Те, что уходят - Хайсмит Патриция (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗

Когда утром Марио ушел на работу, Коулмэн послал Филомену купить ему «Гадзеттино», безошибочно угадав, что та даже и не заглянет в газету. Обнаружив там свою фотографию и прочитав сообщение о своем исчезновении, Коулмэн сжег газету в печке. Он надеялся, что Марио не увидит сегодня газету, хотя помнил, что просил его купить по пути домой вечернюю.

Наконец он услышал, как крикнул Марио и как ему ответила Филомена, — это означало, что Марио вернулся домой. Коулмэн спустился вниз.

Трое ребятишек вертелись возле отца, вернувшегося с целой корзиной рыбы на голове.

— Эту рыбу я не поймал, а купил, — весело сообщил Марио. — А наловил я совсем другой рыбы.

— Ну и как улов? Удачный? — спросил Коулмэн. В кармане у Марио он заметил газету.

— Ветрено сегодня, но рыба идет хорошо, — сказал Марио.

Разговор происходил на кухне, служившей также и столовой, соседняя комната с двуспальной кроватью была отведена под детскую.

— Выпьешь вина или, может, съешь тарелочку супа? — спросила Филомена у мужа.

— Моя дорогая женушка, когда ты, наконец, запомнишь, что я не ем супа, пока не выпью вина? Ужинать будем через час, а пока просто посидим за столом. — Марио чмокнул ее в щеку и ласково шлепнул.

Коулмэн рассмеялся:

— Марио, можно мне посмотреть газету?

В дешевой, судя по всему, популярной газетенке, которой Коулмэн раньше не видел, на первой странице ничего не было. Он развернул ее и в верхнем углу увидел фотографию Рэя. Коулмэн внимательно пробежал глазами текст и узнал следующее. Рэй сам явился в полицию и рассказал, что поздно вечером двадцать третьего ноября имел драку со своим тестем Эдвардом Коулмэном на одной из улочек Венеции. «Молодой американец, в течение последних пятнадцати дней считавшийся пропавшим, заявил, что просто хотел побыть в одиночестве под влиянием тягостных переживаний, вызванных недавним самоубийством его жены Пэгги на Мальорке. После встречи с ним поздним вечером 23 ноября Эдвард Коулмэн не возвращался. Полиция ведет расследование».

— Что вы читаете? Тут что-то про вас написано? — поинтересовался Марио.

Коулмэн поспешно распрямился — увлекшись чтением, он не заметил, как склонился над газетой. Но Марио уже успел заметить фотографию.

— Вы что, знаете этого американца? Он, наверное, и есть муж вашей подружки? — спросил Марио, проявляя неожиданный интерес.

— Нет, нет.

Чтобы отвлечь внимание, Коулмэн поспешно взялся за стакан вина, а Марио тем временем поднес газету к глазам, чтобы получше рассмотреть.

— Хм… Драка? Странно… — недоуменно пробормотал он, прочтя заметку.

— Что случилось? — спросила его жена.

«Черт бы побрал их любопытство!» — подумал Коулмэн.

— Это ведь не тот человек? Не тот, с кем вы дрались, Ральфо?

Марио не знал настоящего имени Коулмэна, а если Коулмэн когда-нибудь и называл себя, то Марио, скорее всего, забыл.

— Да нет же! Говорю вам, нет. — Коулмэн чувствовал, что бледнеет, а Филомена, суетившаяся у плиты, услышав его раздражительный тон, даже обернулась.

— Той же ночью, когда и вы подрались. Разве нет? — не унимался Марио, на лице его появилась недобрая улыбка.

— Да, той же ночью, но не с ним, — сказал Коулмэн.

— Какое же ваше настоящее имя? — напирал Марио.

Филомена забеспокоилась:

— Не надо ссориться, Марио. У синьора Ральфо могут быть свои секреты.

Коулмэн неторопливо вынул из кармана портсигар, пытаясь придумать, как выйти из неловкого положения. Марио наблюдал за ним, и Коулмэну никак не удавалось взять себя в руки, его пробирала нервная дрожь.

— Ну что ж, ладно, — сказал Марио, пожав плечами и посмотрев на жену. Брови его нервно подергивались. На левой, там, где остался шрам от рыболовного крючка, не росли волосы. — Насколько я понял, синьор Ральфо, у вас неприятности. Ведь ваша дочь покончила с собой?

— Марио! — вскричала Филомена.

