Гений пустого места - Устинова Татьяна Витальевна (мир книг txt) 📗
Сейчас Ольга Пилюгина, благополучная, устроенная, никогда не живавшая в общагах, думала, будто точно знает, что нужно делать для того, чтобы жизнь стала простой и прекрасной. С этим чувством знания и некоторого превосходства над теми, кто позволяет себе так скверно жить (опускаться), она потянула на себя фанерную дверь, под которую лезли с улицы длинные белые языки снега, и вошла.
Ей показалось, что в «холле» очень темно, и она некоторое время постояла, щурясь и соображая, куда ей идти. Окон не было, горела только одна лампочка под потолком, и нельзя было понять, в какой цвет выкрашены стены. Затоптанный плиточный пол и с левой стороны, перед выходом на лестницу, одна-единственная распахнутая дверь.
Наверное, ей нужно туда. В эту распахнутую дверь.
Цокая каблуками по плитке, Ольга подошла к распахнутой двери и постучала костяшкой согнутого пальца.
– Ау? – не слишком уверенно позвала она. – Ау, есть тут кто?
– Не в лесу, – строго ответили ей. – Чего аукаешь?
И на свет – вовсе не божий, а от слабосильной электрической лампочки – выполз раритетный экспонат той самой эпохи, когда дискутировали в диспутах и соревновались в соревновании. Экспонат был в платке крест-накрест, в валенках с галошами и мятой сатиновой юбке. По платку и юбке было понятно, что экспонат этот – дама.
Дама щурилась, как крот, по ошибке вынырнувший из норы на самом солнцепеке, и что-то жевала. Проглотив, она крепко вытерла рот и уставилась на Ольгу вопросительно.
Ольга улыбнулась.
– Здравствуйте, – сказала она сердечно.
– И тебе не хворать, – отозвалась экспонатная дама. – Чего нужно? Ты хто?
На этот простой вопрос не было внятного ответа, и Ольга поначалу растерялась, но ее мужа обвиняли в убийстве, а ее сын готовился следовать за отцом практически в арестантские роты и даже нашел информацию об этом в Интернете!.. Она не могла позволить себе спасовать.
– А я… из банка, – сказала она, решив, что «банк» звучит достаточно солидно, – мне нужен Дмитрий Кузмин. Как мне его найти?
– Ищи-свищи! – ответила дама. – Вторую ночь не ночует! До этого ничего был жилец, тихой, спокойной, не то что остальные, алкаши пропащие! А тута как взбесилси! Не ночует, и не ищи его, гражданочка! Иди к нему в работу, он в научной институте работает, если не выгнали ишшо!
– А… как вас зовут? – спросила Ольга и улыбнулась еще ласковей.
– Баба Вера звать меня, сроду по-другому никто не звал!
– А по отчеству?
– Да на что тебе отчество мое? Баба Вера я, баба Вера! А если тебе чего передать ему надо, так я за Кузминым не ответственная и передавать не буду! Бумага до него третьего дня пришла, так он и не забрал ее, ферт такой! Думает, раз ынтелехент, так ему можно бумагу не забирать! Я ему кричу-шумлю: стой, гражданин Кузмин, стой, забери послание! А он даже на мене и не посмотрел, и пошел, и пошел!..
– Бумага? Письмо, что ли? – переспросила Ольга. – А откуда оно?
– А нам, гражданочка, до чужих бумагов делов нету! Откуда, куды – не наше дело! Нам велено было передать, а раз не берет, так мы за ней не ответственные! В штемпелях евонная бумага, видать, из Москвы!
– А… когда она пришла?
– Да говорю ж тебе, позавчера, гражданочка! А он ввечеру явился не запылился, и пошел, и пошел! Я ему – забери бумагу! А он ко мне, пожилому человеку, задом оборотился и гоголем, гоголем!.. – И она изобразила, как именно он пошел «гоголем». – А то, что я без сменщика третий день, так это всем без разницы! Грып у его, вишь ты, у сменщика! У его грып, а я сиди тута одна!
Ольга пристально посмотрела на бабу Веру. Она не была похожа на запойную или сумасшедшую, обыкновенная общежитская бабка.
Позавчера – это значит в день убийства. Позавчера – это значит после того, как Димон подрался с Кузей возле подъезда. Выходит, тем вечером Кузя явился домой, и баба Вера видела его и говорила с ним?!
Как это понимать?!
– Бабушка, – скороговоркой сказала Ольга, – а вы не помните, когда это было?
– Чегой-то?
