Самый дождливый октябрь - Комарова Ирина Михайловна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Из задумчивости, меня вывел визгливый голос Варвары:
– Что вы на меня так смотрите?
– Как смотрю? – не поняла я. – Я вообще не на вас смотрю, я о своем думаю.
– Другого места не нашли, думать? Вы мне работать мешаете!
Если бы она говорила не таким, сварливо-базарным тоном, я непременно извинилась бы, перед тем, как уйти. Но быть вежливой с Варварой не имеет смысла. Правильно Катя говорила, эта барышня хорошего обращения не понимает. Только поэтому, в воспитательных целях, я позволила себе небольшое показательное выступление: повернувшись уже к выходу, резко остановилась, оглянулась и устремила на секретаршу внимательный, изучающий взгляд. Человек с крепкой нервной системой выдерживает такой взгляд до тридцати секунд. Если ему есть, что скрывать, то время сразу уменьшается наполовину. Варвара сникла и отвела глаза в сторону уже через три секунды. Удовлетворенная, я, так и не сказав не слова, медленно удалилась.
В коридоре я снова свернула в сторону бухгалтерии. Подойдя ближе, заметила, что дверь немного приоткрыта. Неужели, наконец, повезло, и удалось застать Изабеллу Константиновну? Окрыленная, я распахнула дверь и вошла в небольшую комнату – в «Игрушечной стране», как я уже убедилась, все кабинеты были небольшими. Увы, главного бухгалтера на месте не было. Но и говорить о полном невезении, тоже нельзя: из-за своего стола мне приветливо улыбалась Катя.
– О, Рита! Наконец и до нас добрались! А то ходите тут, со всеми разговариваете, а на нас – ноль внимания. Даже обидно.
– Так где же вас взять, чтобы поговорить, – я взяла стул, придвинула к Катиному столу и села. – С утра бухгалтерия на замке, а Изабеллы Константиновны и сейчас нет. Хахалев сказал, что она нарочно инвентаризацию затеяла, чтобы со мной не встречаться.
– А вы его слушайте больше, он и не такое расскажет. Инвентаризация плановая, у нас и график есть, им же самим подписанный. Сегодня с утра по складу лазили, завтра еще пойдем. И сейчас, мы бы с Изабеллой Константиновной вместе вернулись, да она брюки какой-то дрянью испачкала, поехала домой переодеться. Зато я – вот она, можете со мной поговорить!
Катя быстро и толково ответила на все мои вопросы, рассказала, сколько времени провела в день ограбления в банке («это я тогда еще быстро управилась. Там знаете, какие всегда очереди? У-у-у!»), вспомнила, что звонила Варваре ровно в одиннадцать десять и даже предъявила свой сотовый, на котором был зафиксирован этот звонок. Вчера она тоже на месте не сидела – с утра снова банк, после обеда налоговая, потом заскочила на работу, попила кофейку и снова уехала, на этот раз на оптовую базу, за канцтоварами.
– У меня машина, – просто объяснила Катя, – вот Изабелла Константиновна меня и гоняет во все стороны. За рулем-то проще, чем на автобусе по городу рассекать.
– А вечером вчера, чем вы занимались? – я твердо придерживалась единого списка вопросов.
– Вечером? – она потерла переносицу. – Это в смысле, после работы, что ли?
– Именно, – подтвердила я. – После работы.
Катя немного подумала и развела руками.
– Ничем не могу помочь! – объявила она жизнерадостно. – С работы я заскочила в супермаркет и прикупила кое-чего пожевать по мелочи. Приехала домой, поужинала, посмотрела телевизор, потом спать легла. То есть, я была дома, но подтвердить это никто не может.
– Вы одна живете?
– Ага. Родители мне квартиру снимают однокомнатную. И всем хорошо.
– Да уж, хорошо, – даже не пытаясь скрыть зависть, пробормотала я. Может, попробовать, выкрутиться как-нибудь и тоже снять маленькую, совсем крохотную однокомнатную квартирку. Родителей я к этому привлекать, разумеется, не буду, еще чего не хватало. Но я и сама сейчас вполне достойную зарплату получаю. Если сосредоточиться и немного подкопить, а потом еще немного ужаться в не самых необходимых расходах… Ох, прошу прощения. Больной, как я уже говорила вопрос.
