Дом аптекаря - Мэтьюс Эдриан (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
— Прислал тот же гад, — объяснила она.
— Похоже, вы его чем-то расстроили.
Рут вскинула голову:
— У меня нет такого хобби — расстраивать людей. Я даже не уверена, что знаю, кто это.
— Но предположение есть?
— Подозрение. Я получила уже два таких сообщения.
— Там, где про ложь… звучит довольно специфично.
Рут возмущенно фыркнула. Она не знала, известно ли Смитсу что-нибудь о Лидии и картине. Это зависело от того, насколько долго и обстоятельно он разговаривал с Жожо, которая была единственным потенциальным источником такой информации. Она решила не спешить с откровениями.
— Возможно ли отправлять электронные сообщения анонимно?
— Запросто. Электронное сообщение имеет заголовок, показывающий, откуда оно пришло. Мошенники и жулики пользуются ремейлерами — сайтами, которые автоматически пересылают почту анонимно. Теоретически на провайдера можно получить ордер, но это требует времени. Если ваш приятель прыгает с одного ремейлера на другой, поймать его сложно. Понимаете, о чем я? Ремейлеры могут находиться где угодно, даже на краю света, в каком-нибудь интернет-кафе в Тимбукту или в темной сети.
— В темной сети?
— Исчезнувшие источники данных. Почему они исчезли? Мы не знаем. Причин может быть несколько. В вашем случае единственная мера — блокировать поступление дальнейших сообщений, для чего нужно уведомить вашего провайдера.
Рут удивленно шевельнула бровями.
— Специализируетесь на кибер-преступлениях?
— Не совсем. Интересуюсь. Слушаю разговоры. Читаю. Стараюсь не отставать от передовой криминальной мысли.
— А она есть? Эта самая криминальная мысль?
— Конечно. Преступник ведь мыслит так же, как мы с вами. Только программа у него другая и выбор средств более широкий. Риск — сильный стимулятор. Вы как относитесь к риску?
— Я? Да я даже скрэч-карты больше не покупаю.
Официант принес заказ. Смитс мрачно уставился в стакан, потом опустил палец и выловил плававшую на поверхности частичку пепла.
— Где ваш компьютер?
— А вы как думаете?
— На барже? Тогда ему крышка.
— Есть другие варианты. Он присылает сообщения на сотовый. Точнее, я получила одно.
— Ловко. А как у вас с обычной почтой?
— Получила «письмо счастья». Думаю, не от него. Там говорилось, что мне не жить, если не разошлю шесть копий всем, кого знаю, и не отправлю чек на какой-то почтовый ящик в Роттердаме.
— Отослали?
— Нет. Чудом осталась жива. Я не суеверна. Считаю, что суеверия приносят только несчастья. Если ты, конечно, не такой, как тот парень из блюза.
— Что за парень? Расскажите.
— «У меня из всех удач только неудача», — пропела Рут.
Смитс улыбнулся, показав длинные зубы цвета клавишей старого аккордеона, потом еще раз прочитал сообщение.
— По-моему, смахивает на какой-то религиозный бред, а? Как у вас с латынью?
— Не знакома.
Смитс сложил листок, но оставил его на столе.
— Мне это мало о чем говорит.
— О!
— Да. Кому-то нравится писать вам письма. Ну и что?
— Ну и что? А кто отсоединил газовый баллон? Кто оставил граффити на люке? Кто, наконец, пробрался на баржу и попытался ее затопить? Это тоже «ну и что»?
— Из всего вами перечисленного нет ничего, что вы не смогли бы сделать сами. Кстати, это относится и к электронным письмам.
Рут недоверчиво уставилась на него:
— Вы серьезно?
— Ваша подруга, Жожо, полагает, что вы хотели разделаться с ней. Она может выдвинуть обвинения. Далее… страховая компания. Они вполне могут проявить живой интерес к ее рассказу и дальнейшему развитию этой истории. Жожо упоминала о каких-то денежных проблемах, говорила, что вы превысили кредит. Не поймите меня неправильно. Я не хочу становиться на чью-то сторону. Я лишь хочу, чтобы вы поняли, как обстоят дела.
Рут даже привстала от возмущения. Кровь бросилась в лицо, и оставалось лишь надеяться, что в зеленом полумраке Смитс ничего не заметит. Вспыльчивость перешла к ней от отца. В нем же, как ни парадоксально, сей пламень угас. Годы сгладили буйный нрав, добавили невозмутимости, мягкости и доброжелательности. Теперь она одна несла фамильное проклятие. Угли полыхнули, однако Рут безжалостно подавила поднявшийся было огонь.