– Ну, когда Кузмин позавчера в общежитие явился?
– Да отчего ж мне не помнить, когда в радиоточке гимн передавали? А гимн завсегда в полночь передают! Только это уж стали передавать, когда я спать наладилась, а ферт наверьх ушел, и чегой-то там у их громыхало!.. Видать, Серега Почкин Маринку за волосы валдочил, у их это обычное дело.
Баба Вера пристально посмотрела на Ольгу, прищурилась и вдруг выдала:
– А вот сдается мне, что ты не из банку! Чего ты расспрашиваешь мене? У мене свои дела, у вас свои, и я за жильцами не ответственная! Постой, да ты не подруга ли бывшей его?.. А? Бывшая-то тоже позавчера являлась, налаживалась к нему, я, говорит, подожду его, впустите, баб Вер! А куды ж я ее впущу, когда хозяина нету?! Говори прямо, подруга или не подруга?
Ольга Пилюгина соображала очень быстро. Она сделала покаянное лицо, изобразила смущенную улыбку, полезла в сумку и достала две аппетитные сторублевки, ровненькие, не помятые, будто сейчас с монетного двора!
– Бабушка, – заговорщицким полушепотом сказала она и сунула сторублевки в заскорузлую руку, – вы прям рентген в поликлинике! Насквозь видите!
– А чего я тебе не реген? – польщенно сказала бабка, и бумажки исчезли как по волшебству. – Я на службе, считай, полсотни годков! Ну, говори, чего надо-то в самделе!
– Алиментов он не платит, – все тем же заговорщицким голосом пояснила Ольга. – И взыскать по суду не можем, потому что дома его никогда нет!
– И-и, милая! Какие с него алименты! Как с кота драного! И бывшая его, твоя подруга, побогаче будет, у мене глаз-то наметанный! У ней шуба, вон, как у тебе, и агрегат длинный, на котором ездиет она! Дался он вам, на алименты подавать! Только если уж так, для порядку…
– Для порядка, – согласилась Ольга, – конечно, для порядка.
– Оно верно. Порядок во всем должно соблюдать. Вся держава под откос пошла из-за того, что порядок не соблюли! Да чего надо-то тебе? Чего она тебя прислала, подруга-то? Небось проверить, дома он или нету! Так нету его, вот тебе как на духу! И позавчера не было, как она приходила, и сейчас нету, видать, на работу увалил!
– А она точно позавчера приходила? В тот самый день, когда бумагу принесли, и Кузмин в полночь явился?
– У мене маразма нету, – объявила баба Вера. – Я хоть и сижу без сменщика, а за всеми все вижу!
– И вы ему говорили, чтобы он бумагу забрал, а он забирать не стал и просто ушел наверх, да?
– Так про что я тебе и толкую! До энтого вежливым прикидывался, с подоконника мене снег сбрасывал, когда завалило, а тут – ни в какую не пошел за бумагой! И не остановился даже, раз ынтелехент, так можно ему!
– Баб Вер, а это точно он был?
– Тю-ю! – Бабка даже плюнула с досады. – Ты, видать, не в себе, гражданочка! Я их тута всех как облупленных знаю! И шапка у его приметная такая, не шапка, а вроде гнездо воронье, одно ухо выше другого! И штаны на заднице залоснились, все потому, что за столом кантуется, головой, вишь, работает! С кем я его перепутаю? С Почкиным, что ли?! Точно он был, больше некому! И баб Верой меня кликал, и…
И бабка возмущенно махнула рукой:
– Не он! Скажет тоже! Не он!.. Шпиен, что ль, какой вместо его явимши!
– Баба Вера, – Ольга сделала просительное лицо, – я ему записку напишу, а то Катя, его бывшая жена, волнуется из-за алиментов, напишу и в дверь суну! Можно?
– Да отчего ж нет! Я ему тую бумагу, что надысь пришла, тоже в дверь сунула, потому как я за ней не ответственная, и ему в этом полный отчет был даден! Так и сказала – не ответственная я, мол, и забирай бумагу свою, и… Только наверьх сама пойдешь, стара я за вами бумаги носить!
– Конечно, конечно, пойду, – Ольга несколько раз кивнула и стала продвигаться к лестнице. – Я ему суну в дверь, да и все!
– А номер комнаты знаешь? – Бабка прищурилась. – Хотя бывшая-то небось все тебе доложила!
– Доложила, бабушка, доложила!
– Ну и ступай.
Ольга опрометью взлетела по темной лестнице.
