Падчерица Синей Бороды - Васина Нина Степановна (версия книг txt) 📗
В половине шестого в стекло машины постучали чем-то металлическим. Звук получился звонкий и нервный. Кое-как разлепив глаза, я увидела спинки передних сидений, а потом близкую руку в огромной перчатке, постукивающую ключом с той стороны стекла.
– Войди-и-ите! – зевнула я, потягиваясь.
– Вы живы? – теперь с той стороны стекла образовалось круглое усатое лицо в каске.
– Я есть хочу.
Опускаю стекло.
– Чья машина? – интересуется страж порядка.
– Сейчас посмотрим… – я перелезаю на переднее сиденье. – Технический талон устроит? Вообще-то хозяйка здесь живет, – киваю на вывеску прачечной.
– Это машина Пенелопы? Ладно, проехали, я сразу не узнал. Пряник будешь?
– А кофе? – капризничаю я.
– Ладно, пошли.
Поеживаясь, бегу за утренним милиционером. Все спит вокруг – воскресенье, на перекрестке светится тусклым огоньком кафе.
За чашку отвратного кофе и подозрительный салат с селедкой я совершенно чистосердечно призналась милиционеру, что Пенелопа в своей прачечной не снимает порнофильмы с малолетками, не растворяет в ванной трупы, не подделывает документы, не печатает деньги, не разводит кроликов и не выращивает в подвале шампиньоны.
– Знаешь, какая у нее крыша? – расслабился после второй рюмки коньяка страж закона.
– Нет, – я заинтригована.
– Вот именно! Никто не знает, а трогать нельзя. Ты клиентка или работаешь у Пенелопы?
– Работаю. Я еще пока на испытательном сроке.
– И что у тебя получается лучше всего?
Я задумалась, потом решилась:
– Лучше всего у меня пока получилось поставить клизму одному молодому интеллигенту.
– Ну, полный беспредел! – покачал головой милиционер. – А еще я слышал, Пенелопа сосватать может кого угодно. В смысле, женить там или замуж выдать. Говорят, у нее картотека самая обширная в мире. Понимаешь, я немку хочу. Немки, они чистоплотные и выносливые.
– Вранье! – возмущаюсь я. – Наши отечественные невесты – самые выносливые невесты в мире!
– Ладно. За наших, за выносливых, – он чокнулся с моей чашкой, выпил, тщательно вытер усы. – Документик найдется?
– Что? – не сразу уяснила я.
– Документы, говорю, какие-нибудь имеются?
– Конечно. Загранпаспорт.
– Во-о-она как!
– А вы думали?
– Покажи.
– Из моих рук.
– Ты тут не зазнавайся, не командуй, – милиционер отбирает мой паспорт и, послюнявив палец, листает его. – Зачем тебе такой или собралась куда?
– Собралась. Вы знаете место последней работы Гауди? Я собралась осмотреть это место.
Милиционер задумался.
– Гауди… Га-у-ди… Нет, не знаю такого.
– Он сделал внутреннее убранство кафедрального собора, а на витражах…
– Он еврей, что ли, этот Гауди? – перебивает меня утренний милиционер, нюхая пустую рюмку.
– Я хочу в туалет.
– Я тоже. Двинули?
У двери, на которой выведенный краской треугольник устойчиво опирается на свое основание, мы остановились.
– Мне – сюда, – показываю я на треугольник.
– Тут такое дело, Алиса Геннадьевна, – замялся милиционер, – я вроде должен пойти с вами.
– А может, не надо? – тоскливо озираюсь и обнаруживаю, что мы совершенно одиноки в длинной кишке коридора.
– Я подожду у дверей кабинки, а вы не нервничайте, делайте все как надо, не обращайте на меня внимания.
– А потом?
– А потом я отвезу вас в следственное управление.
– Вы не можете меня задержать, я несовершеннолетняя!
– Это верно, не могу, поэтому просто прошу проследовать со мной в следственное управление.
– Не пойду!
– Алиса Геннадьевна, не сопротивляйтесь, это для вашей же безопасности. Ответите на вопросы следователя, напишете заявление, и вам оформят охрану.
Поскольку я совершенно не знала, зачем меня привезли в управление, то на всякий случай предположила худшее (за похищение из морга неопознанного трупа и затопление его в озере у хутора в Сюсюках) и сразу же потребовала адвоката.
