Шелкопряд - Гэлбрейт Роберт (онлайн книга без .txt) 📗
– Хочешь почитать Тиму сказку на ночь, Корми? У нас есть новая книжечка, правда, Тимми?
Этого Страйку хотелось меньше всего на свете: он предвидел, что гиперактивный ребенок, которого придется держать на руках, непременно будет молотить ему ногами по правому колену.
Хозяин дома повел Страйка в кухню-столовую. Здесь были стены кремового цвета и голые половицы; в торце, у застекленных дверей, стоял длинный деревянный стол в окружении стульев с черной обивкой. Страйку смутно помнилось, что, когда он приходил сюда с Шарлоттой, стулья были другого цвета. Хелли увязалась следом и всучила гостю аляповато-яркую книжицу. Он волей-неволей присел к столу и, когда ему под бок силком усадили крестника, взялся за сказку «Кенгуру, который любил прыгать», выпущенную (в другое время он бы не обратил внимания) издательством «Роупер Чард». Проделки кенгуру совершенно не заинтересовали Тимоти, поглощенного световым мечом.
– А теперь – спатеньки, Тимми, только сперва поцелуй Корми, – велела сыну Хелли, но тот, с молчаливого согласия Страйка, выбрался из кресла и с протестующим воплем бросился из кухни.
Хелли побежала за ним. С лестницы крики матери и сына уже не так резали слух.
– Он разбудит Тилли, – предсказал Энстис, и действительно, Хелли вскоре появилась на пороге, неся на руках ревущую годовалую дочку, которую тут же сунула мужу, чтобы проверить томившееся в духовке мясо.
Страйк тупо сидел за кухонным столом и, ощущая нарастающий голод, благодарил судьбу, что у него нет детей. Примерно через три четверти часа Энстисы уговорили Тилли вернуться в кроватку. В конце концов подали жаркое, а к нему еще одну пинту «Дум-бара». Казалось бы, можно было расслабиться, но Страйка не покидало чувство, что Хелли Энстис готовится к атаке.
– Я ужасно, ужасно расстроилась, когда узнала про вас с Шарлоттой, – обратилась она к нему.
Страйк с полным ртом поблагодарил ее за сочувствие неопределенным жестом.
– Ричи! – кокетливо одернула она мужа, когда тот попытался налить ей вина. – Ни-ни! У нас опять будет прибавление, – гордо сообщила она Страйку, положив ладонь на живот.
Страйк проглотил мясо.
– Поздравляю. – Он не мог уразуметь, какая в этом радость.
Тут, как по условному сигналу, в кухню вбежал сын хозяев и заявил, что хочет кушать. К огорчению Страйка, из-за стола поднялся Энстис, а Хелли, поддев вилкой говядину по-бургундски, осталась сидеть и сверлить гостя глазами-бусинками.
– Значит, свадьба – четвертого. Представляю, насколько тебе тяжело.
– У кого свадьба? – не понял Страйк.
Хелли изумилась:
– У Шарлотты, у кого же еще?
Сверху доносилось приглушенное нытье его крестника.
– Шарлотта выходит замуж четвертого декабря, – повторила Хелли и только сейчас поняла, что первой сообщила ему эту весть; но на лице Страйка промелькнуло нечто такое, отчего ее радостное возбуждение тут же сменилось нервозностью.
– Я… так я слышала, – пробормотала она, опуская глаза, когда в кухню вернулся Энстис.
– Разбойник маленький, – сказал он. – Я ему пригрозил, что отшлепаю, если он снова вылезет из кровати.
– Он просто разволновался, – вступилась Хелли, которая еще не оправилась после молнии, промелькнувшей в глазах Страйка, – потому что у нас в гостях Корми.
Говядина у Страйка во рту превратилась в резину с пенопластом. Как Хелли Энстис разнюхала, когда у Шарлотты свадьба? Энстисы не принадлежали к одному кругу с Шарлоттой и ее будущим мужем, который (Страйк презирал себя за услужливую память) был сыном четырнадцатого виконта Кроя. Что могла знать Хелли Энстис об элитных мужских клубах, дорогих ателье Сэвил-роу и накокаиненных супермоделях – о том, что составляло особый мир, проплаченный для достопочтенного Джейго Росса с рождения? Ровным счетом ничего, как и сам Страйк. Шарлотта, которая чувствовала себя в том мире как рыба в воде, сошлась со Страйком на нейтральной территории, где каждому было чуждо окружение другого, где сталкивались два несовместимых круга и не прекращалось перетягивание каната.
