Экстремальная дама - Валеева Анастасия (полная версия книги txt) 📗

Дав показания, Яна задержалась в кабинете Руденко. Лейтенант, как всегда, налегал на портвейн.

— Магазин классный появился, “Три семерки” называется, — оживленно говорил он, — там всегда портвешок наличествует.

Руденко пригладил обеими ладонями свои роскошные усы. Яна знала, что этим по-казачьи широким жестом Руденко маскировал иногда растерянность, иногда — агрессивность, а зачастую — бойцовскую жесткость, вступающую в противоречие с его природным добродушием.

— Интересный оборотец, — махнув полстакана, продолжил он, пытаясь вывести Яну из задумчивости, — Санталова едва с жизнью не распрощалась, проститутку убили…

Последовал долгий вздох.

— Теперь-то ты убедился, что не все так просто в этом деле? — подняла на него рассеянный взгляд Яна. — Сегодняшний инцидент означает, что Санталову на вечеринке не застрелили только случайно.

— А как же! — Сунув пальцы за ворот, Руденко неистово скреб шею, одновременно мотая головой, — он нервничал. — Этого парня проверили, в компьютере он не значится. Кто таков? Может, он и есть убийца Санталова?

— Человек в маске? — скептически улыбнулась Яна.

— Да, в маске, — крутнул головой Руденко с таким остервенением, что верхняя пуговица на его рубашке отлетела и с тонким пластмассовым звуком упала сначала на стол, а потом скатилась на пол.

— Успокойся, Сеня, — улыбнулась Яна, — я же тебе говорила, что с этим делом не все так просто, как кажется. И потом, человек в маске отличался большим хладнокровием.

— А что же было делать этому типу, если ты приперла его к стене, да еще натравила на него пса? — нервически хохотнул Руденко.

— Только не надо обвинять меня в его смерти! — повысила голос Яна. — Во-первых, он сам спрыгнул, а во-вторых, он хотел убить Санталову. Так что нечего его выставлять божьим агнцем.

— Да никто и не выставляет, — отмахнулся Три Семерки, — упаси меня бог! Ладно, — вздохнул он, — дадим его физию по телику, может, кто и откликнется.

— Надо бы сравнить его отпечатки…

— Сравним, — Руденко бросил на Яну недовольный взгляд, — я свое дело знаю.

Его покрасневшие глаза моргнули и уставились на полупустую бутылку.

— Выпьешь?

— Нет, спасибо. Мне пора.

— Погодь, — примиряюще улыбнулся Три Семерки, — я тебя довезу.

— Очень мило с твоей стороны, — ответила ему такой же миролюбивой улыбкой Яна, преисполнившаяся терпения и смирения именно потому, что знала: еще несколько минут, и она освободится от Руденко. Долгое общение с ним порой действовало на нее угнетающе. В такие минуты от него прямо-таки веяло какой-то безнадегой, которую тот скрывал за своими широкими жестами и бравурными декларациями.

— Чем завтра собираешься заниматься? — спросил Руденко Яну, когда они уже ехали в машине, а за окном мелькали реденькие золотистые огоньки и ветер бешено раскачивал выстроившиеся вдоль дороги траурным кортежем голые тополя.

— Пока еще? не знаю, — Яне показалось, что Руденко ведет себя точь-в-точь как растерянный ребенок, хватается за нее, как за спасительную соломинку.

Она потрепала по холке Джемму, сидящую с ней рядом на сиденье, в который раз осознав, что для нее порой молчаливое общение с животными куда более ценно и приятно, чем нудные разговоры с себе подобными.

Яна соврала, когда сказала лейтенанту, что ума не приложит, чем же заняться ей завтра. Она наметила визит к матери Оксаны Санталовой. Для этого, конечно, придется звонить Руденко, узнавать адрес и так далее. Вчера, возвращаясь с дознания, она не стала спрашивать у него об этом — столько Руденко за один день было куда как избыточно!

Стрелки часов, на которые Яна взглянула тут же по пробуждении, показывали без десяти девять. Она чувствовала себя вполне отдохнувшей. И лишь горечь от сознания, что в этой странной истории с каждым днем все только еще больше запутывается, делала это тусклое и по-весеннему прохладное утро унылым и безрадостным. Приняв горячую ванну и покормив Джемму, Яна стала собираться.

На этот раз она выбрала бежевый брючный костюм, кофейного цвета блузку, а на шею повязала крапчато-абрикосовый шейный платок. Сверху надела коричневое кашемировое пальто, доходящее едва до колен, но при этом прекрасно облегающее фигуру и придающее лоск. К десяти тридцати, позвонив Руденко и, как всегда, встревожив его — этого супермена тревожили даже крохотные просьбы, — Яна, располагающая адресом Паниной Екатерины Васильевны, вышла из дома. И сделала это как нельзя более кстати, ибо к остановке, где толпились люди, приближалось маршрутное такси. На улице заметно потеплело, накрапывающий дождь только усиливал сладкое ощущение, что зима сдвинулась с мертвой точки и вот-вот наконец отступит перед мощным весенним натиском.

Пока же весна исподволь прокладывала себе дорогу в изнемогающий от долгого ожидания солнца и ручьев город, крадучись пробиралась по отвоеванным тропкам, все больше обнажая тротуары и крыши, внедрялась, подобно спецагенту, в штабную жизнь зимнего врага.

Яна рассеянным взглядом отмечала происходящие перемены, думая о своем. В кармане лежала неизменная колода карт, их знакомый глянец ласкал Янины пальцы. Несмотря на запутанный характер дела, размышляла она, у нее был повод для радости или хотя бы для удовлетворения. Она спасла жизнь Оксане Санталовой, хотя, принимая в расчет нынешнее коматозное состояние последней, можно лишь с небольшой долей вероятности полагать, что ее ждет пробуждение. И все-таки она, Яна, благодаря своему дару разрушила чьи-то преступные замыслы. Она запрещала себе возвращаться к возможному логическому раскладу событий, сделанному вчера по возвращении от Руденко, желая дать своим мыслям отдых. Ей, чувствовала она, сейчас нужен пусть минимальный временный режим незаинтересованности, чтобы с новой силой активизировать свои способности. Этакая нирвана, ставшая производственной необходимостью.

И все-таки… Яна не удержалась и, положив карту “Взгляд в будущее” на колени, накрыла ее ладонью. Зажмурилась, удобнее устраиваясь на сиденье. То ли она насмотрелась на белый снег, то ли в ней отозвались воспоминания о вчерашнем больничном инциденте, только ей снова привиделась больница, но не та, коридоры которой осели пеплом ужаса в ее сознании.