Тайна серебряной вазы - Басманова Елена (читаем книги онлайн TXT) 📗
Однако оставаться слепой игрушкой в руках судьбы доктор Коровкин тоже не хотел. Стремление вернуться на стезю здравого смысла заставило его преодолеть ночные страхи о пагубности слежки для его практики, смятение после беседы с сыщиками и сегодня же навестить г-жу Татищеву – он хотел развеять домыслы Муры, связанные с Андреем Григорьевичем и домом Ордынских.
Разговор с Татищевой не принес искомого облегчения, хотя рассказала она немало интересного. Посещение проходило в рамках обычных рождественских визитов и не вызвало удивления у знатной пациентки доктора Коровкина. Не вызвала удивления и тема, затронутая в разговоре, – об Ордынских в эти дни говорил весь Петербург. Госпожа Татищева с удовольствием демонстрировала свою осведомленность. Князь Ордынский принадлежал к старинному, почти угасшему роду. Выходцы из этого рода Ордынских с неизменным постоянством выбирали военное поприще – получали высокие чины и награды, гибли во славу отечества, неизменно оставаясь в удалении от царского двора. Даже Петр Первый не смог заставить Ордынских переехать в нелюбимый ими Петербург – участок, выделенный им на берегах Невы, они застроить-то застроили, а в пышный дворец не переехали. Дворец долго оставался незаселенным – ветшал, приходил в упадок, подвергался пагубному действию наводнений. Последний Ордынский, ныне покойный, лет десять назад основательно перестроил дворец, пригласив для этого ученика архитектора Алексея Максимовича Горностаева – архитектора Григория Карпова. В подземные ходы Татищева и верила, и не верила – у петербургских домов много тайн, поговаривали о подземных ходах и из Зимнего дворца, и из Михайловского замка... Женились Ордынские только на иностранках, хотя среди них были и православные. Особенно много браков заключалась с гречанками, так что последний Ордынский не был исключением, традиция. Из рассказов Татищевой доктор Коровкин сделал вывод, что Андрей Григорьевич, человек сравнительно молодой, никак не больше тридцати пяти лет, вряд ли мог участвовать в перестройке дворца Ордынских. Но не был ли он учеником Карпова? Имя Андрея Григорьевича в связи с Ордынскими в беседе с Татищевой не прозвучало.
Так, размышляя и перебирая в уме события и встречи минувшего дня, уже в сумерках Клим Кириллович направился в дом профессора Муромцева – якобы навестить захворавтую профессорскую дочку, – и оказавшись в гостиной, увидел такую картину. Посреди гостиной стояла Брунгильда в розовом шелковом платье, с пышной, чуть укороченной юбкой, с крылышками на спине, прикрепленными к поясу, который пыталась подогнать под узкую талию дочери Елизавета Викентьевна. На диване, обложенная томами карамзинской «Истории Государства Российского», сидела в цыганском наряде Мура.
– Здравствуйте, милый доктор, – сказала Елизавета Викентьевна, вынув изо рта зажатые зубами булавки, – мы почти готовы.
Доктор стоял в полном недоумении.
– А, милый Клим Кириллович! – Мура вскочила с дивана, строя какие-то непонятные гримасы. – Вы вчера мне обещали, что если я буду хорошо себя чувствовать, то вы поедете с нами на бал-маскарад в Благородное собрание. Вот я и выздоровела!
– А, да, конечно... – неуверенно произнес Клим Кириллович, пораженный непонятными ужимками Муры, – но я не подумал о костюме.
– О костюме подумали мы, – улыбнулась Елизавета Викентьевна. – С самого утра, скажу вам по секрету, Мурочка развила бешеную деятельность, загоняла всех нас и прислугу. Теперь вы видите перед собой Сильфиду и цыганку. Есть и маски. Мы на всякий случай взяли и для вас. Есть и шляпа с пером, и плащ – верно, вы не откажетесь предстать в образе дон Жуана!
– Дон Жуан с саквояжем для медицинских принадлежностей, – Мура видела, что Клим Кириллович все еще в столбняке, взмахнула испанским плащом и опять скорчила гримасу.
– Хорошо, что вы вчера приняли экстраординарные меры, – снова улыбнулась Елизавета Викентьевна. – Теперь-то точно видно, что девочка здорова.
– Дорогой Клим Кириллович, – обратилась к доктору Мура, – я вижу, вы сомневаетесь в моем выздоровлении. Хотите, я покажу вам язык?
