Дамам на все наплевать - Чейни Питер (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗

Ну, как, понимаете теперь? Неплохая идея?!

И Бэрдль принимается за дело. Он посылает Фернандеса на гасиенду Алтмира, чтобы рассказать Перейре о новом плане. После этого он уговаривает Генриетту поехать туда, чтобы она могла там отдохнуть от пережитого. Генриетта с радостью соглашается, ей хотелось рас— сеяться после того, как она узнала о трагической смерти мужа. Очень может быть, что она обвинила во всем себя, думая, что поступок Грэнворта мог быть следствием их последнего разговора. Она постоянно думала о том, что, если бы она не была так груба с ним, может быть, этого и не произошло бы.

О'кей! Бэрдль выжидает. Он знает, что наличных денег у Генриетты немного. Он знает также, что, как только она их истратит, она возьмется за государственные облигации, которые они ей напечатали. Но как только она попытается обменять где-нибудь эти фальшивки, в дело сразу же вступят федеральные власти, и назначенный для расследования агент неизбежно заинтересуется обстоятельствами смерти Грэнворта Эймса.

Тогда три письма Генриетты к мужу, найденные в письменном столе, он пересылает Фернандесу и велит их положить в доме Генриетты в такое место, где бы федеральный агент мог легко их обнаружить.

Все так именно и произошло. Меня назначают для расследования этого дела. Я еду в Нью-Йорк и посещаю контору Бэрдля.

И пока я находился в Нью-Йорке, он присылает мне анонимное письмо, в котором сообщает, что если я посещу домик Генриетты, то там я могу найти кое-какие письма, которые откроют мне глаза на очень многое.

Получив анонимку, я действительно сразу выехал в Палм Спрингс и на ранчо Генриетты нашел все три ее письма. У меня сложилось впечатление, что Грэнворт отнюдь не покончил жизнь самоубийством, а что убила его Генриетта.

Бэрдль знал, что я еще буду потом говорить с ним по этому поводу, и он заранее сочинил историю, после которой дела Генриетты еще более ухудшились. Он сказал мне, что договорился со слугами, чтобы они утверждали, что в Нью-Йорке ее в тот вечер не было. Это нужно было якобы для того, чтобы ее имя не упоминалось в деле.

Но, как все преступники, этот тип допустил ошибку. А именно на это я и рассчитывал. Я стал проверять, что из себя представляет Фернандес, и оказалось, что он — бывший шофер Эймса. Это насторожило меня. Самая, конечно, большая ошибка, которую они допустили, — это убийство Сэйджерса. А самая большая глупость — что они хотели пришить все это дело Генриетте. Они все с таким упорством старались доказать, что все сделала именно она — хотя сначала якобы и пытались выгородить ее, — что мне все это дело показалось очень подозрительным.

Еще одна крупная ошибка — Фернандес рассказал мне о Полетте, потому что к этому времени Грэнворт Эймс уже изменил свое лицо и даже близко знавшие его люди не могли бы его узнать. И Фернандес решил, что совершенно спокойно может рассказать мне о Полетте, поскольку вряд ли я надумаю ехать куда-то в Мексику и разыскивать ее.

Фернандес вообще был совершеннейшим ослом. Сначала он всяческими угрозами принуждал Генриетту выйти за него замуж. Потом, когда приехал я, он вдруг объявил, что не хочет жениться на ней, поскольку подозревает, что она была замешана в печатании фальшивых бумаг.

И я разгадал этого парня. Я понял, что Фернандес, Перейра и Лэнгтон Бэрдль ведут общую игру. Поэтому я решил поехать в Мексику, чтобы увидеться с Полеттой. Но прежде чем уехать, я отвез Генриетту в полицию и грубо ее там допрашивал, чтобы создать впечатление у Фернандеса и Перейры, что я подозреваю в убийстве Грэнворта Эймса Генриетту и уезжаю в Нью-Йорк для того, чтобы официально оформить обвинение против нее.

