Сладкие разборки - Алешина Светлана (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
— Долго. — Пацевич вздохнул. — По закону только полгода можно ждать до суда.
— И все это время Игорь будет сидеть в тюрьме?
— Будет, — подтвердил Пацевич. — Но и над Чубатым будет висеть меч. В конце концов все будут знать, что он это сделал. Только бы Игорь не раскололся, не оговорил себя. Тогда ему крышка. А Чубатый снова выйдет сухим из воды.
— А в милиции могут на Игоря надавить?
— В моем присутствии — нет, — твердо сказал Пацевич. — И требовать давать показания тоже не могут. Он по закону имеет право не свидетельствовать по собственному делу. А если они без меня выбьют из него это признание, без моей подписи на протоколе допроса оно все равно недействительно. И я тоже направлю жалобу в прокуратуру. Буду требовать медицинского освидетельствования. Да нет, — Пацевич решительно отмахнулся от всего этого. — Белоглазов будет пытаться что-то найти, но в рамках дозволенного. Для него было бы все очень просто, если бы вы сыграли роль, которую для вас придумал Чубатый. Но вы стали во всем копаться, накопали столько подробностей, что теперь это дело над Чубатым зависло. Он тоже теперь должен очень нервничать, не меньше Игоря Горелова. С той только разницей, что Игорь сидит в тюрьме, а Чубатый на свободе. Как говорят в Одессе, две большие разницы.
Старая добрая шутка эта, как ни мрачно было у всех на душе, заставила нас улыбнуться.
— Ого, уже половина седьмого. — Пацевич поглядел на часы. — Быстро же с вами время летит.
Мы поняли, что пора расходиться. Да и мне самой хотелось домой. Который день подряд мотаюсь по делам и возвращаюсь поздно вечером. Усталость от этого в конце концов накапливается нечеловеческая.
— Я подвезу вас, хотите? — спросил Пацевич. — Вы далеко живете?
— Нет, здесь рядом, но напрямую туда транспорт не ходит, — ответила я, — так что я пешком хожу.
Между прочим, у Пацевича оказалась тоже серая «Волга», почему-то я только сейчас это разглядела. Но, в отличие от Костиной, она была новая, последней, самой крутой модели. Я уселась на переднее сиденье. Валера Гурьев, хотя его никто не приглашал, как само собой разумеющееся забрался на заднее. Ехали мы едва ли пять минут. Я и впрямь живу близко, если не идти пешком. Пацевич высадил меня на перекрестке, до дома оставалось каких-то метров сто пешком. Зайти в проулок, миновать скопление частных домов, странным образом сохранившихся здесь, в центре города, вокруг высившихся девятиэтажек, островок прошлого. А Пацевич с Валерием поехали дальше. Как мне было известно, Гурьев живет где-то далеко. Я же шла привычной дорогой, задумчиво и рассеянно. Страхи и переживания прошедшего дня, словно застыв, слегка саднили в моей груди, не слишком больно, почти приятно. И, подходя к дому, я не знала, не предполагала, какой страшный удар ждет меня там. Мечтая об отдыхе, я не могла и представить, что отдохнуть в тот вечер мне так и не удастся.
Глава 5
У подъезда я увидела толпу соседей. Люди стояли группами, что-то горячо обсуждая. «Что-то случилось», — подумала я, и сердце у меня в груди екнуло. Но всерьез еще я не забеспокоилась — мало ли что могло случиться в огромном девятиэтажном четырехсотквартирном доме!
Кода я подошла ближе, соседи заметили меня и вдруг умолкли, глазея теперь в упор, не стесняясь, будто никогда меня прежде не видели. В возникшей тишине послышался чей-то возглас: «Вот она». И все, и ничего больше, только взгляды. «Это что еще за чертовщина? — подумала я с досадой. —Что они так на меня таращатся?» Но я ничего не стала спрашивать, поспешила поскорее проскочить мимо них в подъезд. Ничего, сейчас у Володьки спрошу, что здесь случилось, решила я.
Дверь своей квартиры я нашла приоткрытой и подумала с досадой: «С каких это пор мой супруг перестал закрывать ее за собой». Войдя, я крикнула в глубину квартиры:
— Володька, ты что дверь за собой не закрыл?
Но ответом мне была тишина. И тогда сердце у меня екнуло второй раз, намного сильней.
