Дело о дуэли на рассвете - Константинов Андрей Дмитриевич (читаемые книги читать txt) 📗

Мой стажер, естественно, присутствовал при нашем разговоре со Спозаранником — на него теперь никто не обращал внимания, в Агентстве, наверное, считали, что мы с ним что-то вроде единого организма — Скрипка с эстонским имплантантом.

— Ну что скажешь? — спросил я у стажера.

— Мулле эй меэльди сеэ инимене.

— Точно. Но нам надо ускорить наше расследование. А то вернется Обнорский и за шутки со Спозаранником нас по головке не погладит.

Впрочем, все было не так плохо. Горностаева уже окончательно поправилась и даже вышла на работу (впрочем, я старался не заглядывать в ее кабинет). Агеева перебралась из больницы домой. Соболин шел на поправку.

Я проинструктировал Шаховского, что надо выяснить у Горностаевой, а сам вместе со стажером отправился к прочим пострадавшим.

Я долго мучил Повзло на тему позавчерашнего обеда. К уже известному добавилось лишь то, что он активно солил и перчил все потребляемые блюда.

А в буфете он был с двумя мужиками — хозяевами фирмы «Рита», которые предлагали Агентству расследовать историю с угрозами, которые они периодически получают.

— Расследовать там было особенно нечего, — пояснил Повзло. — Ничего интересного — кто-то звонит, что-то говорит.

Я предложил им вариант расследования на коммерческой основе, они сказали, что подумают, и ушли.

Володя Соболин тоже ничего интересного не рассказал: пообедал, почувствовал себя плохо, никого не подозревает, считает, что отравление — случайность.

— А перцем или солью ты пользовался? — решил спросить я у него для очистки совести.

— Конечно.

К Агеевой пришлось ехать домой в ее огромную квартиру в центре. Начальница архивно-аналитического отдела была одна — муж с детьми на даче, объяснила она. Халатик на ней был уже другой — поскромнее и, видимо, подороже.

Стажера мы посадили в уголке на кухне, а я начал процедуру допроса:

— Прошла ли тахикардия, Марина Владимировна?

— Прошла, но чувствую себя ужасно.

А во всем виноваты вы, Алексей, — зачем вы купили такое мясо для рагу?

— А зачем вы его ели два раза? — парировал я. — Вот одной моей знакомой сказали, что если питаться кактусами, то можно сбросить килограммов двадцать за неделю.

— Разве мне нужно худеть? — спросила Агеева. — Давайте я вам покажу, у меня все в норме.

— Покажете — но потом, сейчас у меня расследование. Так вот, эта моя приятельница стала лопать кактусы, стала зеленая и противная. И только потом выяснилось, что она их ела не правильно — надо было запивать текилой и не вынимать колючек.

— У меня кактусов нет, — отреагировала Агеева, — а текилой могу напоить.

— Что ж, можно и выпить, — согласился я.

Агеева ловко разлила текилу. Стажер поднял свой бокал и произнес:

— Тервисекс!

Я посмотрел на него с удивлением:

— Ну ты, Тере, просто половой гигант.

Я же тебе объяснял, что сейчас не до секса, сейчас надо расследованием заниматься.

— Ну-ка, Марина Борисовна, перечислите еще раз, что вы ели позавчера, — попросил я.

Агеева перечислила. Выяснилось, что вчера она забыла упомянуть две трубочки с шоколадным кремом и бутерброд с ветчиной. Я поразился ее прожорливости, но деликатно спросил:

— Перец, соль?

— Что?

— Употребляли?

— Я ем только пресную пищу. А перцем, по-моему, немножко посыпала.

Напоследок я спросил, нет ли в домашней библиотеке Агеевой какой-нибудь книжки про яды.

— Конечно, есть, — с радостью сказала она и повела меня в недра своей квартиры.

Она поставила изящную лесенку около уходящей к недоступным высотам потолка книжной полке и ловко забралась по ступенькам.

— Держите меня, — крикнула она сверху, — это на самом верху.

