Дамский гамбит - Троицкая Ольга (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Проша с матерью-алкоголичкой жил в общежитии ткацкой фабрики. Несколько лет назад здание попало в список аварийных. Однако из-за отсутствия в Старом Бору лишних квадратных метров и даже сантиметров жилых площадей людей никуда не выселили. Так они и бедовали в пропахшем сыростью ветхом курятнике. ,.,…
Поднимаясь по крутой загаженной лестнице, Светлана вздохнула:
— Только бы матери Прошкиной дома не было.
А то так накричит, что мы двери не сразу найдем. Раз Отец Анастасий к Проше зачем-то Мошку послал…
— Мошку?
Светлана смутилась.
— Ага. Вообще-то у нас по кличкам запрещали обращаться. Но Ирка сама сказала, когда в общине появилась: «Я — Мошка. Меня так все с детства зовут».
— — Маленькая, что ли?
— Да нет. У нее просто нос веснушками усеян.
А над губою, — Светлана постучала в облезлую дверь, — такая странная родинка, как… Проша!
Здравствуй.
На пороге стоял очень худой, подвижный темноглазый мальчик. Он приветливо улыбнулся гостям:
— Я сейчас. Ленку только на диване как следует пристрою, чтоб не упала.
Мальчик снова скрылся в комнате.
— Это его сестренка. Младшая, — торопливо пояснила Светлана. — Проша за Нею присматривает. Больше некому.
Из приоткрытой двери плыл тяжелый запах грязной одежды и перегара и доносился деланно сердитый голос Проши: «Я сказал: сиди и ни с места. Сейчас вернусь». Через минуту мальчик опять появился на пороге. Состроил озабоченное лицо:
«Вертится, точно как я за партой в школе. Не хочет смирно сидеть. Только и гляди за нею».
— А мамки нету твоей?
— Ушла. На подработку, — на мгновение его открытое оживленное лицо стало замкнутым и хмурым.
— Проша, мы к тебе вот зачем, — начала Свет-Яана. — Это тетя моя — Полина Александровна.
Да. Помнишь, в начале апреля я в машине сидела?
А ты ко мне подошел.
— Вечером? Конечно, помню. Дождь еще начался. Я вымок, как собака. Замерз. Меня отец Анастасий и Родион сходить попросили. Сказали: «Где-то полдевятого Света подъедет за листовками. Но ты раньше приди и где-нибудь в стороне постой, пока она там будет. И уходи, только когда уедет».
Родион еще сказал: «А то я беспокоюсь, как бы ее кто не обидел». Ну что? Я все так и сделал. Пришел. Тебя еще не было. То у киоска ходил — ноги отвалились. А потом Егор подвалил и все отменил:
«Родион не приедет». Я к тебе подошел и домой побежал.
Из-за полуоткрытой двери донесся плач. Проша бросил обеспокоенный взгляд в сторону комнаты:
— Во как ревет. Соседка говорит: артисткой будет.
— А ты про тот вечер ничего не путаешь? — спросила Полина.
Мальчик, вопреки ее прогнозам, ни капельки не терялся перед незнакомой тетей. Улыбнулся:
— Не-а. Все так и было, как сказал. У меня память природная. Учителя говорят. Вера Ванна, классная, все вздыхает: «Пропадешь ты, Проша».
Ничего. Не пропадем.
Мальчик снова бросил обеспокоенный взгляд на дверь, плач за которой усилился.
— Спасибо тебе, Проша', — кивнула Светлана.
Полина мгновение колебалась. Слегка покраснела, торопливо полезла в кошелек и достала пятьдесят рублей.
— Вот. Возьми…
Женщина замялась, хотела сказать: «Купи конфет сестренке», но вовремя сообразила, что у маленьких хозяев вряд ли есть хлеб. Ласково дотронулась до плеча паренька: «Ты нам очень помог».
— Вот и все, — произнесла Полина, садясь в машину. — Конечно, свидетель этот для милиции незначительный. Ребенок, да еще и из пьющей семьи. Но он и есть твое алиби. Понимаешь?
— Значит, мы можем рассказать Егорычеву, что ездила я?
— Не знаю. Все-таки мне кажется, что пока это лучше не делать.
Женщины подошли к подъезду своего дома.
И тут дверца синей, видавшей виды «Лады» распахнулась, и появился Егорычев собственной персоной.
