Уловка медвежатника - Сухов Евгений Евгеньевич (библиотека книг txt) 📗
Гостиный двор клокотал тысячами голосов. К его дверям то и дело подъезжали экипажи и авто. Магазин жил особенной жизнью, которая совсем не походила на тихое существование окраинных улиц. Казалось, что в Гостиный двор съехалась вся Москва, чтобы отведать только что испеченных пирожков и прикупить к воскресному столу чего-нибудь вкусненького.
У самого угла длинного здания стояла новенькая пролетка. Кучер, малый лет двадцати, без конца зевал и почесывал гривастый затылок. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: извозчик дожидается хозяина, и еще полчаса такого томления – и малый сникнет совсем, а затем богатырским храпом заглушит не только крики продавцов, расхваливающих остывшие печености, но и гомон торговых рядов.
Никто из стоявших рядом не обратил внимания на то, как Родионов, проходя мимо, чуть приподнял трость, а извозчик в ответ наклонил голову.
Савелий Николаевич поднялся на высокое крыльцо и уверенно распахнул дверь. Здание было пустынно, и его полутемные коридоры свидетельствовали о том, что жизнь в них замерла до завтрашнего утра. Родионов хорошо представлял каждый уголок здания. Кроме банка, здесь помещалась еще контора по продаже недвижимости, да и сам он мог вполне сойти за среднего буржуа, подбирающего для тайных свиданий уютное теплое гнездышко. Жандарм, стоящий у лестницы, едва посмотрел на вошедшего, а потом, развернувшись, заложил руки за спину и неторопливо поплелся в противоположный конец коридора. Свое присутствие в банке он считал глупой забавой, по его мнению, только безумец способен войти в здание, которое было усилено не только современными замками, но и снабжено чуткой охранной сигнализацией, и достаточно было легкого прикосновения к металлической ручке сейфа, чтобы по всей округе устроить такой переполох, от которого проснутся даже пожарники.
Савелий поднялся на верхний этаж. Здесь было безмятежно, только иногда тишину тревожил стук пишущей машинки и скрежет передвигаемой каретки. Родионов открутил набалдашник трости и вытащил из него длинную отмычку с загнутым концом. Он уверенно вставил инструмент в замочную скважину, дважды повернул, и дверь отворилась, издав мягкий щелчок. Савелий Николаевич спокойно вошел в комнату, огляделся и осторожно прикрыл за собой дверь. Окна выходили на глухую стену, и, слушая тишину, невозможно было поверить, что за углом располагаются торговые ряды. Этажом ниже помещалась комната с сейфом – достаточно было распахнуть окно и спуститься вниз на три метра по веревочной лестнице, чтобы оказаться как раз напротив форточки. Лестница была подвешена накануне вечером, крепко закреплена на коньке крыши и была такой крепости, что могла выдержать груз в двести пудов. Савелий знал, что хозяин кабинета ценит здоровый образ жизни и закрывает форточку только на ночь, и сейчас она, словно отворенная пасть, влекла к себе медвежатника. Наиболее опасным местом была сигнализация, которая должна включиться мгновенно, едва он притронется к подоконнику. Но к этому Савелий Николаевич был готов. В банке он бывал неоднократно. Но от обычного клиента, желавшего заполучить в собственность недвижимость, отличался тем, что внимательно изучал все рубильники и провода, которые, подобно паутине, опутывали здание. И только через две недели посещений он заметил в самом углу одной из комнат щиток, замаскированный под глиняную лепку, который и контролировал охранную сигнализацию в большом доме.
Эту сигнализацию выпускала солидная немецкая фирма «Кайзер». Фирма дорожила своей репутацией, и поэтому установкой занимались только ее собственные специалисты. Полгода назад Савелий Николаевич приобрел такую же сигнализацию, и ему понадобилась неделя, чтобы раскусить все ее секреты, и теперь он смотрел на щиток как на милую и забавную игрушку с безобидным мотком проволоки. Отключить сирену можно было всего в пять минут. Важно было не коснуться кнопок-ловушек, которые находились по всему корпусу. Родионов извлек из кармана отвертку, осторожно вывернул крышку, а потом выдернул хитроумные петельки.
Теперь, кажется, все.
