Золотая месть - Гандольфи Саймон (лучшие книги .txt) 📗
Он прошел через узкую боковую дверь на аллею, которая вела к шоссе. В эти часы большую часть транспортного потока на улицах Гонконга составляли велосипеды и мотоциклы рабочих ночной смены, тяжелые грузовики и машины, доставляющие грузы но назначению, так что появление здесь легкового автомобиля вызвало бы больше интереса, чем вид человека, идущего пешком.
Управляющий прошел мимо ряда мастерских и складов с распахнутыми настежь дверями. Вдоль дорожки стояли ряды продовольственных палаток, из которых выглядывали усталые, потные лица продавцов. Тут же кипел на угольях суп, на прилавках были разложены кучки тонко нарезанной лапши, креветки, утки, цыплята.
Торопливо шагая по дорожке, управляющий механически отмечал, как в мастерских, сгорбившись над верстаками, работают мужчины, женщины, дети. В ушах стояло шипение сварочных аппаратов, визг станков и непрерывный вой работающих насосов. Все это дополнялось острым запахом нагретой пластмассы.
Он вышел на Коннот-роуд, заполненную разъезжавшимися брокерами фондовой и товарной бирж, – Уолл-стрит закончила свою работу. Офисы Фу располагались в тридцатиэтажном здании, похожем на пирамиду из синего стекла с остроконечным шпилем.
Охранник в форме пропустил управляющего через служебный вход. Вставив свою личную карточку в щель персонального лифта, он вошел в кабину, где его проверила специальная видеокамера. В узком холле управляющего встретил личный телохранитель Вонг Фу. Отсюда мраморные ступени вели к резным дверям, некогда украшавшим крепость XIII века. Дизайнер Вонг Фу разыскал эти двери, а советник по безопасности распорядился прослоить их 30-миллиметровыми листами бронированной стали.
Дверь открывалась нажатием кнопки.
Вонг Фу, высокий, широкоплечий человек с квадратным лицом и короткой шеей, возвышался над массивным, изогнутым в виде полумесяца столом розового мрамора длиной семь метров и шириной метр с лишним. Этот стол с пятью встроенными телевизионными дисплеями представлял собой плод буйной технической фантазии. Однако никакие чудеса техники не могли отвлечь внимания от могучей фигуры хозяина этого кабинета.
Голова Вонг Фу была выбрита наголо и будто отполирована. От правой брови начинался белый шрам и тянулся наискосок через весь череп, заканчиваясь неподалеку от левого уха. Две фаланги пальцев правой руки были раздавлены. Тяжелые кисти рук с грубыми пальцами рабочего человека напоминали о том, что когда-то, еще совсем мальчишкой, Вонг Фу трудился подмастерьем в кузнице. Сейчас на нем был рабочий костюм из синей хлопчатобумажной материи. Из-под расстегнутого пиджака выглядывали темно-желтая рубашка из магазина на Джермен-стрит и бледно-розовый галстук с вышитыми алмазными гранями, туфли тонкой кожи были изготовлены на заказ во Флоренции, на пальце сверкало массивное кольцо с печаткой и зеленым изумрудом; часы фирмы «Филипп Патек» на шитой золотом ленте дополняли наряд шефа.
Во взгляде его широко поставленных, угольно черных глаз чувствовалась страшная сила, и он не мог этого скрыть, даже если бы хотел. В его движениях проскальзывала грация дикой рыси. Рядом с ним люди чувствовали какую-то постоянную угрозу, особый ток изощренной жестокости.
Выпроводив племянника и пробежав глазами полученные ксерокопии, Вонг Фу подошел к треугольной стене цветного стекла, откуда через весь город открывался вид на здание фирмы Ли. Он всей душой ненавидел потомственных богачей-мандаринов Гонконга. Ненавидел за их вежливую речь и изысканные манеры, но главное – за их культуру. Это больше всего выводило его из себя.
Вонг Фу родился в годы японской оккупации. Благодаря недюжинной физической силе он выдвинулся в вожаки квартала. А в дальнейшем незаурядный ум помог ему использовать возможности, появившиеся в ходе гражданской войны между гоминьданом и коммунистами. В стране отсутствовала законность, и преступления стали безнаказанными; инфляция пожирала сбережения граждан. Вонг Фу с пятью сообщниками занялся грабежом богатеев. Они похищали старинные предметы искусства – более ценные, чем золото и драгоценности. Вонг Фу считал, что следы этих вещей невозможно будет обнаружить.
