Все оттенки лжи - Серова Марина Сергеевна (бесплатные версии книг TXT) 📗
Прибыв в этот солнечный город, где было значительно теплее, чем в нашем Тарасове, я первым делом отправилась по адресу, названному мне отцом Александром. Красивая, нарядная, бело-голубая с золотом церковь еще издали бросалась в глаза. Она выглядела гораздо помпезнее, чем скромный храм, где служил отец Александр, и я невольно подумала – поведет ли себя ее настоятель так же просто и открыто?
Но делать было нечего, и я, отбросив сомнения, направилась к дверям. Я еще в машине переоделась в соответствующий наряд – в длинное скромное платье, надела туфли без каблуков, а голову повязала косынкой. В дорогу я даже не накрасилась, так что мне не понадобилось заморачиваться и стирать макияж.
В церкви было тихо и пустынно. Утренняя служба уже закончилась, а до очередной было еще много времени, насколько я могла судить, будучи не слишком просвещенным в этом вопросе человеком. У входа маленькая остроносая женщина, одетая во все черное, продавала свечи, иконки, книги и прочую церковную атрибутику. Поздоровавшись с ней, я первым делом купила свечку и прошла в притвор. Всего их в церкви было два. Я зажгла свечу перед одной из икон, поблагодарила бога за спокойное путешествие, постояла немного, а затем вернулась ко входу.
– Простите, не подскажете, как бы мне увидеть отца Михаила? – обратилась я к женщине. – Я приехала к нему из Тарасова, по благословению его друга, отца Александра.
Уж не знаю, был ли знаком женщине отец Александр, но она, бросив на меня внимательный взгляд, кивнула, вышла из-за своей стойки и скрылась в глубине церковных помещений. Через некоторое время она вышла оттуда и сказала:
– Проходите, батюшка вас примет.
Я прошла через узенький проход и оказалась в темноватой квадратной комнатке. В одном ее углу висела большая икона с изображением Богоматери. Горели свечи, уютно пахло ладаном и еще чем-то эдаким старинным. Отец Михаил, невысокий, худощавый, с интеллигентным лицом, в очках, сидел за деревянным столом. Ему было примерно сорок пять лет, а может быть, и меньше: возраст ему прибавляла аккуратная русая борода.
– Садитесь, – пригласил он меня, указывая на стул.
Присев, я сказала:
– Отец Александр не сообщил вам, по какому делу я приехала?
– Отец Александр лишь попросил меня встретить нашу нуждающуюся сестру и, побеседовав с ней, постараться оказать ей посильную помощь, – ответил батюшка.
– Вам знаком человек по имени Сергей Серегин? – спросила я его в лоб.
Батюшка задумался и погладил свою бороду.
– Он еще носит прозвище Козырь, – подсказала я. – Четыре года тому назад этот человек снискал в вашем городе дурную славу. Но среди людей церковных он известен и добрыми делами. Например, он жертвовал на храмы очень крупные суммы денег. А еще он заказывал для храмов кресты, иконы и другие ценные вещи.
– Я понял, о ком вы говорите, – медленно произнес отец Михаил. – Личность и в самом деле неоднозначная. А что вы, собственно, хотите узнать?
– Я хочу найти этого человека, – прямо призналась я. – Дело в том, что он очень опасен!
Отец Михаил помолчал, тяжело вздохнул и произнес:
– Значит, не встал он на путь истинный… А я молился за него. Жаль…
– Батюшка, он не появлялся у вас в последнее время?
Отец Михаил задумчиво покачал головой:
– В нашем храме он вообще не появлялся. Во всяком случае, открыто. Случаи денежных переводов бывали, да. Но это было давно. С тех пор прошло уже четыре года. Я понятия не имею, где он сейчас находится.
– Но вы сказали, что молились о нем, – напомнила я ему. – Значит, вы все-таки были знакомы?
– Нет, – ответил отец Михаил. – Мне о нем рассказывал один знакомый священник из Раменки.
– Откуда?! – воскликнула я, чувствуя, как кровь забурлила в моих жилах.
– Из станицы Раменской, – спокойно пояснил батюшка. – Серегин оттуда родом.
– Когда вы с ним виделись? Что он вам говорил? Козырь приезжал к нему? – забросала я его вопросами.
Отец Михаил лишь вновь отрицательно покачал головой.
