Змея в конверте - Васильева Лариса Геннадьевна (мир книг TXT) 📗
6
У Кобзевых сегодня было очень много людей, посетители шли потоком, и вся родня опять была в сборе. Игорь сидел у гроба, мрачный, угрюмо кивал входящим, жал руки. Оля вздохнула, конечно, ему не до нее. Она понаблюдала за ним некоторое время и ушла. Тайком присутствовать на похоронах — идея не из лучших.
Потом решила поинтересоваться, как идет расследование, чтобы уж после не отвлекаться от своего диплома. Алексей Михайлович опять перебирал свои заметки и она прочитала кое-что из показаний Ирины Сергеевны. Та припомнила, что когда сидела в комнате со своим другом Гриневым (кстати, Оля знала, как его зовут: Вилиор — аббревиатура слов: Владимир Ильич Ленин и Октябрьская революция, очень подходящее имя для человека с уголовным прошлым) в комнату заглянул незнакомый нерусский парень, извинился и захлопнул дверь. Ирина решила, что это был друг Олега, что он перепутал комнаты. Насколько она помнит, молодой человек заглядывал уже после прихода Татьяны, а когда та пришла, Ирина Сергеевна знает точно, потому что глянула на часы, услышав как Георгий Иванович ругается с кем-то, так ей показалось… Она выглянула в коридор, поздоровалась с Татьяной и после этого вернулась к себе и уже не выходила до шести. И ее гость из комнаты не выходил вообще, пока она не услышала как вызывают скорую помощь.
Оле надоело это нудное расследование, когда же следователь докопается до истины? Кажется, он скоро утонет в этих мелких подробностях: кто ушел, кто пришел, с кем и где сидел. К тому же каждый жилец этой нехорошей квартиры немного врет.
Диплом начал медленно, со скрипом двигаться. Она сидела с ним наедине и выдавливала из себя знания, все до мельчайшей крупицы. Можно сказать, отдавала себя всю до капли, он ее высасывал. И осталась к вечеру совершенно без сил, ни физических, ни моральных. В неравной борьбе диплом ее победил. Не было чувства удовлетворения от проделанной работы, нет, скорее полное опустошение. Настроение, разумеется, не улучшилось. Не хотелось видеть даже родителей и несмотря на проливной дождь, неуместный среди зимы, она пошла бродить по улицам. Свой телефон специально не взяла с собой, чтобы не ждать звонка от Игоря, и чтобы случайно не позвонить ему самой. Она шлепала по лужам, мимо проезжали машины, освещая фарами бесконечные нити дождя. Какой-то парень, тоже под зонтиком, подошел к ней.
— Привет.
Оля равнодушно глянула на него:
— Привет, — и отвернулась.
Парень шел и шел рядом.
— А ты не очень то разговорчивая.
— Ты тоже.
— Ну давай познакомимся, раз уж мы так похожи. Меня зовут Сергей.
Оля промолчала.
— Девушка, ну ответьте, пожалуйста! Что же мы так и будем идти рядом молча?
— Нет настроения.
Попутчик все не отставал, время от времени бросал короткие замечания, Оля не всегда отвечала. Потом у них все-таки стал получаться более-менее связанный разговор, перебрасывались короткими, ничего не значащими фразами. Спустя минут сорок она тоже сказала как ее зовут. Ольга уже промокла и устала, но идти домой упрямо не хотела, она знала — сразу бросится проверять нет ли пропущенных звонков от Игоря…
— Посидеть бы где-нибудь, но у меня нет денег на кафе… — сказал Сергей.
— И у меня нет.
— Пойдем ко мне, послушаем музыку, я рядом живу.
— Ну конечно, сейчас! — сказала она с иронией.
— Да чего ты боишься, я не насильник. Пошли, у меня такие записи есть, сотни дисков, и ауди, и видео!
Ольга посмотрела на него: нормальный парень, глаза умные, смотрит открыто, ничего подозрительного, и вдруг согласилась, сидеть слушать музыку в тепле — все лучше, чем бродить по лужам в промокших сапогах.
— Ты точно не вообразишь чего-нибудь?
— Да брось ты, пошли.
Он и в самом деле жил неподалеку, снимал маленькую обшарпанную квартирку. Выгоревшие обои, поцарапанный стол, диван явно ободрали собаки или кошки. Но музыкальная техника у него была супер, колонки висели по стенам и стояли по углам, полки завалены дисками и кассетами.
— Вот, пришлось переписывать с одного носителя на другой, быстро устаревают, — объяснил он. — Смотри на дисках, тут почти все.
Ольга закопалась в дисках. А Сергей вышел, вернулся с бутылкой водки, и стаканами. Придвинул столик к дивану.
— Выпьем?
— Ты что? Я не пью. Я пришла только послушать музыку или мне сразу уйти?
