Танцы на минном поле - Свержин Владимир Игоревич (книги полностью .TXT) 📗

— Вам куда от развилки? — спросил в это время его напарника водитель грузовика.

— В станицу, — коротко ответил Войтовский.

— Да-а, — протянул водитель. — Тогда, считай, вам повезло. Я как раз туда еду. — Он замолчал и, повременив немного, спросил: — Закурить, часом не найдется?

— Найдется. — Капитан вытащил из кармана пачку “Родопи”. — Угощайся.

Шофер кивнул и вытащил из пачки пару сигарет.

— Не возражаешь?

— Бери, не стесняйся.

— А в станицу к кому? — затягиваясь табачным дымом, произнес парень.

— Мне б из Пластунов кого найти, — неопределенно ответил Войтовский.

— Эка, сказанул! — Усмехнулся водила. — Это тебе и ехать никуда не надо. Вот он, я, Никита Пластун. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

— Пластун? — переспросил его пассажир.

— Так точно. Да ты, капитан, не журись. У нас в станице, кто не Гупаловы и не Юхименки, то, почитай, все Пластуны.

— А Валерий Пластун у вас там есть? — печально вздохнул Михаил, понимая, что если не назвать имени, ему, пожалуй, придется иметь дело с доброй сотней разновозрастных Пластунов.

— Валерий, — на минуту задумался его собеседник, — есть. Аж три. Тебе какой нужен?

— Ну-у, эдак с меня ростом, — пояснил Войтовский.

— А-а, Валерка! — догадался Никита Пластун. — Он мне по отцу четырехъюродный брат, а по матери — двоюродный дядя, — продемонстрировав глубокие познания в области переплетения генеалогических лиан, он с простодушной хитрецой уставился на офицера. — Да только он здесь сейчас не живет.

— Не живет? — озадаченно посмотрев на него, переспросил Войтовский.

— Не-а! — покачал головой водила. — Почитай, года два в станице не объявлялся. Так что, ежели чего надо, ступайте к Колюхе, младшаку его, может, он чем поможет.

— А Колюху этого где искать? — Со скрытой недоверчивостью осведомился Войтовский.

— А чего его искать? — пожал плечами Никита. — Он в заповеднике лесником служит. Так что, коли соль и спички у него еще не кончились, там, в горах, в лесу и сидит.

— Послушай, Никита, — обратился к нему капитан, — я так понимаю, ты человек вольный, не мог бы ты нас до Валеркиного младшака довезти?

— А чего ж? — хмыкнул Пластун. — Коли на лыжах ходить умеете, можно и сводить. Картоху мне разгрузить поможете, так и до вечера там будем.

— Согласен, — кивнул Войтовский.

— Ну, тогда по рукам.

Никита не обманул. Когда начало темнеть, лыжники увидели перед собою бревенчатую избу-пятистенок, темнеющую впереди на лесной опушке.

— Света нет, — тихо, но так, чтобы слышал идущий рядом Войтовский, проговорил проводник. — Да и Шахрай не лает. На дальний балаган, что ли, пошли, — задумчиво предположил он.

— Может и пошли, — откликнулся Войтовский. — Вон лыжня идет, — он ткнул палкой в сторону леса.

— И верно, — кивнул Никита. — С утра снег был, а лыжня видна. Значит, недавно пошел, — добавил он. — Знаете что, заходите-ка, покуда, в дом, топите печь, дрова и спички там есть. А я пойду по лыжне, авось догоню. А то, ежели уйдет на дальний балаган, ищи его потом, неделю может носа не казать.

— Может, все же, подождем вместе? — Облокотившись на воткнутые в снег палки, предложил Ривейрас.

— Никита дело говорит, — прервал его Войтовский. — Пошли в дом, время дорого.

Через пятнадцать минут в русской печи уже потрескивали дрова, охваченные жарким пламенем, и Ривейрас, прислонясь спиною к нагревающейся печной туше, ждал, когда закипит вода в изрядно закопченном котелке. В дверях появился Войтовский с новой охапкой дров.

— Да, — произнес он, смерив, пустую комнату скептическим взглядом. — Ну что, Валера еще не появлялся?

— А что, должен был? — Брови Ривейраса удивленно поднялись.

— А как же! — Изумился Михаил. — Сам посуди: командир сказал, что он в станице, значит, так оно и есть. Он абы чего говорить не станет. Теперь, дальше. Когда мы у Никиты во дворе мешки таскали, помнишь, соседский мальчонка забегал?

— Было дело, — согласился Владимир.

— Так вот, Никита ему на ухо что-то нашептал, мальчонку как ветром сдуло.

— Да мало ли чего, — пожал плечами Ривейрас. — У этого Никиты, поди, сотня дел без нас.

— Может, и так, — согласился капитан. — А может, и нет. Пока мы мешки таскали, пока отдыхали, чай пили, пока лыжи нам разыскивали, часа полтора прошло. Вполне хватит времени, чтобы дойти куда надо, а может, и вернуться. Особенно, если идти, точно зная куда, а не крутиться по закоулкам, как мы.

— А мы сильно крутились? — Удивился Владимир.

— Э, Володенька, — протянул его напарник, — пора тебе на отдых. Совсем ты, видно, притомился. Мы семь раз направление меняли. Опять же, лыжня, — ни с того, ни с сего заметил Войтовский.

— Что, лыжня? — Стряхивая невольную дремоту, спросил угревшийся у печки Ривейрас.

— Лыжня характерная, — повышая голос так, чтобы его мог слышать некто, не присутствующий в комнате, ухмыляясь, начал капитан. — Проложена недавно, не более часа назад. След четкий, края не обвалились. Снежный отвал в сторону дома, а не от него, как должно быть, в случае, если бы “младшак” ушел на дальний балаган. И, что характерно, полное отсутствие собачьих следов. Так что, когда здесь был лесник со своей собакой, одному Богу известно, но сегодня его тут точно не было, собачья конура наполовину снегом засыпана. Нас с тобой приволокли в своеобразный отстойник: понравимся, будет встреча, нет, можем ждать здесь до посинения. Я прав? — Куда-то в пространство крикнул он.

Раздался негромкий скрип, какой обычно бывает у ворота старого деревенского колодца, и часть стены, примыкавшая к печке, отошла в сторону. В проеме показалась глумливо ухмыляющаяся физиономия майора Валерия Пластуна.

— Нет, ну так не интересно, — обижено произнес он. — Следопыт чертов, всю игру поломал. — Пригнувшись, чтобы не зацепить головой балку, перекрывавшую вход в потай, Валерий, делано кряхтя, вылез в избу и довольно расправил свои широченные плечи. — Ну, привет, Михайло. Какими судьбами?

— А какими судьбами мы вообще движемся по миру, — хмыкнул Войтовский.

— Понятно, — кивнул Пластун, — значит, по делу. — Он перевел взгляд на стоявшего возле печи Владимира. — Это тоже из наших?

— Угу, — кивнул Михаил. — Последнее пополнение. Знакомься — старший лейтенант Владимир Ривейрас. — За этими словами последовало крепкое рукопожатие и долгое, неспешное чаепитие под неторопливую беседу.

— Вот оно, значит, как, — хмуро кивнул Пластун, дослушав до конца повествование Войтовского о возможной ядерной угрозе и цели их приезда, вытекающей из этой самой угрозы. — Вот оно, значит, как, — медленно повторил он, отхлебывая темный, пахнущий хвоей отвар из эмалированной кружки с ручкой, обмотанной для удобства капроновым шнуром. — Цели ясны, задачи определены. Обеспечить вас снарягой — это раз, сопроводить на ту сторону — это два, помочь в проведении операции — три, и обратно, в Москву — четыре. Я ничего не перепутал?

— Все верно. — Кивнул Войтовский.

— Ну, вот и славно, — широко улыбнулся Пластун. — Значит, сейчас на печку спать, а с утра приступаем к работе.

Тихий хлопок едва ли был слышен в салоне несущейся по трассе “Волги”. А в следующую секунду его сменил звук лопнувшей шины и судорожный визг тормозов. Белая “Волга” остановилась у обочины дороги, поскольку езда на трех колесах не соответствует статусу уважаемого человека, да и просто вредна для здоровья, особенно в горах.

Вчера вечером майор Пластун, ознакомившись с поставленной перед его коллегами задачей, задумчиво почесал голову, и после некоторой паузы изрек:

— Ну, в Грозный, понятное дело, соваться не стоит, нас там никак не ждали, а сдуру можно и член сломать. Воспользуемся-ка лучше “цыганской почтой”.

— Чем? — спросил Войтовский.

— Есть у меня на примете один забавный крендель, — начал Валера. — Не знаю уж, кто он такой, и какую должность занимает в Ичкерии, но, судя по тому, что ездит на “Волге”, не самую маленькую. Так вот, этот самый орел регулярно, как намаз, два раза в неделю ездит в сопровождении одного только водителя в сторону границы, а там, в лесочке, некто в штатском, но, судя по повадкам, в чинах, передает ему кейс, после чего высокие договаривающиеся стороны, еще минут пять поговорив, расстаются, довольные друг другом.