Потом он распахнул ставни и, ухватившись за веревочную лестницу, шагнул в окно. Савелий Николаевич знал, что нужно спуститься на семь ступеней вниз и лицо окажется как раз напротив распахнутой форточки. Осторожно, стараясь не раскачивать лестницу, он спустился на этаж, а потом, ухватившись за крепкие ставни, юркнул в окно.
Сейф был огромен и в полумраке комнаты выглядел зловеще. Савелий бы не удивился, если б сейчас, расправив металлические плечи, он поднялся до самого потолка и злобным медведем попер прямо на него. Но, видно, стальной монстр утомился от дневного света и теперь мирно дремал в самом углу.
Сейф имел три замка, два из которых можно было отомкнуть за пять минут. Савелий несколько раз уже проникал в эту комнату и сумел подобрать к ним отмычки, но вот третий оказался потайным и с хитроумным секретом. Он выпирал из двери огромным штурвалом, и нужно было прокрутить колесо в определенной последовательности, чтобы дверь отомкнулась. Для подобной операции требовалась особая чувствительность пальцев, чтобы уловить малейшее скольжение замочного язычка. Родионов подрезал подушечки пальцев острым лезвием и сейчас мог ощутить тонкой кожей даже малейшее колебание температуры. Савелий уверенно завертел отмычками: сначала весело щелкнул один замок, потом открылся другой. Оставалось самое сложное. Родионов повернул «штурвал» – он завращался очень свободно, как будто дожидался именно этого нежного и умелого прикосновения. Савелий крутанул еще раз, но уже в другую сторону, и почувствовал, как под подушечками пальцев дрогнул тончайший механизм. Он даже представил себе, как запор выдвинулся на миллиметр из тесного отверстия, как ощутил желанную свободу, и снова повернул колесо. Савелий безошибочно почувствовал движение стального язычка, подобно тому как искусный дирижер слышит фальшивую ноту в огромном оркестре.
Почувствовав движение запора, он теперь знал наверняка, что держит замок за самый кончик языка своими сверхчувствительными пальцами. Савелий прекрасно представлял, сколько раз нужно прокрутить колесо, чтобы в ответ раздался заветный щелчок и сейф гостеприимно распахнулся. Своими безошибочными действиями Савелий напоминал талантливого скрипача, который мог безошибочно сыграть партию, едва взглянув на ноты. Пальцы Родионова, подобно смычку, скользили по «штурвалу» и уверенно отыскивали те самые ноты, которые должны стать аккордами в его выступлении. И когда раздался звонкий щелчок, он облегченно вздохнул.
В этом сейфе находились наиболее ценные вложения клиентов: фамильные драгоценности, ценные бумаги, деньги, – и управляющий, не доверяя чиновникам, пожелал держать золото и камешки у себя в кабинете. Поговаривали, что ювелиры оценили драгоценности в семь миллионов рублей, и Савелий Николаевич решил убедиться в этом лично.
Дверь открывалась мягко, и совсем не верилось, что она была сделана из толстых стальных листов и весила почти пять пудов.
– К черту! – невольно вырвалось проклятие.
Внутри сейфа стоял большой металлический ящик, который выглядел совершенно неподъемным, а времени, чтобы подобрать к нему отмычки, не оставалось. Родионов понял, что его затея стоила ровно столько, чтобы поглазеть на закрытый ящик и несолоно хлебавши исчезнуть через оконный проем.
Вдруг его взгляд споткнулся о серебряную шкатулку, стоящую в углу комнаты на огромном комоде. Савелий Николаевич сделал несколько шагов и взял с комода шкатулку. Просунув булавку в скважину, он без труда отворил ее, и крышка мягко приоткрылась – на красном бархате лежал ключ. Еще не веря в удачу, Савелий попробовал отомкнуть металлический ящик, а когда ключ без усилий повернулся на два оборота, он облегченно вздохнул.
Савелий приподнял крышку осторожно, он как будто опасался нового неприятного сюрприза и поэтому даже на мгновение прикрыл глаза, чтобы разочарование было не таким жестоким. Но на самом дне, на красивых подушечках, лежали бриллиантовые ожерелья, золотые браслеты, перстни, серьги. Многие изделия имели фамильное клеймо и могли сделать честь любому столичному музею. Но особенно ему понравилось тонкое кольцо из платины, которое украшал огромный, величиной с ноготь большого пальца, темно-зеленый изумруд.
