С тех пор, как уснула моя красавица - Кларк Мэри Хиггинс (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Он обратил внимание на выражение лиц у Нив и ее отца; сходство было настолько поразительным, что ему захотелось улыбнуться. Он понял, что все эти споры о моде являлись продолжением споров, начатых ранее, и разговор еще не закончен. Он отошел к окну, где на подоконнике лежала книга, очевидно, чтобы быстрее высохнуть на солнце.
Майлс сварил свежий кофе и разлил его в изящные фарфоровые чашечки. «Нив, послушай, что я тебе хочу сказать, — сказал он. — Твоя подруга Этель, которая тратила на свои экстравагантные туалеты огромные деньги, в данный момент лежит в морге в чем мать родила с одной лишь биркой на ноге».
«Также, как мама?» — спросила Нив, голос у нее стал низким и дрожал от негодования. Но она тут же бросилась к отцу на грудь: «О, Майлс, прости меня, я говорю совершенно недопустимые вещи».
Майлс застыл с чашкой кофе в руках. «Да, — сказал он после долгой паузы. — Точно так, как лежала твоя мама. Мы оба говорим совершенно недопустимые вещи».
Он повернулся к Джеку. «Простите нам эти семейные перебранки. Моя дочь к сожалению и к счастью унаследовала смесь итальянского темперамента и ирландской ранимости. Я лично никогда не мог понять, как могут женщины так серъезно относиться к вопросу одежды. Моя мама, царство ей небесное, все, что ей было необходимо, покупала в „Александерс“ на Фордхэм-роуд. Она целые дни ходила в домашних платьях, только на воскресную службу в церковь и на вечера в полицейском „Гли-Клаб“ она одевала цветные платья, купленные опять же в „Александерс“. А мы с Нив, также как в свое время с ее матерью, постоянно обсуждаем эту тему».
«Я заметил это». Джек взял чашечку с подноса, протянутого ему Майлсом. "Приятно, что кто-то еще пьет также много кофе, " — заметил он.
«Сейчас более кстати было бы виски или стаканчик вина, — сказал Майлс. — Но мы это сделаем позже. У меня есть бутылочка прекрасного бургундского, которую я несмотря на запреты врача приберегаю для подходящего часа». Он подошел к книжному стеллажу, в нижней части которого было специальное отделение для винных бутылок, и достал одну.
«Раньше я не находил особого различия между винами, — сказал Майлс Джеку. — Но у моего тестя был настоящий винный погреб, и Рената выросла в доме, где понимали в этом толк. Она и меня научила ценить хорошее вино. Она вообще открыла для меня многие вещи». Он указал на книгу, лежащую на подоконнике: «Это ее. Мы случайно залили ее кофе. Как вы думаете, можно как-то ее реставрировать?»
Джек взял книгу в руки. «Какая жалость. Эти рисунки, должно быть, очень хороши. У вас есть увеличительное стекло?»
«Где-то есть».
Нив отыскала лупу на столе у Майлса. Они стояли и смотрели, как Джек изучал свернувшиеся, покрытые пятнами странички. «Рисунки не слишком повреждены, — сказал он. — Вот что: я порасспрашиваю своих людей, может, они мне порекомендуют толкового реставратора». Он передал увеличительное стекло Майлсу. «Кстати, не очень хорошо держать книгу на солнце».
Майлс положил лупу и книгу на стол. «Я буду вам очень признателен, если что-то удастся сделать. А сейчас нам пора двигаться».
Все трое разместились на передних сиденьях шестиместного лимузина, машину вел Майлс. Джек Кэмпбелл непринужденно положил руку на спинку кресла, где сидела Нив. Она изо всех сил старалась этого не замечать и не коснуться его руки, когда машина круто сворачивала с Генри Гудзон — парквэй на мост Джорджа Вашингтона.
Джек дотронулся до плеча Нив: «Не нервничай, — сказал он. — Я не кусаюсь».
Контору окружной прокуратуры в Рокленде ничто не отличало от всех остальных подобных контор по всей стране: теснота, старая неудобная мебель, столы и шкафы завалены папками, в комнатах чересчур жарко, а там, где окна были открыты, гуляли резкие сквозняки.