— Это неправда! — возмутился Коулмэн. — В этом нет ни одного слова правды! Она… — Он со стуком поставил стакан на стол, расплескав вино.

— Эй, смотри, что делаешь! — огрызнулся Марио.

Все произошло в считанные доли секунды. Коулмэна словно прорвало — он бросился на Марио, схватив его за грудки. В этот момент он думал только о предательстве Марио. Марио, которому он доверял, на чью дружбу, верность и помощь в трудную минуту он рассчитывал. Марио, его добрый товарищ, с которым он выходил в море рыбачить и который гостеприимно приютил его у себя. И вот теперь от гостеприимства не осталось и следа. С грохотом опрокинулся то ли стол, то ли стул, и они покатились по полу. Коулмэну все никак не удавалось ухватить итальянца за руки, молотившие словно два цепа. Дети и Филомена кричали. Вдруг что-то обожгло Коулмэна. Нестерпимая боль сковала поясницу и ноги, заставив забыть обо всем. Марио поднялся с пола, и тогда Коулмэн увидел, что произошло, — Филомена вывалила на него кастрюлю с горячим супом.

Сама она, прижавшись к стене, заливалась слезами. Марио чертыхался, но не от злости, а от страха и растерянности. Дети продолжали вопить хором, а в дверях стояли соседи.

Коулмэн поднялся и принялся дергать себя за штаны, пытаясь отлепить дымящуюся ткань от тела. Кровь капала на пол, словно осыпающиеся красные лепестки. Она сочилась у него изо рта.

— Филомена! Ради всего святого! — вскричал Марио. — Сделай что-нибудь! Помоги ему! Дай, что ли, соды…

Принесли соды и какой-то желтый жир в высоком кувшине, скорее всего рыбий. Коулмэн пришел в себя и попросил Марио и Филомену выставить за дверь соседей и детей.

— Мне нужно снять брюки, — сказал он.

Марио выгнал всех за дверь, а сам суетился вокруг Коулмэна, который, не обращая на него внимания, снял брюки и, оттянув трусы, начал прикладывать соду к больному месту. Он злился на Марио, хотя и понимал его. В конце концов, все произошло очень своевременно.

— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал он Марио. — Да и суп жалко. — Он натужно рассмеялся. — Поймите, Марио, я очень нервничаю. А когда вы сказали это о… о моей… — Он никак не мог произнести слово «дочери» — ему сразу вспоминались слова из газеты: «…самоубийство его жены Пэгги», выставлявшие чужое горе напоказ. Они приводили Коулмэна в ярость. — Я просто потерял голову. Я возмещу Филомене убытки, во всяком случае, куплю угрей для нового супа и приберусь здесь.

— Ah, non importa [22], — сказал Марио, продолжая наблюдать за ним.

— Мне нужно умыться. — Коулмэн кувшином зачерпнул воды из ведра. — Я возьму это с собой в комнату.

Филомена с ребятишками отсиживались в детской, так что Коулмэн без особого стеснения проследовал без штанов к себе, умылся и кое-как почистил брюки и трусы над корытом. Одевшись, он спустился вниз, намереваясь помириться с Филоменой.

На кухне сидел Марио со стаканом вина. Коулмэн вдруг смекнул, что Марио боится полиции.

— Синьор Марио, еще раз примите мои извинения, — сказал он. — У вас есть какая-нибудь тряпка?

— О, Филомена вымоет. Филомена! Думаю, она укладывает детей.

— В такой час?!

— Она всегда их укладывает, когда разволнуется, — сказал Марио, пожав плечами, и заглянул в соседнюю комнату. — Филомена, что ты их укладываешь? Ведь ничего не случилось, только суп немного разлили.

Филомена что-то прокричала в ответ, скорее взволнованно, чем гневно. Марио закрыл дверь.

Коулмэн нашел швабру с тряпкой и принялся за работу. Уж что-что, а пол мыть он умел. Он давно освоил это занятие и упражнялся в нем последние пятнадцать лет, пока жил в Риме, а до этого в Таосе, Тулузе и Ареццо. Марио подбросил в печку дров.

— Ну вот, теперь можно доложить Филомене, что здесь прибрано, — сказал Коулмэн.

— Спасибо, синьор Ральфо. Хотите стаканчик вина?

— Я понимаю, Марио, что стесняю вас. Если хотите, я могу сегодня съехать. Если подскажете куда. Дело в том, что у меня нет с собой паспорта, поэтому я не могу устроиться в отель.

В кухню вошла Филомена, она слышала последние слова и больше уже не плакала.