Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Натке хотелось ринуться в бой за свое счастье, отобрать и порвать блокнот, вытолкать эту Асю вон из квартиры, но…
Но здравый смысл нашептывал – дура, беги! Собирай вещи, хватай Сеньку и беги с этой Асей куда глаза глядят, прячься, не выходи на работу, не появляйся в своей квартире и к Лене не суйся, потому что Влад – вот настоящая опасность, которую ты постоянно чувствовала и которой был наэлектризован воздух вокруг тебя! Беги!
– Ну что ты раздумываешь! – схватила ее за руку Ася. – Собирай вещи! Преступники, загнанные в угол, очень опасны! На Тишко висит почти двадцать миллионов рублей! И это только то, что я знаю.
– Почти двадцать, – пробормотала Натка. Ей показалось, она ухватила ту умную мысль, что бродила в ее голове… – Тогда почему он не купит квартиру? Почему живет в съемной?
– Он же все время в бегах, – усмехнулась Ася. – Ему нельзя жить на одном месте. И потом… налоговая наедет – откуда деньги. Машины-то он в кредит оформляет, а с квартирой это не прокатит, там суммы побольше, объяснять придется, где взял…
– Мам, ну скоро пирог будем есть?! У меня в животе уже от голода еж иголками колется!
С лестницы сбегал Сенька с водяным ружьем в руке…
И почти одновременно в замке повернулся ключ.
Ася побледнела и сжала Наткину руку.
– Он раньше пришел… Все… Это конец.
Сенька, услышав ее слова, замер, вцепившись в перила.
– Сенька, беги! – что есть сил закричала Ната.
Но сын не тронулся с места.
Я купила оранжевый зонтик и теперь не знаю, зачем это сделала…
Сначала мне показалось, что в непогожий день он заменит солнце, но дома я вдруг поняла, что судья с оранжевым зонтиком выглядит несколько нелепо. Придется отдать старый – тот, что сломал Сенька, – в починку. Он черный – цвета судейской мантии…
Я раскрыла оранжевый купол, полюбовалась, села с ним на диван и позвонила Сашке.
– Привет, мам! – поздоровалась дочь бодрым, веселым голосом.
– Привет. Я так понимаю, проблема полноценных обедов решена? Ты больше не голодна?
– Как волк! – отрапортовала Сашка. – Сплю и вижу, что ем твой борщ.
– Но Ольга Викторовна сказала…
– Ой, мам, ну да, мы иногда ходим в столовую, но там же нет твоего борща! И твоей окрошки! И пирога с яблоками, который только ты правильно делаешь. И фаршированных перчиков!
– Понятно, – перебила я. – Это называется ностальгия.
– Называй как хочешь, мам, только ты не представляешь, как я хочу домой.
– Сашунь, я как раз об этом хотела с тобой поговорить. Вспомни, как мы мечтали об этой поездке! Скажи, почему ты не погружаешься?
– В смысле?
– Ольга Викторовна говорит, что ты учишь всех русскому. Ты так не освоишь язык!
– Мам, мне надоел английский.
– Саш…
– И колледж надоел, и экскурсии, и Джимми, и барабаны…
– Саш, возьми себя в руки, больше такой возможности не представится.
– Мам, ну ты же прожила без этого погружения!
– Во-первых, я еще не прожила, а во-вторых, иногда очень страдаю оттого, что недостаточно хорошо знаю язык.
– А я не страдаю! И Натка наша не страдает.
– Она – не лучший пример… – вздохнула я. – Саш, я тебе гарантирую, что как только ты вернешься домой, то уже через два дня будешь скучать по Лондону, а Джимми и его барабаны станешь вспоминать как забавное приключение…
– Может быть, мам, – грустно сказала Сашка. – Только сейчас я скучаю по тебе, по Москве, а наша квартира кажется мне самой лучшей в мире. Скажи, ты уже делаешь ремонт?
– Только начала обдирать обои со стены, – призналась я. – А там еще один слой, представляешь? Боюсь, не последний. Даже не знаю, что делать…
Сашка звонко расхохоталась.
– Ничего не делай, мам! Оставь старые обои языками свисать с еще более старых. В Европе сейчас это очень модно! А еще нужно смыть с потолка побелку и так и оставить… Последний писк, называется «стиль лофт».
