Купе смертников - Жапризо Себастьян (мир книг .TXT) 📗

— Что он там делал?

— Делал ставки. Я подождал немного, но ничего не произошло. Я даже посмотрел один заезд. Гранден снова вернулся к кассам и сделал ставку.

— Продолжай, дурачок.

— Согласен. Но я держался подальше от него, и было много народу. Я понятия не имел о всей этой истории с Лотереей и новыми банкнотами. А сегодня утром я все понял.

— Потом вы оказались в Трокадеро.

— Да. Я увидел вас там вместе с Габером. Когда вы выходили из дома. Затем Габер вернулся обратно, а вы ждали его в машине. Бэмби в это время сидела в кафе, у нее больше не было сил.

— И вы поехали следом за мной?

— Нет. Вы уехали вместе с Габером. Еще немного, и с Бэмби случилась бы истерика. Мы решили прекратить эту слежку. Мы погуляли по набережной Сены, потом поужинали в ресторане.

— А на следующий день, в понедельник?

— Бэмби пошла в свою контору. А я решил поехать в Трокадеро, поговорить с актрисой.

— Зачем?

— Я бы ей все объяснил. Она бы мне рассказала, что было известно ей и не было известно мне. Когда я приехал туда, там перед дверью стояли полицейские. Я увидел, как прибежал Габер. Я решил, что Элиану Даррес собираются арестовать.

— Ты, значит, думаешь, что людей арестовывают таким вот образом? Собирают целую кучу полицейских перед домом?

— Судя по тому, сколько их сейчас в комнате, где я нахожусь, я продолжаю так думать. Вы собираетесь отправить меня в тюрьму?

— Да нет. Они уже явились?

— Да, явились.

— Не волнуйся. Скажи мне, что ты обнаружил вчера после обеда, а затем я объясню, что тебе следует делать.

— Сперва объясните. А уже потом я скажу. Если вы собираетесь меня арестовать, я не произнесу больше ни слова, пока не приедет мои отец.

— Послушай, малыш. Сейчас сюда приведут Грандена. Габер находится в соседнем кабинете, и, судя по выражению лиц тех, кто меня окружает, он все полностью отрицает.

— А где Бэмби?

— Сидит в том же кабинете, что и я. У нее в руках огромный сандвич с ветчиной. И ест она с большим аппетитом. И ты сейчас последуешь ее примеру. Ты уже рассказал мне почти все, но кое-что осталось. Мы с тобой поговорим еще минуты две, а потом ты позовешь к телефону бригадира. И после того как мы с ним переговорим, ты послушно последуешь за ним туда, куда он тебя отведет. Я тебе туда позвоню, понятно?

— Хорошо, только в любом случае сообщите моему отцу.

— Представь себе, уже сообщили. Итак, вчера после обеда?

— Бэмби вернулась в контору. У нее не было ключа, и я оставил дверь незапертой. Было без десяти два, что-то вроде этого, потому что Бэмби должна была вернуться на работу в четверть третьего. А я отправился на улицу Дюперре.

— Зачем?

— Потому что утром у дома Элианы Даррес я видел Грандена. И что мне показалось странным, он тоже прятался, как и я: сидел в «дофине», который стоял неподалеку от дома. Теперь я думаю, что Габер вышел из этой машины.

— Итак, ты приехал на улицу Дюперре. Продолжай.

— Я поднялся. Вы были у Грандена. Я слышал ваш голос, стоя на площадке, хотя и довольно далеко от дверей. Вы спросили, слышал ли он когда-нибудь имена Риволани и Элианы Даррес. Он ответил отрицательно. Я ничего уже не понимал. Когда вы вышли, я успел спуститься вниз на несколько ступенек. Но вы могли бы услышать, как я спускаюсь впереди вас. И я предпочел подняться. Вы спросили меня, не друг ли я Грандена.

— Значит, тот паренек в плаще — это был ты?

— Да. Вы меня уже видели на набережной Орфевр, а может быть, перед домом актрисы. Во всяком случае, вы подали мне одну мысль. Я поднялся к Грандену. Сказал ему, что я студент Сорбонны и собираюсь издавать студенческую газету. Мы поговорили. Я понял, что он чего-то боится. Я пробыл у него минут десять. Задал ему несколько вопросов, которые были ему неприятны: о его комнате, о фотографиях животных. Я не решился заговорить об убийстве и понял, что я тоже боюсь. Я подумал, что если бы я по тому или иному поводу заговорил о поезде, то с его стороны было бы вполне естественным рассказать мне, что произошло с одной из его подружек.