— Ну вы, Полина Александровна, ушли в глубокое подполье. На звонки не отвечаете. Дверь не открываете. Я уж грешным делом подумал: не ударились ли вы в бега?
Мент смеялся, но глаза его оставались холодными, стерегущими.
— Только собираюсь, — в тон ему ответила Полина. — Вы к нам или к Нине Прохоровне за новой порцией свидетельских показаний?
— К вам, к вам, — закивал головою следователь. — Жду уже полчаса.
Он явственно давал понять женщине, что женщина отняла у него целых тридцать минут его драгоценного рабочего времени. Прошли в зал. Полина после разговора с Прошей чувствовала себя чуточку увереннее. Ее лишь сбивал с толку излишне веселый, прямо-таки ликующий голос Владислава Степановича. Может, премию получил за усердие при задержании особо опасного преступника? Или жена в отпуск к маме умотала, оставив его на время в соблазнительном положении холостяка?
— А я о вас только пять минут назад думала.
Долго жить будете, молодой человек.
— Надеюсь, — хмыкнул Егорычев. — Хочу вас обрадовать, Полина Александровна. Следствие по делу об убийстве Юдина подошло к своему логическому концу. Круг замкнулся.
Полина насторожилась:
— Наручники то есть?
— И они скоро защелкнутся. Наш свидетель…
— Заслуженный человек.
— Он самый, рассказал еще интересные вещи.
Женщина напряглась. Мелькнула мысль: сволочь Гвоздев нажаловался на нее. Давление на свидетеля. Интересно, какая это статья? Был бы рядом Родя-уродя, проконсультировал бы.
— Он еще раз прокрутил в голове вечер убийства. И говорит теперь вот что: машина была.
И женщина тоже.
В душе Полины подняла исполинские сияющие крылья радость. Есть все-таки совесть у людей, и справедливость существует.
— Но другая женщина, — продолжил Егорычев. — Вы, Полина Александровна.
От неожиданности у нее глупо приоткрылся рот.
— Теперь маленькое несоответствие исчезло.
А что свидетель ошибся — неудивительно, вы ведь со Светланой несколько похожи.
С ужасной ясностью Полина поняла, что попала в ловко расставленные сети.
— Нет! — крикнула Светлана. — В тот вечер…
— Замолчи! — зашипела Полина.
Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Наконец девушка сникла. За ними без особого интереса наблюдал гость.
— Так что остроумничать вы, Полина Александровна, скоро будете в тюрьме. Там вам оптимизм и энергия пригодятся. Вы бы уже сегодня дизайном камеры занимались, но ваши друзья постарались. Через чинуш надавили на нас.
— Какие друзья? Что вы несете? — в недоумении проговорила Полина и растерянно посмотрела на племянницу. Та, сильно покраснев, уставилась в стол.
— Ладно, ладно. Актриса вы хорошая. Я сам чуть не купился. Поверил поначалу всем вашим россказням. А дружки, Полина Александровна, те самые, что наверху от скуки маются, пока мы город от грязи очищаем. Но имейте в виду: не сегодня так завтра вы сядете. Я вам это обещаю!
— Вы прямо как Глеб Жеглов или Володя Шарапов говорите. Послушать вас: мент идеальный, — рассвирепела Полина. — И я бы восхитилась следователем Егорычевым Владиславом Станиславовичем, если бы…
— Степановичем, — поправил гость.
— Степановичем. Если бы он не невиновного в камеру заталкивал. К сектантам побоялся сунуться! Наезд-то совершила Татьяна Ивановна Минеева. Эта женщина на все способна. У нее муж, будет вам известно, при очень странных обстоятельствах погиб.
Егорычев от души расхохотался.
— Эх, Полина Александровна, плохой из вас следователь. Татьяна Ивановна Минеева слепая почти. У нее зрение минус десять, наверное. Кстати, сыночку ее, очкарику, тоже за руль садиться нельзя. Какой идиот ему только права продал!
Полина помертвела. Она ясно увидела, как Родион очень осторожно ведет машину. Вот в чем причина медленной езды Минеева! По-лу-слепой!
А прямоугольный следователь хладнокровно продолжал добивать подозреваемую.
— И алиби у Минеевых есть. Татьяна Ивановна весь вечер у соседки провела. Телевизор смотрела.
Сказала, что их сломался. А Родион в клубе «Ягненок» развлекался. Есть тут забегаловка такая.
Минеева десятки людей видели.