– Вот видишь, все не зря съездила, – проворчала я. – Что там говорит европейская мода насчет полов?
Сашкин ответ заглушил звонок в дверь. Я пошла открывать, выслушивая советы, что нет таких дырок в полу, которые нельзя было бы закрыть ковриками. Маленькими и недорогими. Сашка такие видела в магазине – они цветные, яркие и очень веселые…
Я открыла дверь, в последний момент вспомнив, что не спросила – кто там… Даже испугалась немного, но исправлять ошибку было поздно.
На пороге стоял Никита. С котенком в руках. Черный мохнатый комок истошно орал у Говорова в ладонях, а Никита смотрел на него и хмурился, словно собирался требовать у меня для котенка обвинительный приговор.
– Сашунь, ко мне пришли, – сказала я в трубку. – Давай договоримся, что ты выстоишь до конца и освоишь язык.
– Хорошо, мам, – выдохнула Сашка. – Я обещаю.
– Это что? – спросила я Никиту, нажав отбой.
– Это я тебя хочу спросить – что, – сердито буркнул он, без приглашения заходя в квартиру. – Почему кот голодный?
– Не знаю. Это не мой кот.
– Все они не твои, только почему-то вокруг тебя вьются, – проворчал Никита и опустил котенка на пол. Тот, продолжая орать, тут же прижался к моим ногам. – Вот, я ж говорю, – усмехнулся Никита.
– Где ты его взял?
– Он кричал у тебя под дверью.
– Но я не собираюсь заводить никаких котов!
– Значит, твои родственники собираются. Или друзья.
– Какие родственники? Какие друзья?! – возмутилась я.
Котенок поставил передние лапы мне на ногу и попытался вскарабкаться вверх. Пришлось взять его на руки.
– Ну, ведь у тебя всегда тут кто-то толчется… Деловые партнеры с букетами, сестры с проблемами и другие братья по разуму.
– Ты, например, – хмыкнула я.
Никита посмотрел на меня исподлобья, потом на белые тюльпаны в вазе, потом на оранжевый купол зонта…
– Да, например, я, – сказал он хмуро.
– Слушай, – вконец разозлилась я, – у меня впечатление, что ты пришел меня жизни учить. Забирай своего кота – и до свидания. И вообще, что за привычка у тебя появилась вламываться ко мне без звонка?! – Я вручила Говорову котенка и кивнула на дверь.
Никита, прежде чем выйти, не оборачиваясь, спросил:
– А если я позвоню, ты мне откроешь?
– Не знаю.
Он ушел, хлопнув дверью.
Молодец, похвалила я себя. Еще не хватало идти на поводу у мужских бзиков. Пусть даже и прокурорских…
Я прошла на кухню и раздраженно включила чайник.
Дожила… Вокруг меня кипят какие-то мелодраматические страсти, и мне приходится на них как-то реагировать, что-то говорить, принимать решения. Устала… Хотя, не скрою, ревность Никиты, если, конечно, это ревность, а не оскорбленное мужское самолюбие, немного мне льстит.
Тешит мое женское самолюбие.
Можно было покопаться в себе и повыяснять – какое мне дело до его ревности и почему она не оставляет меня равнодушной, но я не стала. Как говорил мне один знакомый психолог, если вы вдруг что-то раскопали в себе, быстренько закопайте обратно, иначе последствия могут стать непредсказуемыми.
Только я налила себе кофе, как зазвонил мобильный. Думая, что это опять Сашка, я схватила трубку, не посмотрев на дисплей.
– Что-то случилось?
– Ничего. Я же обещал позвонить, – услышала я голос Никиты. – Вот и звоню. Можно зайти?
– Ты уже заходил, – неожиданно меня стал разбирать смех – мелодраматические страсти набирали обороты, и я не знала, как этому противостоять, да и противостоять почему-то не очень хотелось…
– Это была репетиция. Неудачная, – объяснил Говоров.
Я подождала, не скажет ли он «извини», но он не сказал.
Я пошла в коридор и открыла дверь.
Никита стоял со смиренным лицом, с котенком за пазухой и красным пионом в руке. Точно такие же росли у подъезда на клумбе.
– Заходи, – велела я. – Если ты придешь в третий раз, возле моего дома ничего не останется – ни котят, ни цветов.
Он шагнул в коридор и поцеловал мне руку.
– Прости за истерику.
– А сейчас что?