— И ты попробовал?

— Попробовал. Он мне ничего не рассказал. Напротив, тут же стал задавать мне вопросы. Откуда я приехал, кто я, как узнал его адрес, где живу. Я ушел. Мне стало страшно. Сам не знаю почему, но через несколько минут, когда я вышел из автобуса у дома Бэмби, я понял. За мной ехал «дофин». Я сразу сел в другой автобус, потом спустился в метро. И уже затем вернулся на улицу Бак, забрал свой чемодан и уехал подальше от этого дома. Бэмби я позвонил из кафе в Латинском квартале.

— Ладно, малыш. Передай трубку бригадиру.

— Хорошо. Вы хотите узнать, что я понял сегодня, читая газету?

— Теперь, думаю, я тоже понял. Обещаю, что позвоню тебе попозже. Будь умником и не волнуйся.

— Следователь Фрегар? Говорит Таркен.

— Вам что-нибудь удалось выяснить?

— Гранден долго не продержится, мы припрем его к стенке этим чеком. Чек выписан его рукой, хотя почерк, конечно, изменен, но узнать можно. Что же касается подписи Элианы Даррес, она очень ловко подделана. Он, должно быть, долго над этим трудился. Наверняка найдется еще какой-нибудь черновик.

— А что дал обыск у Габера?

— Ничего. У него дома настоящий музей огнестрельного оружия. Но никаких следов ни нашего револьвера, ни денег. Мы выяснили, что он круглый сирота, с шести лет, и воспитывался у тетки в провинции. Не знаю почему, но все у нас здесь считали, что отец у него крупная шишка.

— Кто его допрашивает?

— Грацци. Он хорошо знает Габера и хорошо знает свое дело. Его отвели в здание напротив Дворца правосудия, чтобы не создавать вокруг него слишком большого шума. Уже вечером, я надеюсь, мы сможем осторожно сообщить основные факты газетам. И с этим делом будет покончено.

— Парди? Говорит Грацци. Ты вызвал людей из банка и с ипподрома?

— Да. Но для Фрегара это не будет иметь существенного значения. Они не могут категорически утверждать, что узнали Грандена.

— Патрон прислал мне на смену Алуайо, чтобы продолжать допрос Габера. Ты можешь прийти? Теперь твоя очередь.

— Я передаю ему трубку, он ведет себя хорошо.

— Даниель?

— Да, это я. Они признались?

— Нет. Пока еще нет. Послушай, малыш, еще один вопрос, только один. И мне нужен четкий ответ.

— Где Бэмби?

— Она поехала в контору. Вернется сюда вечером. Ты тоже будешь нужен мне здесь, я попытаюсь это как-нибудь устроить. Ты слушаешь меня?

— Слушаю, инспектор, слушаю.

— Я не понимаю, почему Габер решил убить актрису в поезде, а потом дал ей покинуть вокзал. Ты можешь ответить на этот вопрос?

— Он не актрису собирался убить.

— Тогда кого? Жоржетту Тома?

— Нет. Жоржетта Тома была с ними заодно! Вы ничего не поняли. Они должны были убить Бэмби.

— При чем тут Бэмби, черт побери?

— Бэмби или кого-нибудь еще. Это не имело значения. Жоржетта Тома должна была задержать одного из пассажиров купе. Все равно кого, но только не Элиану Даррес. Габер должен был войти в вагон и убить кого-нибудь.

— Но почему Габер решил убить кого-то именно в этом поезде?

— В том-то вся хитрость. Что вы сделали, когда обнаружили труп Жоржетты Тома? Вы начали расследование в связи с убийством Жоржетты Тома. Затем убили кого-то, кто находился в том же купе. Вы решили: убирают неудобного свидетеля. Понимаете? Габер прекрасно знает, как это все происходит. Он поменял их ролями. Кто-то, убитый просто так, без всяких причин, становится жертвой. А настоящая жертва становится просто свидетелем, уже потому, что находилась в том же купе, и никого она особенно не интересует. Тем более, что Габер не собирался этим ограничиваться. В любом случае он бы убил еще кого-нибудь, либо Кабура, либо Риволани, чтобы придать больше правдоподобности этой истории о нежелательных свидетелях. Вы поняли?

— Да. Но как ты до всего этого додумался?