Я обхватил ее за лодыжки, Агеева потянулась вверх. Халатик стал коварно подыматься. Я внимательно осмотрел колени Агеевой — они мне понравились. Открылись бедра что-то внутри меня заволновалось. Я запрокинул голову и стал смотреть на главного архивного аналитика Агентства снизу, забыв о необходимости удерживать Агееву в нужном положении. Впрочем, она тут же напомнила мне об этом:

— Леша, вы меня плохо держите. Держите выше и крепче!

Я переместил свои руки выше. Агеева, видимо, осталась довольна, потому что на время указания сверху перестали поступать.

Наконец Марина Борисовна закончила свои поиски и скомандовала:

— Держите крепче, я спускаюсь.

Через пару минут спустившаяся с потолочных вершин Агеева оказалась у меня в руках. «Пора реализовывать советы стажера. Немного секса хорошему расследованию не помеха», — подумал я, и тут на пороги библиотеки показался мой стажер:

— Ма тахан сюйа, — сказал он.

Я отпустил Агееву. Я не мог допустить, чтобы у стажера сложилась не правильное восприятие расследований по методу Обнорского.

— А мы тут книжками балуемся, — пояснил я стажеру наше поведение.

— Торе, — сказал он.

— Кстати, Марина Борисовна, где та книга, которую мы искали, — спросил я, заметив, что в руках у Агеевой ничего нет.

— Я вспомнила, Алексей Львович, — сказала она официально, — я эту книгу кому-то отдала.

— Кому?

— Кому-то из наших. По-моему, Соболиной.

Первым, кого я встретил в Агентстве, был Шаховский.

— Все получилось! — сообщил он мне возбужденно.

— У вас с Горностаевой была радость секса? — уточнил я.

— Нет, до этого еще далеко. Но я поговорил с ней о культуре, как ты и советовал.

— И что ты сказал?

— Я сказал, что Буланова — это круто.

— А она?

— Она кивнула.

— Да, я вижу ты на правильном пути.

В следующий раз поговори о Сорокине.

— Я его знаю, — обрадовался Шаховский. — Это бригадир такой у Лома был, его застрелили два года назад в Зеленогорске.

— Нет, про этого можешь поговорить с Завгородней. А с Горностаевой поговори о другом Сорокине — он книжки пишет, про сало и всякое такое.

— Ага, — кивнул Шаховский.

— Так ты выяснил у Горностаевой про отравление?

— Выяснил: сок, рагу, перец…

Я открыл дверь буфета и в течение часа обыскивал помещение. Банки с перцем мне найти не удалось. Я опечатал дверь, чтобы никто не мог проникнуть на место происшествия и отправился писать служебную записку Обнорскому. Расследование было закончено, а преступление раскрыто.

В отчете для Обнорского я написал, что картина отравления мне совершенно ясна: преступник подсыпал в баночку с перцем какой-то органический яд, в результате чего и пострадали несколько сотрудников Агентства. После этого преступник забрал орудие преступления с собой. Таким образом, очевидно, что преступление совершил или сотрудник Агентства, или человек, регулярно бывавший в агентском буфете.

Анализируя личности потерпевших, я пришел к выводу, что злоумышленниками могут быть или Валентина Горностаева, или Анна Соболина. Возможные мотивы: у Горностаевой — месть Скрипке А. Л. (то есть мне), в связи с тем, что наши внеслужебные отношения переживают кризис.

У Соболиной — попытка ликвидировать или мужа Соболина В. А., или бывшего любовника Повзло Н. С., или их обоих.

Кроме того, писал я, мне удалось выяснить, что Соболина интересовалась специальной литературой о действии различных ядов, что является косвенной уликой, подтверждающей ее причастность к данному преступлению. Также стоит обратить внимание на то, что Горностаева сама оказалась жертвой отравления, а Соболина, хотя и питалась одновременно с отравившимися в буфете, не пострадала.

В конце своего послания Обнорскому я резюмировал: «таким образом предлагаю снять с меня все обвинения в закупках недоброкачественных продуктов. Судьбу Соболиной предлагаю решить, не предавая делу огласки…»