Херувим - Дашкова Полина Викторовна (лучшие книги TXT) 📗
Освобожден он был условно-досрочно, в связи с резким ухудшением состояния здоровья. В приложенном медицинском заключении стоял диагноз: открытая форма туберкулеза. В той же папке находилась копия свидетельства о смерти. Михеев Юрий Павлович скончался через три месяца после освобождения в инфекционном отделении архангельской горбольницы.
Что касается родителей и младшей сестры Михеева Ирины, то все они четыре года назад переехали на постоянное место жительства в США.
Анжела ждала в коридоре, полностью одетая, с небольшим рюкзачком у ног и компьютером, запакованным в сумку, на коленях.
–?Я вас не очень напрягаю? – спросила она.
В полумраке коридора, сквозь прорези повязки, ее глаза светились как болотные огни.
–?Да нет, ничего.
–?Вы не думайте, я не такая наглая и мне на самом деле жутко неудобно. Но так получилось, у Генки ангина, температура высокая. А денег он мне опять не оставил ни копейки. Вас, наверное, дома ждут, сегодня выходной, к тому же вы только что вернулись из командировки. А вы вообще-то замужем?
–?Нет.
–?Но были?
–?Была.
–?А дети есть?
–?Дочь. Четырнадцать лет.
–?О, как раз средний возраст моих фанатов и фанаток. Как зовут?
–?Шура. Александра.
–?Интересно, она мои записи слушает?
–?Иногда слушает. Но не фанатка.
–?Вы обиделись?
–?С чего ты взяла? Просто устала.
Юлия Николаевна чувствовала себя скверно.
«Зачем я это делаю? – повторяла она, вышагивая рядом с Анжелой по пустому просторному холлу, проходя мимо охранника-лейтенанта. – Мне интересно знать, кто такой объект „А“, каким образом он связан с Анжелой и почему она с ненавистью рвала его фотографию. Она не сделала этого раньше и не отложила на потом, не дождалась, когда я уйду. Рвать фотографию – довольно интимное занятие. Она сделала это при мне нарочно? Заметила, как я уставилась на снимок? Ждала вопроса? Господи, ну что за бред? У Анжелы хроническое эмоциональное недержание. Она делает в каждый конкретный момент, что хочет, и совершенно не думает о реакции окружающих. Это просто такой тип темперамента. Вернее, это имидж „анфант терибль“, который сначала стал привычной формой поведения, а потом незаметно превратился в ее суть. А полковник, оказывается, смотрел и слушал нас все это время. Иначе зачем звонить мне в кабинет? Мобильник работал, и никакой срочности не было. Просто полковник не мог допустить, чтобы Анжела назвала имя объекта „А“. Действительно, зачем мне знать его имя?»
Охранник поднял голову и проводил их внимательным взглядом.
–?Всего доброго, – кивнула ему Юля. Он вежливо кивнул в ответ. Юля твердо пообещала себе, что ни за что не станет задавать вопросов о порванной фотографии.
В машине она включила музыку. В магнитофоне уже стояла кассета Вертинского. Анжела тут же стала подпевать, не разжимая губ. Мычала она весьма выразительно. Когда кончилась первая песня, она произнесла:
–?Обожаю Вертинского! Он прикольный. Нервы успокаивает. Меня, знаете, до сих пор трясет.
–?Почему?
–?Да все из-за этого придурка.
–?Ты о ком? – рассеянно спросила Юля.
–?Не важно. А Генка получит по ушам, это точно. Спрашивается, какого хрена он мне эту сволочь приволок? Неужели нельзя было заранее просмотреть фотографии? Знает ведь, как у меня сейчас с нервами плохо!
Это было похоже на мысли вслух. Но такой монолог вполне можно было произнести и дома, в одиночестве. Юля поняла, что девочке нужен слушатель. Эмоциональное недержание – вещь неприятная. Юля чуть усилила звук.
сладко грассировал волшебный тенор.
–?Вот, вот, из этой песни мы хотели сделать клип, – заявила Анжела, – но не успели. Все из-за этой скотины. Знаете, есть такие подлые мужики, которые к тебе тупо клеятся, и, если их посылаешь, они начинают всем свистеть, что это ты клеилась, ты его прямо достала, на шею вешалась.
