Смерть и побрякушки (СИ) - Волынская Илона (книги онлайн полные версии txt) 📗
Обстоятельство перевел вопрошающий взгляд на Кирилла, тот молча кивнул. Цвет лица Обстоятельство из салатового плавно перетек в болотный, он икнул, пошатываясь, поднялся, и заковылял вниз по лестнице.
Кирилл захлопнул за ним дверь.
— Во денек! — Марина принялась переодевать Сашку, — Сперва в банке денег не оказалось, потом письмо от Пашки, теперь еще при Эдичке баба какая-то появилась.
— Банк? Письмо? Какое письмо, где?
— У моей секретарши, у Светы, уже месяц лежит, — рассказ о событиях сегодняшнего утра занял немного времени.
— Могу я взглянуть хотя бы на новое письмо? — попросил Кирилл.
Марина задумалась.
— Я ведь не просто любопытствую, мне для дела нужно. Клянусь, буду предельно деликатен, — заверил ее Кирилл.
— Это как — в интимных местах зажмуришься? — проворчала Марина. Она вытащила из кармана шубы скомканный листок и брезгливо перебросила его Кириллу, — На. Я пока ужин сделаю. Ты оладьи с яблоками будешь?
Кирилл кивнул, Сашка тоже выказал заинтересованность и Марина удалилась на кухню. Кирилл долго не появлялся. Наконец, когда в миске уже возвышалась горка аппетитных оладушек, он подошел, постоял за спиной, смущенно переступил с ноги на ногу:
— Не думал, что у вас с Павлом были такие…сложные отношения.
— Отношения! Гад твой Павел, вот и все наши отношения! — Марина яростно вытрясла со сковородки последнюю порцию оладий, — Если бы дело не касалось Аленки и Сашки… Если бы Павла убивали одного… Да я бы им еще и ножичек подала!
— Нет, — покачал головой Кирилл.
— Почему это? — оскорблено воззрилась на него Марина.
— Ты даже этого мужика, что Сашку уносил, как следует стукнуть не смогла, вполсилы била. При убийстве ассистировать тем более не сможешь.
— Вот такая я дура?
— Вот такой ты хороший человек.
— Как ты смеешь говорить обо мне гадости! — окончательно возмутилась Марина, — Будь я, как ты выразился, «хороший человек», давно бы уже на бирже труда состояла! Я нормальная стерва-журналистка: за сенсацию мать родную продам, за рекламу полгорода передушу. Слышал же, трахаться со мной можно только в расчете на дальнейшую благодарность.
— Красивая, молодая, успешная женщина — откуда у тебя столько комплексов? — руки Кирилла легли ей на талию, его дыхание пощекотало шею.
Она напряглась, замерла, механическим голосом ответила:
— У любой успешной женщины комплексов — вагон, слишком часто на пути к успеху приходится мордой в грязь тыкаться.
Его руки скользнули вдоль ее тела, легко, дразняще погладили грудь сквозь платье. Она рванулась, высвобождаясь:
— Давай обойдемся без сексуальной поддержки. Мои комплексы не так уж сильно мне мешают, можешь на жалость не растрачиваться.
— При чем тут жалость? — Кирилл шагнул за ней, снова притянул ее к себе, его пальцы легко коснулись бедер, сжались на ягодицах, — Я тебя хочу. С первого вечера, когда ты в дверях появилась с сумками своими здоровенными. Мне не положено, я сюда ради ребенка приехал, а вот чувствую — хочу, сил нет. И с каждой встречей все больше.
— А наезжал на меня постоянно от большого эротического напряга? — она все еще пыталась увернуться от его ищущих рук, ищущих губ.
Пояс платья скользнул на пол, вжикнула молния на боку, и его рука скользнула под одежду. Прохладные пальцы щекотно коснулись теплого тела, скользнули вдоль талии, вниз. Нахлынула первая волна возбуждения. Дразнящее ожидание и властная горячая тяжесть внизу живота. «Сейчас возбудит и бросит. Сволочь. Как и все.» — Марина занервничала.
— Что ты делаешь, ведь Сашка…
Кирилл плутовски ухмыльнулся:
— Он уснул. Сидел у меня на руках и вдруг засопел. Надо пользоваться случаем, — он потянул платье ей через голову.
— Как уснул — не выкупанный? — растерянно пробормотала Марина.
— Предлагаешь разбудить и помыть? — шепнул на ушко Кирилл и как само собой разумеющееся поцеловал ее в шею. Шеей дело не ограничилось. Одежды становилось все меньше. Лифчик сдался без боя.
