Ночная погоня (Повести) - Кулешов Александр Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Друзей у них было много, и в гости они ходили часто. Но тут наметилось явное размежевание. Несмотря на примечательную красоту и все признаки любви к Никитину, которую она не скрывала, его товарищам Лена не нравилась.
Разумеется, они были приветливы, галантны, гостеприимны, но Никитин чувствовал, что это делается ради него.
Дима Сурков, например, занимавшийся у одного с Никитиным тренера.
— Видишь ли, — говорил он раздумчиво, стараясь подбирать выражения помягче, — не настоящая она какая-то. Не обижайся, Валька. Тебе, в конце концов, судить. Но, с другой стороны, ты не можешь судить в этом деле объективно. Со стороны видней.
— Но ведь она же… — горячился Никитин.
— Знаю, влюблена. По всему видно. Бесспорно. Но как бы тебе сказать? Мне кажется, что вот так она могла бы любить еще сто человек. Нет, не одновременно — последовательно. Ну, понимаешь, вот есть женщина, которая любит самозабвенно именно тебя. Ни до тебя, ни после никого так уже не полюбит, да если б тебя и не было, никого бы так не любила. По-другому. А Лена твоя, она любит вообще так, любого, кого любит, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Не было б тебя, она так же отчаянно была бы влюблена в другого. Исчезнешь ты — следующего, а за ним следующего будет так любить. Да и до тебя…
— Но она же девчонка…
— Э нет! В чувствах она зрелый человек, поверь мне. Просто она вообще такая. И в двадцать пять, и в тридцать, и в сорок будет такой же. Ну, легкомысленная она, что ли. Или это другое. Вот она постановила для себя, что влюблена, и шлюзы открылись. Потом решит, что влюблена в другого, — повторится то же. Таких, как ты, она, наверное, еще не встречала, но ведь встретит. Подобные ей быстро забывают.
Дима Сурков во многом был прав, в одном он ошибался — Лене никогда не суждено было забыть Никитина…
Иногда Никитин мечтал. Прохаживаясь с жезлом в руке вдоль широкой асфальтовой магистрали, по которой уже прохладный ветерок то и дело гонял начинавшие желтеть листья, он мечтал. Это не мешало ему зорко следить за машинами, останавливать нарушителей — вообще выполнять свои прямые служебные обязанности.
Отнюдь.
Просто в какие-то спокойные минуты он представлял, что они с Леной вместе. Он избегал находить этому понятию более точное определение — просто вместе. В основном он мечтал о том, что Лена станет другой — она будет серьезной, с чувством ответственности; будет увлечена своей профессией педагога, к каковой ныне ома относится довольно иронически, будет любить его, Никитина, не восторженной любовью, а глубокой, спокойной, «солидной». Никитин досадливо обрывал свои мечты, когда над головой его любимой начинал светиться нимб. А вообще здорово, если б она стала такой, какой он хотел! Но, наверное, само ничто не приходит, надо над этим работать, воспитывать ее, разумеется, незаметно, чтобы она и не догадывалась…
— Девчонки, он меня перевоспитывает, — увлеченно рассказывала Лена своим внимательно слушавшим подругам, — ведет душеспасительные беседы.
— А ты? — вопрошала Нина.
— Поддаюсь! Всецело. Скоро запишусь в секцию самбо — буду вас швырять через стол. Хочешь, сейчас?
Лена набрасывалась на подруг, начинались визг, возня, пока все трое в изнеможении не падали на диван, растрепанные и тяжело дышащие.
— Нет, вы только подумайте, — продолжала Лена, отдышавшись, — он, например, не понимает, зачем я учусь в педагогическом, если не собираюсь учить детишек! Я объясняю — язык хочу знать, а там куда-нибудь в интересное место. «В какое?» — спрашивает. А я откуда знаю? Я сама не знаю. Ты вот, Валя, знаешь?
Валя презрительно пожала плечами.
— Я-то знаю. Я, между прочим, это еще в седьмом классе знала. Пойду в школу. Поработаю несколько лет; если смогу, буду в институте преподавать.
— А я, если возьмут, — в аспирантуру, вставила Нина. — Я и тему уже придумала…
— Да ладно… — Лена махнула рукой. — Вы же образцово-показательные. Вас на выставку надо, в музей, а я буду гидом — указкой в вас тыкать и объяснять на заграничных языках: «Вот идеальные бывшие школьницы, позже образцовые студентки, ныне показательные учительницы…»
Она помолчала.
