Фотограф смерти - Лесина Екатерина (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗

Кэвин, сегодня я получил письмо от нашего агента, в котором он подробнейшим образом излагает о своих планах и том, каким образом потратит наши деньги.

Он пишет, что слоновая кость весьма упала в цене, а потому разумнее будет скупить ее в больших количествах. Также он собирается нанять рабочих из числа местных дикарей, которые будут дешевы и вместе с тем умелы в резьбе, чтобы они изготовили шкатулки, веера, гребни и прочие штучки. Так мы заработаем много больше, чем если бы просто перепродали кость.

Я не буду утомлять тебя, перечисляя все его рекомендации, скажу лишь, что мне они представляются разумными.

Надеюсь, что теперь-то ты видишь, что дело наше имеет все шансы стать успешным?

Также я исполнил твою просьбу относительно Брианны, хотя до сих пор не могу понять, чем она была вызвана. Я не требую от тебя объяснений, скажу более, что я и сам подумывал о том, чтобы отложить ее дебют на следующий год, когда мои финансовые дела придут в порядок.

За сим откланиваюсь.

Поцелуй от меня ручку драгоценнейшей М.

Здравствуй, Патрик!

Как ты живешь? Ты еще помнишь Сэмми? Я думаю, что помнишь, если не ты, то твоя задница, которую мне пороть случалось.

Мы с Гринджером бросили землю ковырять, потому как прошлою зимою сели на жилу. Копали хорошо. Гринджер три пальца отморозил. Я же кровью кашлять начал. И подумали мы, что ну его, это старательное дело. А золотишко, нами отмытое – не сказать, чтоб сильно много, но приличненько, – в дело пустили, зафрахтовали местечко на корабле.

Груз хороший, отменный даже груз, тут я тебе поклясться всем, чем захочешь, поклянусь. Но имеется у меня опасеньице, что не захотят его по нормальной цене взять, потому как наш люд у вас там не уважают. А ты уж, верно, джентльменом стал, как твой папашка был, когда к нам приехал. Только верю, что подловатости в тебе как не было, так и нету, а потому предложеньице имею. Сподмогни там разобраться, чтоб с выгодой сдать-то, и сам в обиде не останешься.

Прибываем мы в Портсмут, в марте-то, но когда – не скажу, потому как хрен тут поймешь, сколько идти, и капитан только щурится, зараза.

Гринджер говорит, что он будет радый тебя повстречать. И что, если ты не захочешь с нами свидется, то ничего страшного. А я думаю, что если не захочешь, то слабо я тебя порол.

Писано Тайлером О’Коннели со слов Сэмюэля Брауна, в прошлом старателя, а ныне уважаемого торговца и совладельца компании «Сэм и Грин».

Я давно не писал, на что имелись причины.

Я перечитал предыдущие записи. По-моему, они уродливы. Мне стыдно за безграмотность и манеру письма. Радует, что дневник никогда и никем прочтен не будет. Мне следовало раньше заняться собственным образованием.

Чтение, поначалу казавшееся мне повинностью, которую я отбывал из любви к миссис Эвелине и мисс Брианне, изменило меня. Я прочел с десяток книг, глотая слова, как мой отец глотал дешевый портвейн, но впервые увлекся я историей несчастного сироты. Я знал, что она не правдива. Меня поразило то, что другой человек, используя те же слова, которыми я говорю, рассказал о чьей-то жизни. Я знал, что все – вымысел. Не существует мальчика Оливера, как не существует и злодея Сайкса, и продажного еврея Феджина. Но я знаю, что в Лондоне есть тысячи бродячих мальчишек и тысячи злодеев. Их жизнь – тьма. Она и порождает тьму.

А чем будет смерть?

Убийство – зло. Но если и добро тоже?

Я возьму то, к чему эти люди относятся с пренебрежением, и отдам моей дорогой миссис Эвелине. Я уже решил, что сделаю это, и не отступлю от своего решения.

Я уже попробовал аппарат на собаках. Старый кобель, которого давно пора было избавить от мучений, ожил. Он вновь стал сильным и злым. Я каждый день навещаю пса. Я боюсь увидеть признаки умирания, но пока он жив. Это хорошо.

Но миссис Эвелина – не собака. Сработает ли мой метод с нею? Мне необходимо испытание, но в поместье у меня связаны руки.

Сегодня я сказал, что еду в Лондон. Там я найду подходящий для эксперимента материал. Мне пригодилось послание от дядюшки Сэма. По нему я ничуть не скучал, но понял, что рад буду повидаться.

Я запомнил Сэма громилой, сплошь заросшим волосами. Его огромная борода поднималась до самых глаз, а над бровями начиналась криво обрезанная челка цвета лисьей шкуры. Рыжий косматый волос покрывал и руки, только ладони оставляя голыми, гладкими.

