Осколки ледяной души - Романова Галина Владимировна (серия книг TXT) 📗
– А она? – Шурочка незаметно для самой себя выпила весь чай и слушала теперь «качка», как оракула, раскрыв рот и боясь спугнуть неосторожным движением.
– Да, говорит, тот, что был вчера тут под окнами. Я-то, говорит, сдуру на него наругалась, а он, говорит, оказывается, из милиции. Обещал наказать! Она всхлипнула и ушла к себе. А на другой день ее мертвой нашли. Тут уж бабки наши разошлись, так разошлись, что и не остановишь...
Шурочка быстро-быстро рассортировала в голове все, что знала и что только что услышала, и поняла вдруг, что ничего не понимает.
– Слушай, а что милиция говорит?
– Милиция? Милиция считает, что это был сердечный приступ. И когда она падала, ударилась виском о стол, – пояснил «качок», беспечно пожав огромными, с хорошие тыквы, плечами. – А как же еще? Время смерти они установили. Того парня, что отирался тут под окнами, наверняка знают. Так что по-другому быть вряд ли может.
– А чего квартира до сих пор опечатана? Нет у нее, что ли, никого? У нее там компенсации осталось до черта, родне бы сообщить, – вспомнила вдруг о своей «миссии» Шитина и засобиралась сразу, поставила чашку на стол и принялась что-то деловито записывать в блокнотик. – Нет родни-то? Или милиция до сих пор следствие ведет?
– Какое следствие? Для чего? А то у них дел там мало! – Парень хмыкнул. – Упала старуха, тюкнулась виском о стол, обычное дело. Такое сплошь и рядом случается. Редкость какая! Тут тоже вон недавно...
И вот тут из комнаты раздался недовольный тенорок его подружки. Ну так же некстати раздался, так некстати. Она принялась вопить, и хныкать, и просить чая погорячее. И чтобы муся (это уж потом Шитина сообразила, что под мусей подразумевался хозяин квартиры) непременно лег к ней под бочок.
Делать было нечего. Надо было выметаться.
Шурочка вышла из подъезда. Постояла немного, любуясь издалека своей красавицей, и тут же решительно направилась в соседний подъезд. Там через стенку от Верещагиной до недавнего времени жила вдовствующая генеральша, которая тоже почему-то следом за несчастной Надеждой Ивановной поспешила оставить этот мир.
Больше всего, поднимаясь в лифте на ее этаж, Шурочка боялась обнаружить там милицейскую пломбу. Но нет. Бог миловал. Никаких казенных бумажек. И даже на ее звонок за дверью зашебуршались и открыли через минуту.
– Здравствуйте. – Шурочка улыбнулась молодой женщине в черном кружевном платочке. – Вы меня не помните?
Та напрягла зрение и память и несколько томительных мгновений таращилась на Шитину, потом отрицательно качнула головой.
– Я подруга Тани Верещагиной – Александра, – И протянула ладошку лодочкой недоумевающей женщине. – Мы с вами как-то столкнулись во дворе.
– Ах, да... Может быть... – Женщина скорбно улыбнулась, так и не вспомнив. – Что-то не видно ее. Как у нее дела?
– Вы знаете, плохо! Очень плохо! Я могу войти? – И не дождавшись разрешения, Шура шагнула в распахнутую квартиру.
В комнату ее не пустили, демонстративно преградив проход, пришлось любопытничать через дверь гостиной.
Квартира овдовевшей генеральши поражала обилием бордового бархата, накрахмаленных кружевных салфеток, укрывавших каждый клочок горизонтальной плоскости, и фарфоровых безделушек. Сильно пахло нафталином, старостью и запустением.
Она поежилась от неприятного ощущения и приступила к допросу.
– Я, собственно, пришла поговорить с вами о вашей родственнице. – Уточнять степень родства Шурочке было некогда, приходилось пробираться в потемках, наугад.
– Да? А что такое? – Родственница сразу насторожилась.
– Понимаете, с Татьяной Верещагиной недавно приключилась почти такая же беда, что и с вашей...
– Тетей, – подсказала женщина. – Что за беда?