– В последний раз мы с ним беседовали об этом человеке как раз четыре года назад. Отец Пимен, этот священник, просил меня помолиться о нем. Говорил, что человек этот выбрал не ту дорогу, но что сердце его открыто для бога и еще возможно спасти его заблудшую душу. Он и поведал мне, что Серегин жертвует на храмы крупные суммы. Я тогда еще подумал, что Серегин таким образом грехи свои пытается замолить. Надеется на снисхождение, откупиться хочет… Но отец Пимен сказал, что дело гораздо серьезнее обстоит. А помолиться за грешника – святое дело.
– Отец Михаил, вы не могли бы мне помочь найти этого отца Пимена? – спросила я.
– А его и искать нечего, – пожал плечами священник. – Поезжайте в Раменку и ступайте прямиком в храм. Там только он и служит, а при храме еще и монастырь имеется. Вот там отец Пимен и ведет службы с утра до ночи. Хороший он брат, верный… Пожилой уже человек и мудростью обладает великой. Можете ему сказать, что это я вас к нему направил. Он никаких подтверждений от вас не потребует, – улыбнулся батюшка.
– А станица Раменская – это где?
Отец Михаил принялся мне объяснять, как добраться до нужного места, потом проводил до дверей храма и на прощание благословил.
Покинув гостеприимный храм, я купила карту Краснодара и его окрестностей и отправилась в дальнейший путь. Встречу с краснодарскими полицейскими я решила отложить на потом. Беседа с отцом Пименом казалась мне куда более важным и срочным делом.
На дорогу до станицы Раменской у меня ушло около часа. Правда, по пути я остановилась возле придорожного кафе и наскоро пообедала. Еда там оказалась не ахти какой вкусной, но мой желудок уже выводил заунывные мелодии на разные лады, поскольку все припасенные в дорогу бутерброды я давно сжевала. От кофе мне пришлось отказаться, потому что в кафе подавали только растворимую бурду в пакетиках, разбавленную водой до консистенции теплых помоев. Чай тоже не вызывал у меня желания его отведать, и я ограничилась приобретением большой бутыли минеральной воды: становилось жарко.
По обеим сторонам дороги тянулись аккуратные разноцветные домики, похожие на игрушечные. Деревья уже зазеленели, чистый свежий ветерок обдувал мои щеки и лоб, солнце приветливо светило с голубого неба. И вообще было такое ощущение, словно я попала в какое-то другое время и измерение. Мне захотелось поселиться в таком вот ярком домике, по утрам ходить по воду и умываться у колодца, питаться экологически чистыми овощами со своего огорода и фруктами из сада, срывать их с тяжелых ветвей, высунувшись из окна собственного дома…
Однако, будучи реалисткой, я представила себе, как скоро мне надоест отсутствие в доме горячей воды, ванны и как утомят походы в шаткий деревянный сортир, расположенный во дворе. И если летом жить так еще куда ни шло, то уже зимой тут станет скучновато. И потом, вряд ли среди жителей станицы найдутся люди, желающие нанять меня в качестве телохранителя…
Словом, немного помечтав и быстро вернувшись к действительности, я взглянула на карту и прибавила скорость. До станицы Раменской было уже рукой подать.
Она оказалась в точности такой же, как и попадавшиеся мне по дороге населенные пункты. Такие же домики, та же зелень. Правда, искомого храма я пока что не увидела. Заметив во дворе одного из домов пожилую женщину, я остановила машину и, поприветствовав ее, спросила, как мне проехать к церкви. Женщина махнула рукой вперед и добавила:
– Как до развилки доедете, направо поверните. Там церковку нашу и увидите.
– Спасибо, – поблагодарила я. – Отца Пимена я там тоже найду?
– А то! – согласилась женщина. – Куда ж ему деваться? У него же целый монастырь на попечении! И других забот хватает. Некогда ему дома-то сидеть.
Я проехала в указанном направлении и вскоре увидела чистенькую белую церковку с куполами, окрашенными в яркий зеленый цвет. В траве весело пестрели одуванчики, которые в наших краях еще и не думали зацветать. Остановив машину – мне стало жаль давить колесами такую красоту, – я вышла из нее и направилась к храму, ступая по мягкой траве. Пахло вокруг даже не по-весеннему, а уже почти по-летнему, и я вновь позавидовала белой завистью жителям Краснодарского края, знакомым с зимой только по календарю. И, хотя я родилась во Владивостоке, который никак уж нельзя назвать жарким городом, все-таки тепло я люблю несравненно больше холодов.