Его вечный компаньон Гринджер запомнился мне бледным и худым. Он терялся в просторных одеждах, которые носил, напяливая одну поверх другой. Гринджер постоянно жевал табак. По безволосому подбородку его то и дело стекала коричневая слюна.

Я попробовал представить этих людей здесь и понял, что прав был Сэм: их не примут в Лондоне. А если и примут, то лишь как животных, чья единственная роль состоит в том, чтобы развлекать джентльменов.

Что ж, если я сумею им помочь, то буду рад.

Миссис Эвелина, конечно, обеспокоилась – сейчас она волнуется по любому поводу – и написала рекомендательное письмо к знакомому ей барристеру. Он, по ее словам, человек достойный и знающий. Если это так, то я буду рад.

Надеюсь лишь, что корабль уже прибыл или прибудет в ближайший срок, потому как я опасаюсь надолго оставлять поместье.

Патрик отбыл. Не могу не признать, что без него в доме стало тоскливо. Ни днем, ни ночью я не могу избавиться от ощущения, будто бы вот-вот случится нечто непоправимое, чему я буду виной. Доктор приписывает мою тревожность болезни и рекомендует снимать ее лауданумом, и я не имею сил противиться. Но всякий раз, растворяя капли в теплом вине, я вспоминаю Джорджа, а потом всю свою жизнь, такую долгую и такую пустую.

Могла ли я хоть что-то изменить в ней?

Я не желала отпускать его тогда, но отпустила. Я не желала выходить замуж за Ната, но вышла. Я и Патрика не желала видеть, но…

Мысли с каждым днем все более странные. Порой я перестаю различать реальность и сны, тем паче что они, вызванные опиумным молочком, прекрасны и ярки. Или ужасны, но тогда все равно ярки.

Я всячески стараюсь скрывать от Брианны свое душевное нездоровье. Надо сказать, что за время моей болезни мы с дочерью стали близки как никогда ранее. Мне остается лишь удивляться прежнему своему равнодушию. Брианна – чудесное дитя, светлое, искреннее. Ее душа легка, как пушинка. Ее взгляд ясен, и в нем я вижу себя прежнюю, отчего сердце сильнее щемит. Неужели и она, моя милая Брианна, некогда будет жалеть о прожитых годах?

Не знаю. Я бы все отдала, чтоб сделать ее счастливой, но правда в том, что отдавать мне нечего.

Однако чем дальше, тем большее беспокойство снедает меня. И причиной ему – Патрик. Имя его не сходит с Брианниных губ. И с каким восторгом она произносит его!

Нет, конечно же, я все придумала, ее привязанность естественна, ведь Брианна столь же одинока, как и я. Если она и любит Патрика, то нежной сестринской любовью, которую не в силах подарить собственному брату.

Я придумываю себе страхи.

Я больна.

Но я не могу не признать, что Патрик сильно изменился. Ему пошли на пользу наши с Брианной уроки. Он стал правильно разговаривать, приохотился к чтению, весьма полюбив рыцарские сочинения Скотта. И я усматриваю некоторое сходство Патрика с преисполненными урожденного благородства персонажами сэра Вальтера.

Следует признать, что он силен и умен, но я продолжаю испытывать беспокойство. Дело, которое затеял Патрик, несомненно, благое, однако справится ли он? И я уповаю на Господа, который не оставит это дитя без присмотра.

Здравствуй, Кэвин!

Смею полагать, что весенний Париж куда приятнее весеннего Лондона. Здешняя сырость вызывает тоску, и не только у меня. Разговоры скучны, собеседники тоже. Мне изрядно не хватает твоего общества. Уж ты бы сыскал способ встряхнуть здешнее унылое болото.

Но пишу я тебе не только чтобы жаловаться на жизнь, хотя печаль моя безгранична, и порой я начинаю чувствовать себя полным мизантропом и отчаянным меланхоликом. И даже новости, полученные от нашего агента, не в состоянии унять эту печаль. А новости превосходные. Ему удалось прямо на месте перепродать часть товара и получить прибыль, которую он вновь вложил в слоновую кость. Он клянется, что по нынешнему времени это – наивыгоднейшее вложение капитала. Я ему верю.

Он пишет, что не пройдет и двух недель, как первая партия товара отправится в Лондон, и поручает мне найти человека, который бы взялся устроить наши финансовые дела тут.

Возможно, у тебя, Кэвин, имеется на примете подходящая личность?

На том завершаю.

Желаю тебе здоровья и всяческих радостей.

Сам остаюсь в сем унылом городе, который чем дальше, тем больше воняет, в черной меланхолии.