Он определял стоимость награбленного, приставив нож к горлу своих жертв. Рынок похищенных предметов искусства был разделен между триадами – преступными братствами, которые составляли часть истеблишмента Китая и могли обеспечить его жертвам защиту и возвратить им похищенное. Но Вонг Фу не хотел делиться с ними – он намеревался бежать в Гонконг с награбленным добром и обратить его в свой первоначальный капитал.
Вонг Фу со своими сообщниками захватил небольшую джонку и принудил команду доставить их в колонию. Единственный оставшийся в живых после этого путешествия, он высадился на берег в небольшой китайской лодке. Купив себе на награбленное золото право на проживание и на работу, он в течение шести месяцев занимался свое прежней профессией – кузнечным делом – и постепенно акклиматизировался в городе. Затем однажды пришел к владельцу антикварного магазина и показал ему некоторые наименее ценные из своих вещей. Через этого антиквара он вышел на своего первого скупщика, а затем начал постепенно подниматься все выше, пока наконец лучшие предметы из стекла не были представлены сэру Филипу Ли.
Вонг Фу рассчитывал, что его сразу же проведут к сэру Филипу, и уже заранее заготовил фразы, которые должны были продемонстрировать его деловые связи с аристократией Гонконга. Но он недооценил обширных познаний, которыми располагают крупные коллекционеры. Дворецкий сэра Ли провел Вонг Фу через вход для прислуги в бетонный склад без окон, где его ожидал сэр Филип.
Образцы предметов искусства, которые предлагал Вонг Фу, были расставлены на темно-лиловой бархатной подстилке, расстеленной на бамбуковом столике. В комнате горела лампа под узким абажуром, и вся она была погружена в полутьму, так что Вонг Фу не мог рассмотреть лица сэра Филипа. Указывая концом палочки из слоновой кости на изящные фигурки из стекла, сэр Филип спокойным голосом хорошо воспитанного человека излагал историю каждого предмета, называя имя его владельца, и рассказывал обстоятельства, при которых этот предмет был похищен.
– Ты убийца и вор, – заявил в завершение сэр Филип. Он не выразил при этом никаких эмоций – просто констатировал очевидный факт. – Мерзавец. Забирай свои краденые вещи и убирайся вон.
С этого момента для Вонг Фу был закрыт доступ к респектабельным старым капиталам китайской общины Гонконга. И что еще хуже, сэр Филип разыскал родственников жертв банды Вонг Фу, так что теперь они знали, кому мстить. Вот почему ему приходилось пользоваться стальными дверями, пуленепробиваемыми автомобилями, нанимать телохранителей.
Как всегда при мысли о сэре Филипе, шрам на голове у Вонг Фу вздулся и побагровел. Но вот теперь наконец мандарин допустил ошибку, и Вонг Фу сможет насладиться местью. Он отошел от окна и направился к компьютеру, чтобы проверить на экранах степень готовности своих войск, выстроившихся в боевых порядках.
Компьютер показал, что задолженность сэра Филипа банкам составляет 2,8 миллиарда фунтов стерлингов. Уже дважды он задерживал платежи – правда, всего лишь на несколько дней. Теперь он задержал на 36 часов выплату процентов по займу Городскому Банку Гонконга в размере 12 миллионов долларов. Несколько месяцев подряд люди Вонг Фу распространяли на биржах слухи о неустойчивом финансовом положении сэра Филипа, но его репутация выдержала испытание.
Теперь Вонг Фу намеревался предпринять атаку в новом направлении, разыграв пьесу в четырех актах. Сначала – нападение пиратов и похищение девушки; затем – физические и моральные пытки, которые должны сломить ее; далее инсценируется драматическое освобождение Джей людьми Вонг Фу и, наконец, в заключение – пресс-конференция, на которой Вонг Фу будет представлять ее перед видеокамерами.
Доведенная до безумия насилиями и пытками, девушка начнет дергаться в конвульсиях, и это должно символизировать упадок могущества сэра Филипа. Как можно доверять человеку, не умеющему защитить собственную внучку? Что могло бы больше способствовать потере лица сэра Филипа? Честь человека – это хрупкое соединение достоинства и гордости в его поведении – считается на Востоке самым главным. Несчастье с Джей должно положить начало сокращению потока капиталовложений в компанию Ли. Первыми откажутся от вложений те банки, в которых широко участвует капитал Вонг Фу, затем начнется паническое изъятие вкладов мелких финансистов. Вонг Фу будет готов предлагать по десять центов за доллар, но в данном случае прибыль не имеет значения. Ему надо только одно – мщение. И он мысленно представлял себе, как судно Ли – «Цай Джен» – несется прямо на скалы.