— Слушай, я же просто так, символически… Давай чуть-чуть, за знакомство.
— Я совсем не пью.
— Ну что ты заладила: «не пью, не пью», ну и не пей. Это же просто так, чтобы легче общаться. Что ты хозяина обижаешь? Я тоже не собираюсь напиваться. Садись. — Он поставил запись группы «Би — 2» и сел рядом.
Оле показалось неудобным и дальше отказываться, она глотнула капельку, запила соком. Сергей придвинулся ближе, обнял, она попыталась отстраниться, но он прижал крепче, поцеловал. Он был такой сильный. Девушка отодвинулась.
— Слушай, ты же обещал без этого! Не надо…
— А как без этого?
— Ну, ты борзой!
Парень снова обнял ее и, целуя, начал живо расстегивать на ней рубашку. Ольга энергично сопротивлялась, но он действовал сноровисто, ловко, как фокусник. И через минуту на ней не было ни рубашки, ни бюстгальтера. Оля пыталась хватать свои вещи, прикрываться ими. В горячке она даже забыла, что нужно кричать, и молча изо всех сил сопротивлялась, а Сергей не обращая на ее действия никакого внимания, уже сдернул с нее джинсы, шустро расстегнул свои… Ольга все никак не могла выскользнуть из-под него, но в последний момент ей это удалось, она кинулась к окну:
— Я буду кричать, разобью окно… — Девушка подняла стул и держала его, готовая выбить стекло.
Он шагнул, было, следом, но потом остановился, удивленно глядя на нее.
— А зачем же ты шла? Ты что дура? Не знаешь для чего девушку ведут домой? Зачем снималась на улице?
— Я не снималась! Ты же говорил, музыку слушать будем… Сказал бы, что тебе нужно. Десять раз тебя предупреждала, что ничего не будет, это ты тупой! Помешался на сексе! Не встречал, что ли, нормальных девчонок?! Выпусти меня, или я буду орать…
— Ну и топай отсюда, — он как был, в расстегнутых джинсах выскочил из комнаты.
Ольга не выпуская дверь из виду, проворно оделась, почти также быстро, как он ее раздевал, осторожно выглянула в коридор. Хозяина не было видно и она шмыгнула ко входной двери, и стала лихорадочно возиться с замком.
— Оля, подожди! — Сергей услышал звяканье и вышел из кухни: — Все, все, не бойся, я уже успокоился. Ты извини меня, я полный идиот. Не убегай, давай правда музыку послушаем.
— Я буду орать! — в руке она держала оружие: початую бутылку водки, которую прихватила со стола.
Он остановился, не решаясь приблизиться к ней, видя, в каком она состоянии.
— Ну пожалуйста, не уходи! Ну дурак я, не разобрался.
Ольга открыла наконец дверь, поставила бутылку на пол, выскользнула за дверь и кинулась вниз по лестнице.
— Не веришь? Ну прости меня, я ошибся! Больше это не повторится! — он показался в открытой двери.
Следом за ней босиком выскочил на грязную бетонную лестничную площадку и продолжал:
— Давай встретимся завтра, погуляем, ко мне не будем заходить. Оля! Ты мне правда понравилась! Честное слово! — он кричал ей вслед, перегнувшись через перила. — Ну извини меня, Оля!
Ольга не оглядываясь летела вниз, перескакивая через ступеньку, хлопнула обшарпанной дверью подъезда и даже по улице продолжала бежать. И только через квартал, запыхавшись, пошла уже тише. Шла домой и ругала себя, ну идиотка, поперлась к незнакомому человеку! Этот инцидент встряхнул ее, она немного пришла в себя.
Мама в этот день тоже пришла расстроенная, у нее была какая-то проверка на работе, что-то оказалось не в порядке. Оле даже стыдно стало: зациклилась на Игоре, ничего вокруг не замечает. Чтобы поднять настроение матери принялась гладить белье, обычно этот прием действовал безотказно. Взяться за ворох стираных простыней и наволочек без напоминаний — это дорогого стоит! Ее мать, смешливая толстушка, никогда не могла устоять против такого маневра, а тут заглянула в комнату, пробормотала: «Вот умница» и вышла не улыбнувшись. Не помогло. Да, срочно нужно предпринять что-то радикальное. Оля выбрала мамины трусы, из них можно было бы сшить юбку на саму Олю, натянула их на голову, просунув лицо в пройму. Получилось что-то вроде чепчика из рыцарских времен, и в таком виде потопала на кухню за водой для утюга. Мама не поднимая головы чистила картошку. Оле пришлось долго вертеться перед ней, наконец мать взглянула на нее, раз, другой. Вот она поняла, что у дочки надето на голове и расхохоталась. Оля поцеловала ее и довольная проделанной работой, пошла продолжать свой тяжкий труд — еще были не выглажены отцовские рубашки.