— А вот он всегда знает, чего хочет. И уж он, будьте покойны, своего добьется. Он еще генералом станет…
— А ты генеральшей… — подхватила Нина.
— Нет, — сказала Лена с неожиданной грустью, — не буду я генеральшей. Он найдет лучше, настоящую, не такую балаболку, как я… Но тут же она вскочила, закружилась по комнате, запела: — «Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, стану я точно генералом, если капрала переживу!..»
— Да брось ты! — Валя растрогалась. — Все у вас будет хорошо. Между прочим, если он дослужится только до капитана, тоже ничего страшного, будешь капитаншей.
Лена иногда спрашивала себя, по-настоящему ли она любит Никитина. Дело в том, она это твердо знала, что истинная любовь беспричинна и необъяснима. Когда человек любит по-настоящему, он не может ответить, почему он может любить урода, глупца, подлеца.
А вот она отлично знала, за что любит Никитина. Она просто по полочкам могла разместить все эти «за что», Никитин умный, решительный, волевой, романтичный. Герой. Он сильный, ловкий, атлетически сложен и красив, он самбист и снайпер, спортсмен и офицер. Супермен. Когда они идут рядом, девчонки засматриваются на него, а на нее бросают завистливые взгляды.
Но однажды где-то в кино, в ожидании сеанса, они, случайно заглянув в газету, увидели постановление Президиума Верховного Совета о награждении лейтенанта милиции из далекого города. Последним словом в постановлении было «посмертно». Лена вдруг задумалась. Она себе представила, что вместо фамилии того далекого лейтенанта стоит фамилия Никитин. Ей стало страшно — она вцепилась в его руку с такой силой, словно они должны были расстаться навсегда. Она внезапно представила себе, что он больше не позвонит, не придет на свидание, вообще исчезнет из ее жизни.
Вот тогда она поняла, что любит по-настоящему. Она замучила Никитина нелепыми вопросами: не палят ли нарушители движения в инспекторов из пистолетов, не опасно ли ездить на большой скорости на мотоцикле, вооружен ли он, когда ходит в штатском, особенно ночью, и т. д.
Никитин смеялся, шутил, но Лена смотрела на него укоризненным взглядом, и ему становилось неловко.
Впрочем, долго грустить и тревожиться Лена не умела. Ее увлекала какая-нибудь очередная идея — веселая, а то и взбалмошная: то готовилась свадьба подруги, то возникала мысль кого-то разыграть, то выяснялось, что где-то, чуть не в подмосковном поселке, устраивается бал-маскарад, и она во что бы то ни стало хотела попасть туда, да еще с Никитиным.
— Тебе просто, — рассуждала она, — ты наденешь форму. Никто не поверит, что лейтенант милиции придет на такое мероприятие. А я переоденусь пьяницей — ты вроде бы меня задержал! А? Здорово?
— Гениально! — кисло улыбался Никитин. — В результате нас обоих задерживают дружинники и отправляют на психиатрическую экспертизу.
— Никакой фантазии в тебе нет, — сокрушалась Лена. — Трезвяк, сюрреалист…
— А ты знаешь, что это такое? — коварно вопрошал Никитин, но Лена спешила переменить тему разговора.
В последнее их свидание у Лены с Никитиным произошел волнующий для нее разговор. Пожалуй, это был первый разговор, откровенно затронувший их отношения.
Дело в том, что «безумная любовь» являлась темой бесед Лены с подругами или внутренних монологов молодых людей. Друг другу они еще об этом не говорили, хоть слова здесь, вообще-то говоря, не требовались. Когда парень и девушка проводят все свободное время вместе, смотрят друг на друга сияющими глазами, целуются в кино и на прощанье в подъезде — как изволите называть такие отношения? Шапочным знакомством?
А тут, сидя в сквере на скупом в тот год осеннем солнышке, они рассуждали о жизни. Как-то незаметно разговор перешел к планам на будущее. У Никитина все было ясно: его жизненная программа была начертана твердо и точно — надо было ее выполнить. Во-первых, он решил закончить еще один институт — юридический. Уже занимался, готовился, но считал, что поступать в этом году рано, а на будущий — обязательно. На вечерний или заочный — еще не решено; это зависело от начальства, как позволит служба. К тому времени, когда он кончит институт, Никитин будет капитаном. Имея такой стаж работы, два высших образования и звание капитана, Никитин рассчитывал серьезно заняться следовательской работой. Он уже сейчас читал много книг по криминалистике, ходил в НТО, надоедая там сотрудникам бесконечными вопросами, присутствовал при допросах, смотрел дела.