Два следователя из отдела убийств уже ждали их. От Нив не укрылось, что что-то произошло с Майлсом, как только они вошли в помещение. Его челюсти сжались, он даже стал как будто выше ростом, а в глазах зажегся синий огонек. «Он попал в свою стихию, — шепнула Нив Джеку. — Даже не знаю, как он выдержал без работы весь этот год».
«Окружной прокурор хотел бы увидеться с вами, сэр». Детективы и не скрывали своего преклонения перед столь заслуженным и уважаемым Нью-Йоркским комиссаром.
Окружным прокурором оказалась привлекательная женщина не более тридцати шести — тридцати семи лет по имени Мира Брэдли. Нив с удовольствием наблюдала, как вытягивается от изумления лицо Майлса. «Ну какой же ты все-таки женоненавистник! — подумала она. — Вспомни, как ты вычеркнул ее имя на выборах в прошлом году».
Прокурору представили Джека и Нив, она махнула им рукой, приглашая сесть и сразу перешла к делу. «Нами установлено, — сказала она, — что тело было перенесено. Откуда — мы не знаем. Но не исключено, что она могла быть убита и там же, в парке, в пяти футах от того места, где была найдена. В этом случае формальность требует, чтобы мы взяли дело на себя».
Брэдли указала на папку на столе. «Согласно медицинской экспертизе смерть наступила в результате сильного удара, нанесенного острым предметом, который перерезал яремную вену на шее и повредил дыхательное горло. Возможно, она сопротивлялась, так как ее челюсть была сине-черная от кровоподтеков, а на подбородке имеется порез. Я могу добавить от себя, что это просто чудо, что до нее не добрались звери. Видимо, потому что она была основательно завалена камнями. Не предполагалось, что ее найдут; видно, что место тайника тщательно продумано».
"То есть, вы ищете того, кто знаком с этой местностью, " — сказал Майлс.
«Именно так. Мы не можем точно установить время смерти, но по словам ее племянника она должна была встретиться с ним в прошлую пятницу, восемь дней назад. Тело отлично сохранилось. Мы сверились с прогнозами, холода наступили девять дней назад, то есть в прошлый четверг. Итак, если Этель Ламбстон умерла в четверг или пятницу и была спрятана сразу после убийства, это объясняет то, что тело едва начало разлагаться».
Нив сидела справа от стола прокурора, а кресло Джека стояло рядом. Нив вздрогнула, когда его рука легла на спинку ее кресла. «Если бы я помнила о Дне рождения Этель». Она пыталась отогнать от себя эту мысль и сосредоточиться на том, что говорила Брэдли.
«... Этель Ламбстон могла быть не обнаружена еще много месяцев, тогда идентификация была бы крайне затруднена. Все было запланировано так, что ее могли не найти. И не могли идентифицировать. На ней не было никаких украшений, при ней не обнаружено никакой сумочки или кошелька». Брэдли повернулась к Нив: «Та одежда, которую вы продаете, всегда имеет нашитые ярлыки?»
«Конечно».
«Все ярлычки на вещах миссис Ламстон срезаны». Прокурор поднялась. «Если вы не возражаете, мисс Керни, просмотрите сейчас одежду».
Они прошли в соседнюю комнату. Один из следователей принес пластиковые пакеты с измятой и запачканной одеждой. Нив наблюдала, как из мешков вынимают содержимое; в одном из них был гарнитур — кружевные трусики и заляпанный кровью бюстгальтер, а также колготки с большой дыркой на правой ноге. Кожаные синие туфли-лодочки на невысоком каблуке были связаны вместе шнурком. Нив вспомнила, как Этель гордилась, демонстрируя специальные подставки для обуви в виде веток дерева в своем знаменитом шкафу.
Во втором пакете лежал костюм-тройка: белый шерстяной жакет с синими манжетами и воротником, белая юбка и белая блузка с синей отделкой. Все три вещи тоже были запачканы кровью и грязью. Нив почувствовала, как на ее плечо легла рука Майлса. Она внимательно изучала одежду, но не могла понять, в чем дело. Что-то было не так, что-то, что делало произошедшее и с этой женщиной и с этой одеждой еще более чудовищным. Нив услышала обращенный к ней вопрос: «Это та одежда, которая исчезла из гардероба Этель Ламбстон?»
«Да».
«Эта одежда куплена в вашем магазине?»
«Да, как раз на праздники». Нив взглянула на Майлса: «Помнишь, она была в этом костюме у нас в гостях?»