Клеенка холодно и неприятно коснулась лопаток. Узкий кухонный диванчик мало подходил для…
— Прекрати немедленно! — потребовала она, а он, не обращая внимания на ее протесты, уже стягивал с нее трусики. Невольно Марина приподняла бедра, позволяя соскользнуть тугой резинке.
— Мы не должны этого делать! Не сейчас!
— Почему это не сейчас? — он склонился к ее груди, слегка прихватил губами. Марина почувствовала как груди напрягаются.
— Ребенок проснется! — все еще протестовала она и даже уперлась кулачками, пытаясь оттолкнуть. Но пальцы невольно разжались, погладили жесткие курчавые завитки на его груди.
— Не проснется! — прошептал Кирилл, горячий шепот щекотал шею, заставив коротко охнуть и изогнуться.
— Оладьи остынут! — предъявила она последний аргумент, понимая, что если он сейчас оставит ее, променяет на горячие оладьи… Она его просто убьет! Он и впрямь отстранился. «Уходит! — безнадежно подумала Марина, — Доболталась, дура!»
— Холодные съедим! — заявил он. Опустился на колени и продолжал ласкать ее. Прикосновения становились все откровеннее, все настойчивей, заходили все дальше и глубже. Она вскрикивала — тихонько, боясь разбудить Сашку — и подавалась навстречу его руками. Она дразнила его и себя, растягивая прелюдию, балансируя на краю. «Хорошо. Боже, как хорошо…» — так хорошо, что почти невыносимо. Захотелось быть рядом с ним — полностью, целиком. Марина приподнялась, закинула руки Кириллу на шею и с силой потянула его к себе.
Он опустился сверху, накрыл ее собой, и старенький диванчик недовольно крякнул под ними. Его худое тело оказалось неожиданно тяжелым и горячим. Дыхание перехватывало то ли от этой тяжести, то ли от рук и губ, скользящих по ее шее и груди. Хотелось большего. И большее пришло — пришло легко и естественно.
Он словно всегда был частью ее самой. Диван поскрипывал в такт, узорчатые тени веток за окном чертили белый потолок кухни, а Марина крепко, до боли держалась за плечи Кирилла.
Теплая волна заполонила ее тело, и от этого их слияние стало еще крепче, еще надежнее, они были вместе — во всем!
— Хорошо, как хорошо…
— В-а-а-а! — гневно донеслось из комнаты. Проснувшийся Сашка считал, что вовсе и не хорошо. Что ж хорошего — ребенок один.
Кирилл замер, нависнув над ней. Его запрокинутое в блаженстве лицо дрогнуло и целая гамма чувств пробежала по нему, словно сменяемые маски. Легкое недоумение сменилось раздражением, которое тут же уступило место испугу и жалости. Он действительно стал удивительно похож на хлопотливую пенсионерку, для которой кроме любимого внучка и света нет в окошке. Только бабули никогда не бросаются к постели дорогого внука, выдернув себя из стонущей от наслаждения женщины.
Кирилл подхватил с пола небрежно сброшенную рубашку и наскоро обматывая ее вокруг бедер, рванул в комнату.
Марина неторопливо поднялась, огладила руками тело. Она давно, не чувствовала себя такой молодой и сильной, будто безумный оргазм вышвырнул вон всю накопившуюся боль, злобу и усталость. Каждая клеточка тихонько пела: «Мне хорошо, мне так хорошо!» А судя по белесой лужице на полу, Кириллу тоже было неплохо.
Она потянулась к платью и остановилась. Ей совсем не хотелось сейчас прятаться, хотелось еще хоть недолго побыть такой — обнаженной и свободной. Тихонько скользнула в комнату и встала в дверях.
Марина смотрела на Кирилла, нежно укачивающего на руках полусонного Сашку. Хотелось умиленно всплакнуть или расхохотаться:
— Впервые вижу как старый анекдот воплощается в жизнь, — сдавленным от смеха голосом прошептала она.
Кирилл недоуменно вскинул голову и она также шепотом пояснила:
— Про мужскую баню, в которую вошла красавица. Мужики прикрыли свою главную гордость шайками, а когда отвели руки — ТАЗИКИ НЕ УПАЛИ!
Кирилл опустил глаза вниз. Плохо замотанная на чреслах рубашка тоже не упала. Магическим способом она зависла, словно на вешалке. Но если разобраться, ничего магического, сплошной физиологический реализм.