Доктор наконец улыбнулся и взял из рук Муры испанскую шляпу. Он водрузил ее на голову, подошел к зеркалу – выглядел он на удивление глупо... Все хорошо. Лучше веселиться и танцевать, нежели нагнетать вокруг событий, о которых хочется поскорее забыть, новые страхи и подозрения. Любопытно, что предпримут филеры, наблюдая, как он, доктор Коровкин, в испанском костюме, отплясывает на балу с Мурой-испанкой или Брунгильдой-сильфидой?
Доктор окончательно пришел в обычное для него спокойно-доброжелательное настроение, пока преодолевал вместе с барышнями недлинный путь от дверей профессорской квартиры до Благородного собрания, которое встретило их фантастической иллюминацией, – электрические солнца заливали светом обширную, заставленную экипажами, площадь, вспыхивали бенгальские огни, над входом в здание светился огромный вензель – «XX век». Из подъезда, украшенного разноцветными электрическими гирляндами, из распахивающихся дверей вырывались звуки бравурной музыки, заглушающие гомон собравшейся на улице толпы зевак.
Дурманящая атмосфера праздника окончательно захватила новоприбывших, когда они оказались в просторных парадных залах. Оркестр на хорах гремел, не умолкая. В зеркальном зале кружились великолепные пары, демонстрирующие невообразимое превосходство женской фантазии над мужской. Античные богини, амазонки, египетские царицы, гейши, цыганки и индианки, русские боярыни и пейзанки, Жанны д'Арк и прекрасные Елены, ангелы, лебеди, мотыльки затмевали мужскую часть рода человеческого. Мужские наряды значительно уступали изысканным и экзотическим костюмам дам – преобладали князья в кольчугах, арлекины и пьеро, испанцы и пираты, встретился даже Наполеон... Офицерские мундиры в расчет не шли, нельзя же их считать маскарадными костюмами.
Маски, под которыми прятались лица гостей, не могли, однако, скрыть возбужденного блеска глаз и лукавых улыбок.
Доктор Коровкин оказался перед сложным выбором кого первым пригласить на танец – Брунгильду или Муру. Он опасался оставлять без присмотра и ту, и другую даже на несколько минут. Судьба приняла решение вместо него. Она послала к ним принца, – чудесного юношу с короной на черных кудрях, принц увлек радостную Сильфиду в поток танцующих. Клим Кириллович пригласил на танец Муру.
Мура так легко и податливо следовала за партнером, с таким откровенным наслаждением растворялась в ритме музыки, что Клим Кириллович забыл не только обо всех давешних неприятностях, но даже о необходимости присматривать за кокетливой Сильфидой. Танец захватил его. Улыбающиеся губы Муры приблизились к его лицу, он почувствовал ее свежее, обжигающее дыхание – и с неожиданным замиранием сердца склонился к прелестной девичьей головке в испанской мантилье. Романтический порыв исчез, как только он услышал быстрый горячечный шепот Муры:
– Я непременно его здесь встречу. Мы объяснимся, и все станет ясно. Я чувствую, он знает, что мы сюда отправились. Не говорите маме и Брунгильде тоже. Но я волнуюсь, как здесь хорошо, какое счастье – бал-маскарад.
Доктор слушал сбивчивую речь Муры, резко ощущая неожиданный душевный дискомфорт, – он пытался угадать, о ком она говорит? С кем у нее назначено свидание? Кого она надеется встретить? Рядом с ними промелькнула розовая Сильфида – склонив точеную головку к полуобнаженному плечу, она слушала с загадочной улыбкой своего кавалера. Клим Кириллович, подавляя неприятный осадок от Муриных слов, решил, что следующий танец Брунгильда будет танцевать с ним.
Музыка смолкла, они вернулись на то место, откуда их ненадолго смел волшебный вихрь, и Клим Кириллович увлек своих подопечных подальше от взглядов принцев и подобных опасных личностей. Он немного устал – давно не вальсировал, с непривычки закружилась голова, сказывалась бессонница и беспокойства сегодняшнего дня. Шепот Муры во время танца смутил его, но не меньше смущал игривый взгляд Брунгильды из-под розовой полумаски и ее темно-русые локоны, тоненькими спиральками спускающиеся на нежную шейку. И все-таки он шутил, рассказывал забавные истории, барышни смеялись невпопад и кокетливо поглядывали по сторонам, тут же отводя глаза от дерзких взглядов, устремленных на них, – слишком многочисленных, по мнению Клима Кирилловича. Снова заиграла музыка и доктор не успел заметить, откуда вдруг перед ними появилась рослая мужская фигура – человек во фраке без маски, один его глаз закрывала черная шелковая повязка.