Тимоти с истошным ревом опять вбежал в кухню. На этот раз родители встали из-за стола вдвоем, чтобы совместными усилиями водворить его в спальню, а Страйк, даже не заметив их ухода, погрузился в духоту воспоминаний.
Шарлотта была настолько взрывной, что один из отчимов даже рискнул направить ее на принудительное лечение. Она лгала, как другие дышат; она была порочна до мозга костей. Самый длительный срок, который они со Страйком смогли провести без расставаний, составил два года, и все же, едва оправившись от разбитого доверия, они начинали тянуться друг к другу и всякий раз (как казалось Страйку) становились еще более уязвимыми, чем прежде, но от этого их взаимное влечение только крепло. Шарлотта, невзирая на возмущение отчаявшихся родных и близких, целых шестнадцать лет снова и снова возвращалась к грузному, незаконнорожденному, а с недавних пор еще и увечному солдату. Окажись в такой ситуации любой из его друзей, Страйк посоветовал бы ему уйти и не оглядываться, но Шарлотта проникла к нему в кровь, как вирус, бороться с которым бесполезно – можно лишь попытаться контролировать симптомы. Окончательный разрыв произошел восемь месяцев назад, перед тем как на Страйка обрушилась известность в связи с делом Лэндри. После непростительного обмана Шарлотты он хлопнул дверью и ушел насовсем, а она вернулась в тот мир, где мужчины до сих пор охотятся на куропаток, а женщины хранят в сейфах фамильные диадемы, в тот мир, который, по ее заверениям, она презирала (хотя и это теперь обернулось ложью…).
Энстисы вернулись без Тимоти, но зато с плачущей, икающей Тилли.
– Радуешься небось, что сам такими не обзавелся? – игриво спросила Хелли, присаживаясь к столу с Тилли на коленях.
Страйк равнодушно усмехнулся, но возражать не стал.
Ребенок когда-то был: вернее, только призрак, обещание, а потом такая же призрачная смерть. Шарлотта сказала ему, что беременна, отказалась идти к врачу, стала путаться в датах, а потом объявила, что все закончилось, ничем не подтвердив правдивость этой истории. Большинство мужчин не смирились бы с таким враньем; для Страйка (она безусловно это предвидела) тот обман положил конец всем обманам и убил те крохи доверия, которые еще оставались после долгих лет ее патологической лживости.
Свадьба – четвертого, то есть через одиннадцать дней… Как об этом прознала Хелли Энстис?
У него даже всколыхнулась странная благодарность к обоим Энстисам-младшим, которые своим нытьем и непослушанием лишали взрослых возможности вести нормальный разговор за десертом, состоявшим из пирога с ревенем и пудинга со сладким соусом. Долгожданный миг настал лишь тогда, когда Энстис предложил, чтобы они вдвоем взяли еще по пинте и перешли к нему в кабинет, чтобы обсудить заключение судебно-медицинской экспертизы. Сонная Тилли и вконец разбушевавшийся Тимоти, который прибежал сообщить, что разлил на кровать стакан воды, остались на попечении Хелли; та слегка надулась, не сумев вытянуть из Страйка никаких свежих подробностей.
Кабинетом служила заставленная книгами каморка рядом с прихожей. Уступив компьютерное кресло гостю, Энстис сел на старый топчан. Задергивать занавески они не стали; в оранжевом свете уличного фонаря за окном моросил мелкий, как туча пылинок, дождь.
– Криминалисты жалуются, что такой холерной работы у них еще не было, – начал Энстис, и Страйк весь обратился в слух. – Учти, это неофициальные сведения, окончательного заключения пока нет.
– Они смогли хотя бы установить, от чего наступила смерть?
– От удара по голове, – сказал Энстис. – У него проломлена задняя часть черепа. Смерть, возможно, не была мгновенной, но повреждения мозга так или иначе несовместимы с жизнью. Был ли он мертв, когда ему вспороли живот, точно сказать нельзя, но почти наверняка он был без сознания.
– Это утешает. А связали его до или после того, как огрели по башке?
– На этот счет мнения разошлись. На коже запястья под веревкой обнаружена гематома; вроде бы она указывает, что связали его еще живым, но был ли он при этом в сознании, установить невозможно. Сложность в том, что из-за этой чертовой кислоты, разлитой повсюду, на полу не осталось никаких следов возможной борьбы или перетаскивания тела. Убитый был грузным, тяжелым…
