могут быть у домохозяйки?
С чего? Какой-нибудь слесарь из дэза, на которого она нажаловалась начальству? Или продавец в обувном, которому она закатила скандал из-за дефектной пары туфель? Я бы скорее уж подумал о делах сердечных…
— Что вы имеете в виду? — бесстрастно поинтересовался Занозин, хотя уже понял, о чем заведет речь доброжелательный друг Губина. Тон Булыгина показался Занозину своеобразным.
— Вы знаете, я знаком с Губиными около пятнадцати лет — столько их никто здесь не знает. Ведь вся эта губинская империя появилась всего лет пять назад — да не империя, а лишь ее зародыш. И все, кто с ним сейчас работает, знают его лишь пару лет. Разве еще Дима Сурнов… В общем, Губины были совсем не такие голубки, как вам, насколько я понимаю, старались внушить все кругом. Кира вышла за Сергея от отчаяния, как я понял. Он влюблен был очень, а у нее около двадцати пяти лет назад случилась какая-то душевная драма. Она махнула рукой — и за него как в омут. Ведь сын, хотя Губин воспитал его с рождения, не его — не Серегин. Кстати говоря, лет десять назад Кира чуть было не ушла от Сергея… Объявился некто, может быть, Кирина первая любовь… Это, между прочим, семейная тайна. Мало кто в курсе.
В общем, много чего промеж них было…
— Но при чем тут смерть Киры Губиной?