– На светофоре на нее едва не наехала машина! – Шитина мысленно попросила прощения у Тани и даже пальцы за спиной скрестила. – Особого вреда не причинила, но Таня упала и сильно ударилась головой. А потом вдруг послала меня к вам спросить, что за машина сбила тогда вашу тетю. Говорит, вдруг это один и тот же злоумышленник? Вы случайно не знаете, что это была за машина? Я про ту, что...
– Я поняла! Ох ты господи! – запричитала племянница, тут же обессиленно привалилась к стене и сокрушенно замотала головой, прикрывая рот кончиком черного платка. – Да что же это, а?! Как же!!! Кто же так на них взъелся-то и за что?! Тетя Соня, помнится, звонила мне и что-то говорила за пару дней до того, как умереть...
– О чем она говорила? – Что-то подобное Степа вкратце рассказывал, но уточнить все же стоило, а ну как всплывут еще какие-нибудь подробности.
– Будто бы они с Таней что-то видели... Нет, не что-то, а кого-то вроде... И теперь их преследуют. Замок ей якобы поцарапали. Мы еще с Тошей списали все это на старческую паранойю. А если теперь и Таня!.. Это же все меняет, господи!
– Так что там с машиной? – вежливо откашлявшись, повторила свой вопрос Шитина, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. – Никто не видел?
– А?! – Женщина уставила на нее непонимающий мятущийся взгляд. – Машина? Какая машина?
Твою мать, а! По башке ей, что ли, стукнуть, чтобы соображала резче! Сколько же можно стену подпирать и ахать?! Насколько сообразительным оказался предыдущий парень, настолько бестолковой и несобранной племянница покойной генеральши.
– Машина, которая сбила на светофоре вашу тетю, – медленно, чтобы не сорваться на крик, проговорила Шурочка. – Марку, номера, цвет... Так уж никто и ничего не видел? Наверняка милиция опрашивала свидетелей. Что-то же было!
– Ничего не было, – сокрушенно вздохнула племянница. – Никакого следствия. Сочли ее виноватой и успокоились. А какие свидетели на светофорной толкучке? Случайные же люди. Где их можно отловить в таком городе?! Бессмысленно все.
– А где это произошло? – вдруг нашлась Шурочка, упавшая было духом оттого, что никто никого не видел, не запомнил, не заметил.
– Это?! Произошло?! – очевидно, это было излюбленным занятием женщины: возвращать раз за разом вопросы, задаваемые ей. – Это произошло на светофоре возле кинотеатра «Светоч». Там угол такой опасный, знаете...
– Знаю! – сразу обрадовалась Шурочка.
Угол кинотеатра «Светоч» она знала превосходно. Там протусовалась почти три года в студенчестве. Там встретилась с Генкой. Там иногда искала его в минуты отчаяния. Место было знакомым, одним словом, как, впрочем, для многих в этом городе. И там – на этом облюбованном молодежью углу – стояли три торговых павильона.
Три! Целых три! А это целых шесть пар глаз, которые ну ни за что не могли пропустить такого происшествия.
Старушку, божьего одуванчика, сбили прямо у них под носом! Что делается! Ах-ах, да кто же посмел?! А вон, вон, смотрите, улепетывает. Ух, гад! Даже не остановился!
Уж кто-то из трех продавцов, хоть одним глазком... Нет, хоть краешком глаза мог видеть, что это за тачка такая была. А будет тачка, будет и водитель. Будет водитель, будет и мотив.
Вот откуда танцевать нужно.
Шитина наскоро простилась с племянницей покойной генеральши и поспешила на улицу.
Ее ярко-красная красавица скучала на стоянке в одиночестве. Ан нет. Проглядела. С другого, не видимого от подъезда боку к ней приткнулся какой-то «американец» с длинной хищной мордой. Такой же забрызганный грязью, что и «москвичонок». Забрызганный до такой степени, что не видно было ни названия, ни номеров, да и цвет определялся с трудом. Что-то грязно-серое, безликое.
Шурочка брезгливо покосилась на грязнулю и нырнула на свое сиденье. Меньше чем через минуту она уже выруливала со двора, взяв курс на кинотеатр «Светоч».
Была бы она внимательнее да не переживала бы из-за того, что рабочий день, кажется, на сегодня загублен окончательно и бесповоротно, непременно обратила бы внимание на то, как следом за ней с дворовой стоянки медленно тронулась забрызганная грязью иномарка.
Как бы знать...