Не закрыв дверь, я кинулась в квартиру, пробежала из комнаты в комнату: везде пусто, ни души! Какие-то вещи валялись брошенными на пол, среди прочего я вдруг узнала дорогую, с золотым пером Володькину чернильную ручку, одну из его любимых, и химический журнал, который он обычно читал по вечерам. Смутное предчувствие того, что здесь произошло, начало складываться у меня в сознании, и в груди похолодело.
Внезапно входная дверь чуть скрипнула, послышались шаги. Кто-то вошел в квартиру, смущенно кашлянул, но это был не Володин кашель. Я ринулась в прихожую и там обнаружила соседа из квартиры напротив, пенсионера дядю Мишу. Из-за его спины высовывались любопытные физиономии соседских старушек.
— Дядя Миша, что здесь произошло? спросила я в невыразимой тревоге. — Почему дверь открыта, где Володька?
Дядя Миша смущенно помялся, потоптался на месте, откашлялся, потом сказал:
— Тут такое дело, Ирина, ты лучше сядь.
— Что же случилось, наконец?! — воскликнула я. — Где Володька?
Мне показалось, что дядя Миша сведет меня с ума своими ужимками.
— Понимаешь, Ирина, — вновь заговорил он, — похитили твоего Володьку.
— Как похитили?
— пробормотала я растерянно и вдруг, видя, что дядя Миша опять мнется, истерически завопила:
— Как похитили?!
Тут наперебой заговорили соседки-пенсионерки:
— Трое бандитов приехали, в пятнистых куртках, с черными чулками на головах. На оранжевых «Жигулях» прямо к подъезду подскочили. Поднялись сюда, Володька им открыл, даже не спросил кто, как дурачок. Они ворвались, руки ему скрутили, на пол бросили, били, наверно, грохот стоял в квартире, крики, стоны. Потом вытащили его на улицу, люди видели, у него все лицо в крови было, посадили в машину и уехали. Никто не знает, куда…
Все вокруг вдруг закружилось, и я упала. Но дядя Миша схватил меня, отнес в комнату, положил на диван. Старушки принялись хлопотать около меня, как сквозь туман я слышала и видела, как они переговаривались между собой: «Принеси воды, а может, у нее капли есть. Посмотри там в шкафу». Потом мне дали стакан с каплями, потом я пила, и зубы мои стучали о стеклянный край стакана. Слышала, как дядя Миша подошел к телефону, набрал две цифры:
— Алло, милиция?..
Да, он вызвал милицию. Рассказал, что здесь произошло. Я сидела безучастно на диване. Голова кружилась, но грудь вдруг сковала страшная боль, и мне казалось, что стоит мне лишь пошевелиться, как эта боль разорвет мою грудь, захлестнет меня. Поэтому я старалась не шевелиться, сидела, словно окаменев.
Потом старушки спустились вниз встречать наряд милиции. А дядя Миша, взяв из моих рук стакан, понес его на кухню; я слышала, как он открыл там кран, ополаскивая его от лекарства. И в это время зазвонил телефон.
— Я подойду, Ирина! — крикнул из кухни дядя Миша. Но я была уже на ногах.
— Алло?
— Ирина Анатольевна?
Этот грубый, вымученный, сиплый бас мог принадлежать только одному моему знакомому.
— Чубатый?
— У вас чудесный музыкальный слух, это восхитительно!
— Это вы украли Володьку?
— Хм… вы потрясающе, удивительно догадливы. Такие догадливые, как вы, редко живут долго на белом свете.
— Что вы хотите от нас?
— Пустячок! — Чубатый на другом конце провода засмеялся. — Немедленно, сейчас вы пойдете к майору Белоглазову и заявите ему, что на разборке в пятницу вы видели Игоря Горелова с автоматом в руках.
Вот и все. Как только вы это заявите, ваш супруг окажется на свободе. — А если я не пойду?
— Тогда мы через час после нашего с вами разговора пришлем вам его пальчик. Еще через час — другой. Потом — всю кисть. Затем — руку. Так мы и будем присылать вам его по частям, пока вы не образумитесь и не сделаете то, что от вас так смиренно просят.
У меня снова закружилась голова, я держалась изо всех сил, стараясь не грохнуться в обморок.
— Но… — сказала я, — сейчас же вечер. Где я буду искать этого майора?
— Где искать? — Чубатый снова засмеялся, но в его смехе чувствовалось смущение. — Ну хорошо, сегодня у вас и впрямь ничего не выйдет. Ну, тогда — завтра. Счетчик включим в девять часов утра. Но имейте в виду: никакой милиции, никаких попыток найти вашего супруга. Если, конечно, хотите еще хоть раз увидеть его живым…