Гитарист снова принялся за свое, но слова Смитса до такой степени поколебали ее душевное спокойствие, что и музыка утратила недавнюю притягательность.
— Здесь не гитара, а сирена нужна, — сказала Рут. — Жожо в больнице пожелала мне отправиться в ад. Совершенно серьезно. Разговора не получилось, мы даже не поболтали. Что происходит? Что с ней такое?
— Томас Спрингер. Слышали о таком?
— Да… Кид. Это я так его называю. Мы познакомились на вечеринке. Потом он подвез меня домой.
— Она говорила и о вечеринке, и о Спрингере. Он ей нравится.
— Знаю. Между прочим, Жожо сама мне о нем рассказала.
— Она считает, что вы отобрали у нее роль. Говорит, что уже не в первый раз.
— Что? Перестаньте! — Рут в изумлении покачала головой. Когда же это был первый? Если Жожо и могла иметь кого-то в виду, то только Маартена. Невероятно! — Послушайте… Несколько лет назад я познакомила ее с парнем, за которого она собралась замуж. Собралась, но не вышла. Да, это был мой бывший… я вам про него рассказывала, он потом погиб. Но дело в том, что это она приняла его от меня, а не наоборот.
— Значит, теперь стало наоборот, — преспокойно заметил Смитс, которого ее горячность, похоже, ничуть не убедила. — А раз так, то все становится на свои места, понимаете? Вы с ней посчитались.
Рут снова вытаращилась на него:
— Скажите, где вы изучали логику? Уж не в лагере ли террористов где-нибудь в Гиндукуше?
— В групповой психологии описывается такой феномен, когда женщина тянется к мужчине потому, что точно так же тянутся к нему и другие женщины. Это стадный инстинкт. Стадная валоризация.
— Я и не отрицаю. Просто говорю вам, что это я отдала ей своего бывшего. Я свела их вместе. Никакого соперничества не было и в помине. Если о чем и можно говорить, то только о преемственности. Они были счастливы. Потом он погиб.
— И вот тогда началась депрессия.
— Я бы не сказала, что Жожо впала в депрессию. По крайней мере не в клинической форме.
— Речь не о Жожо. Я говорю о вас. Если вы так о нем заботились, его смерть, должно быть, стала для вас сильным ударом.
— Ну, — неуверенно протянула Рут, — конечно…
— Это совершенно нормально. Я имею в виду то, что у вас началась депрессия. Тем более что вы остались одна на барже. Такое преодолевается годами. Я знаю. В свое время тоже кое-что терял.
Рут застыла. Что это? Уж не ждет ли он от нее сочувствия?
— Так к чему вы завели этот разговор о депрессии?
Смитс блекло улыбнулся.
— Вы сказали, что Жожо не впала в депрессию, вот я и предположил, что, может быть, депрессия развилась у вас. С вашей стороны такое заявление прозвучало, прошу извинить, несколько бесцеремонно. Она ведь тоже его любила. Они собирались пожениться. По-моему, вы недооцениваете глубину ее чувств. — Он вытащил из кармана блокнот. — Как его имя?
— Кого?
— Вашего разбившегося приятеля.
— Маартен. Маартен Аалдерс.
Смитс записал. Он снова стал скучным, безразличным ко всему полицейским, лишь ненадолго отклонившимся от курса.
— Что касается Спрингера, — продолжала, немного оттаяв, Рут, — то я знала, что у Жожо появился новый парень. Она ведь сама мне о нем сказала. Вы еще не забыли, что мы были подругами? Были — вот ключевое слово. Но имени его Жожо не назвала, так что я и понятия не имела, кто есть кто. По крайней мере в момент знакомства. Разговорились совершенно случайно. Потом он подвез меня домой. И только тогда до меня вдруг дошло.
— Он предложил подвезти вас домой?
— Нет, это я его попросила. А что тут такого? Было холодно, поздно, и нам было по пути. Да, компаньонки или дуэньи у меня не оказалось, но на заре двадцать первого века такое случается. Я хочу сказать, что в наше время девушка может прокатиться с парнем без каких-либо последующих обязательств. Или, может быть, я совершенно неверно представляю себе нынешние предбрачные ритуалы?
