Город - Константинов Владимир (книги полностью бесплатно txt) 📗
- Старший бес. Это мы его ждем. Он ушел чинить козни Остальному миру. Он у нам большой мастак по этой части. - Священник громко рассмеялся, очевидно, вспомнив что-то смешное. Смеялся долго, пока не устал. Отдышавшись, продолжил: - Однажды, он исписал весь ваш храм непотребными набписями, а местного попа познакомил с нашими куклявками и до того упоил "косорыловкой", что тот, вместо того, чтобы читать воскресную проповедь, открыл в храме бордель. Вот был скандал! - Он вновь громко захохотал.
- Но как вы, священник, можете смеяться над подобным богохульством?! укоризненно проговорил Максим. - Создатель учит нас терпимо и с уважением относиться к чужой вере, даже если она зиждется на заблуждениях.
- Да брось ты со своим Создателем! - пренебрежительно махнул рукой священник. - Наш Линитим сам не прочь пошутить, и любит шутки других. Вдруг, лицо его налилось подозрительностьюя, а глаза недобро засверкали. А ты кто такой, чтобы тут допросы мне учинять?!
- Извините, если я вас ненароком обидел, брат. Я вовсе этого не желал. Просто, хотел сказать, что каждый человек заслуживает сочувствия и взаимопонимания. А меня можете звать Максимом. А вы, вероятно, настоятель городской церкви?
- Храма, - пробурчал священник, остывая. - Я - настоятель храма Линитима Искусителя отец Валаам.
- И большая у вас паства?
- Почитай - весь город. На праздничные богослужения, к примеру, в день Сластены и лежебоки святого Козьмы или Великой грешницы Праскевьи Пятницкой, приходят даже нечистые, - с гордостью проговорил отец Валаам.
- Кто?! - удивленно спросил Максим, посчитав, что либо ослышался, либо не понял священника.
- Нечистые, - повторил отец Валаам. - Ведьмы, черти, бесы, болотные лешие. Правда, демоны нас не посещают, считают это для себя недостойным. А все, кто рангом поменьше, бывают, как же.
И Максим понял, что перед ним никакой не священник, а один из представителей мира тьмы, посланный ему, как испытание, в самом начале его Великого пути.
- А как называется ваш город? - спросил он спокойно.
- Город Великого Пантокрина.
- Никогда о таком не слышал.
- Ничего, ещё услышишь. Все услышат и узнают, - убежденно проговорил отец Валаам, и в голосе его прозвучала явная угроза, Вдруг, он заискивающи заулыбался и торжественно объявил: - А вот и наш старший бес города прибыл!
Максим оглянулся. В салоне у входа стоял высокий худой субъект с некрасивым, узким желтым лицом и подозрительно его рассматривал. Взгляд темно-карих глаз беса был мрачен, даже зловещ. Это продолжалось, по меньшей мере, с минуту. У Максима возникло даже неприятное ощущение, будто тот читает его мысли. Затем, старший бес упал на колени и, гримасничая, благим матом закричал:
- Отец Максим! Какое счастье! Неужто я сподобился увидеть сына самого Создателя?!
И Максим понял, что то было не ощущение, бес действительно читал его мысли. Но это открытие не устрашило его, а лишь наполнило сердце ещё большей отвагой и мужеством. Нет, никакие могущественные силы тьмы не заставят его свернуть с избранного пути.
Между тем старший бес, вихляясь худым телом и страшно выкатывая глаза, кричал остальным:
- На колени, негодяи! На колени, нечестивые, перед сыном Создателя! Молите у него, грешники, прощения!
Все, кто был в автобусе, включая водителя с кондукторшей, бухнулись на колени и заголосили:
- Простите нас, отец Максим!
Отец Валаам также хотел упасть на колени, но застрял между кресел, и теперь тужился высвободиться. Старший бес вскочил, щелкнул каблуками, раздался мелодичный звон. Максим с удивлением посмотрел ему на ноги. Вместо обычных туфель, они сейчас были обуты в красные сафьяновые сапоги с серебряными шпорами.
- Разрешите представиться, - торжественно проговорил старший бес. Почетный гражданин города, кавалер ордена Красного дракона с пальмовой ветвью и мечами, профессор оккультных наук, магистр права сильного и бесправия слабых Корреандр Викторович Печерин-Онежский бен Ладен Бичен-оглы ибн Карамахи. А для вас, отец Максим, - бес Кеша. Можно просто Кеша.
- Чего вы добиваетесь, Корреандр Викторович? - как можно спокойнее спросил Максим, но почувствовал, что спокойствие это далось ему с большим трудом.
- Лелею мечту быть представленным Самому. Не откажите, Божественный, в такой малости, представьте Отцу небесному нашему. А то наш Хозяин слишком строг, за малейшую провинность грозится сослать на первый уровень, в это, я извинясь, пекло. А у вас там, я слышал, большое послабление таким, как я. Райские кущи и все такое. Это как раз по мне. С детства мечтал об этом.
Максим понимал, что бес пытается вывести его из себя, унизить, высмеять. Поэтому спокойно, но строго сказал:
- Прекратите ёрничать!
- Ни-ни, Боже упаси! Как вы ко мне несправедливы, святой отец! Как несправедливы! - бес принялся заламывать руки, кривляться и гримасничать пуще прежнего, разыгрывая отчаяние. - Как же я мог! У меня и в мыслях ничего такого. Мы что ж без понятия, что ли? Весь мир сейчас живет по понятиям. И мы - по понятиям. А как же! Я ведь и сам здесь, в Остальном мире, возглавляю секту Адвентистов гроба брата вашего и его мощей. Да-с. Ждем-с его второго пришествия. Мы даже дату назначали, но маленько ошиблись в расчетах и двадцать наших сектантов заживо сгорели. Сейчас все они на пятом уровне трудятся под началом старшего демона Бархана, грехи замаливают. А мы новую дату определяем. Может быть, вы, святой отец, подскажите - когда батяня ваш вновь отпустит Иисуса на Землю?
Это было уж слишком. Максим вскочил, сжал в гневе кулаки.
- Не сметь! Не сметь порочными устами упоминать светлое имя Создателя нашего!
Старший бес сделал вид, что здорово испугался. Стал жалким и разнесчастным. Весь скукожился, даже уменьшился в росте. Затем, вновь упал на колени, зарыдал с подвываниями и всхлипами. Причем, слезы из его глаз буквально фонтанировали, как у клоуна в цирке. Принялся целовать руки Максиму.
- Прости-и-и, Максим Петрович! Прости, родной, мя, недостойного! Две тысячи лет без малого живу, а ума так и не нажил, старый дурак! Все, как дитя малое, - не ведаю, что молвлю. О, горе мне, горе! Пусть пепел заживо сгоревших сектантов моих падет на мою дурную головушку-у-у! Пусть отсохнет грешный мой язык и навек закроются бесстыжие глазыньки-и-и! - И он принялся биться головой об пол, да так, что автобус заходил ходуном.