–?Знаю, – напряженно улыбнулась Юля и быстро, чуть фальшиво продолжила: – Это как в анекдоте про Васю и Брижит Бардо.
–?Расскажите.
–?Да ну, он старый, с бородой.
–?Все равно расскажите.
–?Ладно. Слушай, но если будет смешно, не смейся. Тебе нельзя. Впрочем, он не особенно смешной. Приезжает Брижит Бардо в Москву. Охрана еле отбивается от поклонников. Приемы, Кремль, Большой театр, все как положено. В последнюю ночь перед отлетом к ней в номер влезает маленький такой, всклокоченный мужчинка. Она хочет позвать охрану, но мужчинка падает на колени и говорит: «Умоляю, успокойтесь, я совершенно безопасный. Меня Вася зовут. Я обожаю вас, все ваши фильмы смотрел по двадцать раз. У меня к вам огромная просьба. Вы когда подниметесь на трап самолета, обернитесь к толпе, крикните: „Вася!“ И помашите рукой. Больше мне ничего не нужно». На следующий день она улетает. В аэропорту толпа поклонников. В толпе Вася. Она поднимается на трап и делает как он просил. А он громко, на всю толпу кричит: «Отстань, дура! Надоела!»
–?Я бы таких Вась душила собственными руками, – пробормотала Анжела.
–?Что, поклонники замучили? – сочувственно улыбнулась Юля.
–?При чем здесь поклонники? Их почти не осталось. Скоро вообще не будет. Просто один такой придурок очень сильно испортил мне жизнь. Очень сильно. Только зовут его не Вася, а Станислав Владимирович Герасимов. Вы видели, как я фотографию порвала?
–?Видела, – кивнула Юля и подумала: «Интересно, продолжает ли нас сейчас слушать господин полковник и если да, то что он на это скажет?»
–?Вот. Это он. Стас Герасимов, – с ненавистью прогудела Анжела, – его поганая рожа. Ненавижу. Как он ко мне клеился, это надо было видеть! Я сначала отнеслась к нему вполне спокойно. Он внешне вроде бы нормальный. Но потом поняла: придурок. Полнейшее дерьмо. Ну и послала его подальше. А он, мало того что пошел всем свистеть, будто это я липла к нему как банный лист. Он еще распустил слух, что я на колеса подсела и пыталась его подсадить, так сильно хотела его, секс-гиганта, затащить в койку.
–?Мерзавец, – согласилась Юля, – и что, нашлись дураки, которые ему поверили?
–?А то как же! – Она завелась всерьез, но не могла кричать, у нее получался утробный рык: – Он умеет очень убедительно врать. Ненавижу!
–?У тебя были из-за его вранья неприятности?
–?Неприятности? Ну да, мне немножко личико попортили. Только лишь.
–?Прости, не поняла.
–?Все из-за него, понимаете? Вот это все, – она ткнула пальцем в повязку на лице, – из-за Стаса Герасимова! Только из-за него!
Юля резко затормозила. Они ехали по темному узкому переулку, и проезжую часть не спеша переходила собака.
Анжела вскрикнула, нечаянно раскрыла рот и тут же застонала:
–?Ой, мамочки, как больно!
–?Господи, ну что такое? – Юля медленно развернулась к обочине. – Где больно?
Сзади завизжали тормоза, вспыхнули фары. Юля вдруг поняла, что все это время за ними следовала скромная аккуратная иномарка темно-синего цвета с антенной и запоминающимся номером – 123.
«Что же в этом странного? Мальчик с вахты сообщил, что мы вышли из клиники вместе, и за моей машиной пустили „хвост“, как в шпионском кино. Что же странного, наоборот, хорошо. Если Анжела дружит с террористом, если это он избил ее, а потом взялся оплачивать лечение и звонил мне ночью, то я сейчас везу маленькую бедненькую бомбочку замедленного действия».
–?Посмотрите, что там у меня? Ужасно болит, – стонала «бомбочка» и сверкала в полумраке зелеными, полными слез глазами.
–?Чтобы посмотреть, я должна снять повязку.
–?Ну так снимайте же скорее!
–?Я не могу сделать это в машине. Во-первых, у меня руки грязные, во-вторых, здесь плохой свет, я ничего не увижу. Придется ехать назад, в больницу.
–?Может, мы просто доедем до моего дома, вы подниметесь и посмотрите? – гулко промычала Анжела.