В Нью-Йорк я, конечно, не поехал, а отправился в Мексику. Как только я туда приехал, я разыскал Полетту и поговорил с ней. Она, кстати, тоже совершила ряд ошибок. Она попросила по телефону Луиса Даредо, который увивался за ней, чтобы тот пристрелил меня по пути в Зони, куда я поеду, чтобы увидеть ее умирающего от чахотки мужа. Полетта решила, что будет спокойнее, если она уберет меня с их дороги.

У них ничего не вышло, мне удалось удрать, но тогда я все еще не докопался до всей правды. Потом мне все стало ясно. И я узнал все, как есть, потому что преступники после ряда удач становятся в конечном итоге беспечными и обязательно совершают крупные ошибки.

Когда я приехал к доктору Мадралесу в Зони и поднялся с ним наверх, то увидел там умирающего парня. Я даже пожалел его, беднягу. Тогда я еще ничего не подозревал. Он, естественно, рассказал мне историю, которая вполне совпадала с тем, что говорила мне Полетта. Вероятно, она предупредила его по телефону. Но, когда я находился в комнате больного, я увидел нечто, что показалось мне очень странным и навело на некоторые мысли. За ширмой я увидел корзинку для бумаг, па дне ко— торой стояла огромная пепельница, полная окурков. Окурки рассыпались по дну корзинки. Их было там штук шестьдесят.

И я понял, что кто-то поспешно убрал эту пепельницу со столика больного перед тем, как разрешить мне войти. Сделано это было потому, что у меня сразу могли возникнуть подозрения, если я увижу, что парень, умирающий от туберкулеза, выкуривает в день по крайней мере шестьдесят сигарет.

И тут я все понял. Я понял, почему Полетта не хотела, чтобы я ехал в Зони. Спустившись вниз, я попросил Мадралеса помочь мне получить от Бенито письменные показания. Я отпечатал их, дал подписать «больному». Когда я вернулся к себе, я сравнил подпись «больного» с подписью Руди, которую он поставил на документе примерно год тому назад. Почерк был явно другой. И это объяснило мне все, что я хотел знать.

Сегодня, прежде чем приехать сюда, я побывал в доме Генриетты и нашел там письмо Грэнворта Эймса и тоже сравнил почерк. Подпись под показаниями «Руди Бенито» и подпись в письме Грэнворта идентичны, сделаны одним человеком. Парень, которого я увидел в Зони, так называемый больной, умирающий от туберкулеза, который, вероятно, ржал от удовольствия, что ему так ловко удалось провести федерального агента — меня, был вовсе не Руди Бенито. Это был Грэнворт Эймс!

Я взглянул на Полетту. Она откинулась на спинку стула и безжизненно смотрела в потолок. Казалось, что сейчас с ней случится обморок.

Я взял одну из телеграмм, переданных мне Меттсом.

— Если тебе это поможет, Полетта, когда ты будешь разговаривать завтра с адвокатом, — сказал я ей, — можешь послушать, о чем говорится в этой телеграмме. Она из Нью-Йорка. Согласно инструкции, которую я дал сегодня утром из Юмы, когда ты делала там себе прическу, Лэнгтон Бэрдль и Мэри Дубинэ арестованы. Бэрдля как следует допросили, и он все рассказал. Он столько наговорил про тебя, что теперь тебя, безусловно, упекут за решетку на довольно солидный срок.

Полетта, наконец, взяла себя в руки. Она выпрямилась, даже слегка улыбнулась мне.

— Что ж, признаю, ты выиграл, — сказала она. — Я действительно была дурой. Я думала, что ты просто обычный мелкий шпик. Откуда мне было знать, что у тебя такая умная голова?

Я посмотрел на Генриетту. Кажется, она чего-то испугалась. Губы ее дрожали.

— Лемми, — с трудом выговорила она, — значит, Грэнворт не умер? Значит, он жив?.. В Мексике?.. Я…

— Одну минуточку, дорогая моя, — остановил я ее. — Боюсь, что вас ожидает еще один удар.

Я взял со стола другую телеграмму. Она была послана из Мексики начальником полиции округа Зони. Я прочитал ее вслух: