Страшная сказка - Арсеньева Елена (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
За приоткрывшейся створкой мелькнула чья-то фигура. Василий было посторонился, чтобы не столкнуться с человеком, который, судя по всему, его видеть не видел и пер как танк, но в то же мгновение чья-то рука просунулась в дверь, сгребла Ваську за грудки, рывком втащила его в подъезд, а в следующее мгновение он почувствовал сильный удар под правое ребро, от которого его аж развернуло, вынудило спуститься ступеньки на две и прижаться спиной к стене.
На черной лестнице было темно, он ничего не видел, да и удар этот был из тех, что отнимают дыхание и от которых еще пуще смеркается в глазах. К тому же его вдруг достала острая боль в груди, и Васька, качнувшись, внезапно осознал, что его не просто ударили – пырнули ножом. Нож скользнул по ремню, поэтому Васька не убит наповал, а только ранен, но сейчас нападающий поймет свою оплошность и нанесет другой удар. На сей раз он вряд ли промахнется!
Васька не думал, не рассуждал – за него думало и рассуждало раненое тело. На подгибающихся ногах он ринулся вниз, на первый этаж, слыша за спиной пробежку убийцы. Чудилось, слуха его достиг ехидный хохоток – преследователь знал, что нижняя дверь заперта. Не сам ли он запер ее, не сам ли он отключил на какое-то время лифт, чтобы поймать Ваську в ловушку?
Господи, куда же он бежит, дурак, ведь дверь и в самом деле закрыта!
Заносясь на лестничных пролетах, еле удерживаясь за погнутые, шаткие перила, Васька не сбежал, а скатился по ступенькам, в два прыжка одолел площадку первого этажа и головой вперед, как в воду, ринулся в скользкую, грязную, холодную ДВП, вышибив середину двери с такой силой, что вылетел на крыльцо как торпеда. Чудом удержался на ногах и, превозмогая боль в голове, колотье в боку, туман в глазах, слабость в ногах, помчался по двору с той же скоростью, с какой Шумахер выходит на финишную прямую. Он вылетел на трассу и побежал по обочине, хромая, метнулся в соседний двор, оглянулся – около родного подъезда было пусто. Наверное, убийца затаился около двери. Ну не дурак же он, чтобы выскакивать на улицу и показывать себя не добитому им человеку!
Васька привалился к стене соседнего дома – слабость скрутила до тошноты. Кто там прячется в темноте? Неизвестный? А может быть, это Руслан? Может быть, Васька чуть не погиб из-за собственной жадности и глупости?
Черт, как больно, как худо, как мутит!.. Не хватает тут грянуться без памяти. Чтобы этот неизвестный вышел и добил его – спокойно и расчетливо.
Усилием воли Васька попытался прогнать муть, которая все плотнее заволакивала сознание. Так, надо прежде всего остановить кровь, перевязать рану. Где это сделать? Домой нельзя. Во-первых, в подъезде прячется этот гад, во-вторых, лучше быть убитым вот здесь, во дворе, одному, чем подвергнуть опасности жену и девчонок. Надо где-то укрыться, как можно скорее, но где?
Ну, он что-то совсем поплохел, если не может сообразить такой простой вещи. Этот дом, к стене которого он прижимается, это же Валентинин дом! Валентины Абдрашитовой, жены Алима!
Васька сделал невероятный рывок, вбежал в подъезд. Какое счастье – очутиться в нормальной панельной пятиэтажке, без всяких тебе кодовых замков и лифтов, без всяких черных лестниц и балкончиков, на которых таятся убийцы!
Васька взобрался по лестнице, трясясь от всякого постороннего шума. Как-то холодно ему стало, и ног он не чувствовал, хоть ранен – это он точно помнил – был в грудь, вернее, в бок. Третий этаж, знакомая дверь. Кнопка звонка. Треньканье – далекое такое, словно бы сквозь вату. Щелканье замка, испуганный возглас:
– Вася? Что с тобой?!
Васька повалился вперед, на этот голос. Услышал, как Валентина панически вскрикнула:
– Родион Петрович! Помогите!
Еще успел подумать с оттенком недовольства: «Родион Петрович? Это тот самый лох, что ли? Кинутый издатель? А он-то здесь откуда взялся?»
И темно сделалось кругом. Темно и тихо.
Родион Заславский
Апрель 2001 года, Северо-Луцк
– Вот это да! – изумленно сказала Ольга. – Ну и ну!
Родион покосился на свою спутницу. Покачивая головой, как бы в крайнем удивлении, она смотрела на приземистый одноэтажный домишко, утонувший в апрельской грязище меж высоких, чуть не под самую крышу, прошлогодних зарослей полыни и черных стеблей мальв.
– Думаете, не туда зашли? – усомнился он. – Нет, вроде бы адрес правильный: улица Ветеринарная, 4. И вон вывеска: «Городская ветеринарная станция». Непрезентабельный видок, конечно, однако и ваша лечебница тоже не блещет новизной и красотой. Такая же развалина, как и эта.
– В том-то и дело! – возбужденно воскликнула Ольга. – В том-то и дело, что наша больница совершенно такая же, как эта! Как будто ее клонировали и в Северо-Луцк перенесли. Видите, и чердачное окно так же завалилось. И забор покосившийся. И двор такой же. И сарай слева! И адрес, адрес, мы в Нижнем ведь тоже на улице Ветеринарной находимся. Единственное, чего не хватает, это ограды Бугровского кладбища рядом.
– Ничего, может, на этом пустыре тоже когда-нибудь будет кладбище, – мрачно пошутил Родион, оглядываясь и тоже начиная покачивать головой при виде столь явного сходства двух ветлечебниц. – Интересно, а как там внутри?
– Господи! – Ольга расширила глаза при виде покосившегося крыльца и двери, обитой потертым, пожелтевшим дерматином, сквозь который местами, там, где его продрали когти особенно нетерпеливых или сердитых пациентов, клочьями пробивалась старая вата. – И дверь такая в точности, ну надо же! Спорим, что там, в прихожей, две деревянные лавки вдоль стен и три двери. И плакат насчет того, чтобы остерегались токсоплазмоза…
Она не договорила, поперхнувшись.
– Хорошо, что я не стал спорить, – тихонько хмыкнул Родион, входя вслед за Ольгой в сумрачную прихожую. Правда, дверей было не три, а две, зато над когда-то белыми, а теперь облупленными лавками висело аж два плаката, разъясняющих, что «ваши любимцы» – домашние животные могут быть носителями токсоплазмоза. Сильно воняло лизолом и хлоркой, чуточку гнусавые голоса громко восхищались девочкой Элис, которая не курит и не пьет, а где живет, неизвестно. Из распахнутой двери неслось раздраженное кошачье мяуканье. Сходство полное!
– Ну что ж, сказал же великий писатель Толстой, что все счастливые семьи похожи одна на другую, – пожал плечами Родион. – Не вижу, почему бы не быть похожими одна на другую всем ветеринарным лечебницам?
Ольга не успела ответить – сердитый мяв прекратился, послышался успокаивающий рассыпчатый говорок:
– Ну, тише, моя Мурысенька, умница, – и из кабинета вышел коренастый мужчина в костюме по меньшей мере от Кардена. На руках он держал огромную серую кошку с совершенно черными глазами. Родион не знал, чему больше удивляться: облику хозяина или этому чуду природы, но тотчас сообразил, что у кошки от страха или боли так расширились зрачки. Всего-навсего! А глаза у нее самые обыкновенные, зеленые. Шею кошки опоясывала полоска бинта, напоминающая белый ошейник.
– Все уже, все, – журчал хозяин, – успокойся. Сейчас домой поедем, к твоим любимым крыскам. Ничего, вот шейка подживет, ты им дашь жизни!
– Неужели это ее крыса так подрала? – полюбопытствовал Родион. – Ничего себе. Может, проще санэпидстанцию вызвать, посыпать там какими-нибудь порошками, потравить ваших грызунов, чем кошку подвергать опасности?
Поклонник Кардена снисходительно глянул на него:
– Вы что, решили, это моя домашняя кошка? Да нет, она складская. И крысы складские. Я владею сетью складов, а это мои лучшие сторожа и охранники. У меня таких Мурысенек два десятка. В наших складах крысы небось еще с позапрошлого века живут, одних вытравишь, другие придут. Никакой отравы не хватит! Одно спасение от них – профессиональные крысоловы, в смысле кошки-крысоловы. И этим иногда, сами видите, достается по первое число, когда стая навалится. Причем они ведь умнейшие твари – крысы. Прямо как люди – это что-то страшное! Вот, к примеру, приедут эти клопоморы из санэпидстанции, раскидают свою отраву, вернее – мясо, отравой начиненное. Крысы соберутся стайкой, сидят, на это мясо смотрят. И хочется пожрать, и боятся. Я как-то раз решил понаблюдать, что они будут делать. Смотрю, несколько крыс убежали, но почти сразу вернулись, и не одни, а со старой-престарой крысищей. Еле ноги, в смысле лапы тащит. Небось уже залегла где-нибудь помереть втихую, так эти родственнички ее подняли. И подталкивают они старушку прямиком к отравленному куску мяса. И начинают покусывать, как бы заставляют: а ну, попробуй, что тут нам люди подсунули. Она не хочет, чует яд, нет, они ее натурально заживо грызут. Делать нечего, крыска наша сжирает мясо – и в страшных муках протягивает ноги. Остальная орда сидит вокруг на задних лапках и наблюдает за ней, как в цирке. Убедившись, что старушка откинула копыта, они преспокойно уходят, предоставив глупым людишкам убирать никому больше не нужное мясцо и хоронить спасительницу-крысу.