– Конечно-конечно! – уверил меня покачивающийся с пятки на носок, как игрушка-неваляшка, круглый человечек с пышными локонами до плеч, носом с приплюснутым кончиком и мерзейшими усиками над пухлой изогнутой губой. – Надеюсь, этот сержант не превысил своих полномочий?
– Превысил! – завожусь я. – Он пошел за мной в женский туалет!
– Как неудобно получилось, извините, это я виноват. Извините. Помните меня? Я – Агей Карпович, и если естественные потребности вашего организма не были удовлетворены вследствие настойчивости этого сержанта, я могу предложить…
– Спасибо, я пописала, несмотря ни на что!
– Вот и отлично. Мы подождем машину, а пока я сделаю вам какао.
– Ненавижу какао!
– Странно. Мне всегда казалось, что дети любят какао. Тогда – чаю?
– А какую машину мы ждем? – прищурилась я.
– Мы ждем машину, чтобы отвезти вас домой, то есть в квартиру, где вы жили в последние шесть лет.
– И для этого меня вытащили из автомобиля Пенелопы? Из-под теплого верблюжьего одеяла, которым она меня заботливо укрыла?
– Простите, это я виноват. Это мой приказ. Ваша квартира была некоторым образом осквернена, вот я и решил, что если это было ограбление, то определить, что было украдено, сможете именно вы.
– Что это значит – некоторым образом осквернена? – заинтересовалась я.
– Если вы помните, то при нашей первой встрече на полу вашей гостиной лежала куча одежды Гадамера Шеллинга вперемешку с тортом и персиками. Так вот, эта одежда исчезла, а в комнатах устроен полнейший беспорядок. Все книги порваны, стулья поломаны, по полу рассыпана крупа и сахар, посуда перебита, занавески содраны, мебель, даже антикварная, изувечена. Видно, что обыскивали с пристрастием и не заботясь о приличиях. Искали небольшой предмет, поэтому повреждения мебели…
– Почему же вы думаете, что небольшой?
– Женские прокладки разрезаны. Извините. Из шкафа достали упаковку гигиенических прокладок и тщательно их распотрошили. Отсюда делаем вывод: предмет, который искали, мог поместиться в прокладку, если бы вы захотели его туда засунуть.
Застыв истуканом, я смотрю, как следователь снует по кабинету, втыкает в розетку вилку чайника, рассматривает на свет чайную ложку, и спрашиваю:
– Почему именно я захотела?
– Ах, Алиса, это элементарно. Это по логике получается. Женщина прячет нечто туда, куда, по ее мнению, не полезет искать мужчина. Вы жили в квартире вдвоем с отчимом.
– Тогда по вашей логике получается, что искать это нечто в прокладках тоже должна женщина! – кричу я и вскакиваю, не в силах усидеть на стуле.
Застыв с горячим чайником в одной руке и кружкой в другой, следователь смотрит на меня застывшими от ударной мысли глазами.
– Эй! – я провожу перед его лицом ладонью, и в глазах Агея Карповича появляется выражение некоторой растерянности.
– Знаете что, – предлагает он, поставив чайник и прислонив к его боку кружку. – Мы сейчас с вами посмотрим, что такое может поместиться в женскую прокладку. Вы каким номером пользуетесь? Минуточку, тут у меня записано…
Порывшись в карманах, Агей Карпович вместе с блокнотом вытаскивает платок, платок падает на пол со стуком, и из него вываливается вставная челюсть – это она стукнула.
– Извините. – Следователь подбирает челюсть, дует на нее и начинает засовывать в рот, чуть отвернувшись от меня и изображая стеснение.
«Нижняя» – про себя отметила я и мобилизовала все силы.
– Так что там я спрашивал? – повернул ко мне лицо следователь.
– Вы спрашивали о прокладках. Я номер точно не помню, а зачем вам?
– Вы представляете, оказывается, эти прокладки, они все разные! – с восторгом объявляет Агей Карпович. – В том смысле, что имеют разные размеры.
– Прекрасно представляю.
– Ну вот и хорошо, будем основываться на размерах прокладок, обнаруженных в вашей квартире. Что может туда поместиться? Проведем следственный эксперимент.