Я перешла к следующему пункту – не видела ли Катя, как кому-нибудь вчера после обеда звонили. Увы. Катя напомнила, что большую часть дня провела вне стен родной фирмы, а за то недолгое время, что она пила кофе в компании остальных дам, никаких подозрительных звонков не было.
Когда я заговорила о домработнице, лицо Кати впервые омрачилось.
– Да, Тетя Надя мне сказала про нее. Ужасно, правда. Мы с Лидой не слишком дружили, она такая женщина, суровая, но все равно, жалко. Живой ведь человек была, никому ничего плохого не делала.
Интересно. Значит, Катя не в курсе того, что Валя подрабатывала, шантажом? Хотя, если Надежда Николаевна мужу об этом не сказала, зачем ей рассказывать племяннице?
– А остальные члены семьи, как к ней относились?
– Нормально. Человек приходит, делает свою работу и получает за это деньги – как к нему относиться? Тетя Надя и дядя Петя нормальные люди, понимаете?
– А их сын?
– Володя? Он такой же. В смысле, тоже, нормальный.
– А вообще, как о человеке? Что вы о нем можете сказать?
– Я же говорю, хороший парень, – неожиданно она осеклась и внимательно посмотрела на меня: – Вы что, имеете в виду ту историю? Вы знаете?
– А вы, значит, тоже знаете? – многозначительно спросила я.
– Про так называемое изнасилование? – она презрительно фыркнула.
– Почему, «так называемое»? Я поняла, что изнасилование было самое настоящее.
– Послушайте, я не знаю, что там и какими путями до вас дошло, а я была на этой вечеринке. И все видела своими глазами. Поверьте мне, еще надо разобраться, кто кого изнасиловал. Эта девка весь вечер на Володьку лезла и водку ему подливала. Столько выпить – я не думаю, что он вообще на что-то способен был. Так что, если вы заранее решили, что Володя подлец, то выбросьте это из головы. Он нормальный парень, а что от этой, изнасилованной отбился, так просто не захотел, чтобы из него идиота делали.
В интерпретации Кати, вся история выглядела немного не так, как я себе представляла. Казалось бы – преступление есть преступление, а изнасилование – одно из самых тяжких. Но когда вдруг оказывается, что это не столько преступление, сколько банальная подстава? Я, лично, не знаю, как к этому относиться.
А Катя вдруг стала рассказывать про Черниковых, про своих родителей, потом незаметно перескочила на сотрудников фирмы. Я услышала несколько не злых, но очень смешных анекдотов про Зинаиду Григорьевну и Изабеллу Константиновну, и чуть более острых, но еще более смешных, про Машу.
Собственно, все, что я хотела спросить, я уже спросила, что собиралась выяснить – выяснила, можно было и уходить. Но мне не хотелось прощаться с Катей. Осадок, оставшийся после обсуждения Володи, быстро исчез, под напором Катиной доброжелательности. Так легко было с ней разговаривать, что даже, по сути дела, допрос, превратился в приятную болтовню. Странно, такая милая девушка, она должна бы быть общей любимицей, но ничего такого не наблюдается. А некоторые, так даже откровенно ее не выносят. Почему, интересно?
– Катя, а почему Хахалев вас не любит? – я чувствовала, что она не обидится, что такой вопрос ее только позабавит. Я не ошиблась, Катя рассмеялась.
– Потому, что я его терпеть не могу. И с Варварой тоже, у нас горячие взаимные чувства. А вот Зинаида Григорьевна – прелесть, и она ко мне тоже, очень неплохо относится. А то, что Хахалев треплется, будто я его подслушиваю, так это ерунда. Сам орет на весь коридор, как больной слон и сам же потом жалуется, что его подслушали! Да ну его совсем! – Катя резко откинулась на спинку стула и вдруг охнула. Сморщилась и погладила себя по руке, повыше локтя. По левой руке. Надо ли говорить, что я насторожилась?
– Что у вас с рукой, Катенька?
– А, дурацкая история. Машка сегодня дверью саданула. Я хотела к ней зайти, а она, как раз, выходила. И, со всей дури, как приложит меня дверью! Больно было, жуть! А Машка расстроилась, причитать начала, так мне же еще и пришлось ее успокаивать. Правда, глупо?
– Правда, – без энтузиазма согласилась я.
