Чему не бывать, тому не бывать - Хольт Анне (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— То есть мы знаем, что с высокой долей вероятности речь идет об убийце-правше, — сказал Ингвар. — Нельзя сказать, чтобы это нам особо помогало.
— Правша?
— Били в левый висок, — рассеянно пояснил Ингвар. — Значит, правой рукой.
— Только если они стояли друг напротив друга, — сказал Зигмунд, который сосал пастилку и отошел уже почти к самой двери. — Если убийца подошел сзади, он мог...
— Они стояли лицом к лицу, — перебил Ингвар. — Так, по крайней мере, сказали эксперты, изучив следы. Спасибо за помощь.
Он протянул патологоанатому руку, тот пожал ее и сел за письменный стол в углу.
— Что это с тобой было? — спросил Ингвар, поддразнивая Зигмунда, когда дверь прозекторской закрылась за ними. — Ты видел вещи и пострашнее.
— Нет, господи, нет! Боже мой, ручка в глазу!
— Я не знаю, что хуже, — сказал Ингвар, нащупывая блокнот в кармане пальто. — Ручка в глазу, язык в красивой упаковке или Коран, который пытались засунуть кое-куда.
— Ручка в глазу, — пробормотал Зигмунд. — Чертова снобская ручка, засунутая в мозг — худшее, что я видел.
Случайный прохожий остановился на мгновение перед грандиозным зданием в районе Квадратурен. У прохожего было много дел. Если он не успеет на автобус, ему придется ждать еще полчаса. И все-таки он остановился. Было слышно, что в здании громко аплодировали, ему показалось даже, что он чувствует вибрацию земли, как будто энтузиазм, скрывающийся за солидными кирпичными стенами, был в состоянии привести в движение весь Осло. Мужчина посмотрел наверх. Он проходил мимо этого места дважды в день, на работу и с работы, пять дней в неделю в течение пяти лет; почти две с половиной тысячи раз он прошел мимо здания, которое долгое время было в таком упадке, что соседи хотели, чтобы его снесли.
Затем в течение четырех времен года он наблюдал, как в здание вдыхали новую жизнь. Прошлой зимой оно оделось в леса и полотнища, которые шелестели и хлопали при порывах дующего с фьорда ветра. Весной здание сократилось до фасада без внутренностей и стало похоже на голливудскую декорацию. Перед наступлением лета пустое трехэтажное пространство снова стало домом с солидными лестницами и полами из красного дерева, красивыми дверями и тщательно отреставрированными витражными окнами на первом этаже. Осенью с лесов и из незастекленных окон круглые сутки слышались польские и датские ругательства. Газеты писали о дырах в бюджете, задержках в реставрации и нескрываемых ссорах из-за использования денег.
Перед Рождеством новый штаб партии наконец-то распаковали. Как раз по графику, с первой постановкой нового рождественского представления для детей в роскошном актовом зале.
Мужчина пробежал глазами по фасаду.
Ему доставляло необъяснимую радость проходить мимо этого дома. Краски были точной копией выбранных в конце девятнадцатого века, когда здание было построено как дом и офис самого богатого предпринимателя в городе. Когда его внук умер старым и бездетным в 1998 году, партия получила здание в подарок. У них не было средств на оплату муниципальных налогов, поэтому здание не использовалось до тех пор, пока один новый либерал в благодарность за политику партии в отношении налогов не пожертвовал им головокружительную сумму, которая и сделала возможным превратить здание в самый роскошный партийный штаб в Скандинавии.
Аплодисменты не прекращались.
Мужчина не мог не улыбнуться. Он поплотнее закутался в пальто и побежал к остановке.
Если бы вместо этого он поднялся по каменным ступеням к тяжелой дубовой двери, он нашел бы ее открытой. Если бы он зашел в холл, он, конечно, восхитился бы полом. Ручная работа, выстлан деревянными панелями, которые расходятся от витрины в середине холла, где под стеклом был выгравирован золотом партийный девиз:
Человек — рынок — мораль.
Так как мужчина, заходящий в автобус тремя кварталами западнее, был убежденным социал-демократом, у него наверняка вызвало бы раздражение это банальное заявление. И все-таки красота помещения, декорированный вручную купол и люстры из серебра и хрусталя заставили бы его медленно пройтись по лестнице. Толстые ковры расстилались бы как летняя трава под его подошвами. Может быть, он дал бы продолжающимся аплодисментам заманить себя в актовый зал. За двойными дверями в конце широкого коридора, в противоположном конце помещения, он увидел бы Рудольфа Фьорда, вцепившегося уверенными в победе руками в трибуну.
Мужчина, который сидел в автобусе и с ужасом думал о том, как скажет своей жене, что он забыл купить вина, был бы удивлен тем буйным ликованием, которое выражал этот внеочередной съезд через такое короткое время после убийства их молодого лидера.
Новый лидер как раз только что был избран.
Если бы случайный прохожий, который теперь прижимался лбом к автобусному окну и размышлял, у кого из друзей можно одолжить три бутылки красного вина, вместо этого прошел мимо рядов сидений в актовом зале, он увидел бы что-то, что заметил пока только Рудольф Фьорд.
Среди всех галдящих, хлопающих и свистящих делегатов была одна женщина, которая не улыбалась и не приветствовала. Ее руки медленно двигались, скрещиваясь в демонстративном бесшумном протесте.
Этой женщиной была Кари Мундаль. Мужчина в автобусе увидел бы, что она спокойно повернулась спиной к трибуне и вышла из зала, прежде чем Рудольф Фьорд успел поблагодарить товарищей по партии за оказанное ему исключительное доверие.
Все это заметил бы внимательный наблюдатель.
Но этот случайный прохожий хотел успеть на автобус в сторону дома. Теперь он дремал, уложив голову на плечо соседу.
Была суббота, час ночи.
Кристиане этим вечером вернулась домой. Она была возбуждена, как обычно с ней бывало, когда она возвращалась к маме после долгого отсутствия. Угомонилась только около полуночи. Ингвар отправился в спальню чуть позже. Он даже не предлагал Ингер Йоханне ложиться спать. Они не смогли поговорить толком в этой суматохе — Исак просидел у них допоздна.
Ингер Йоханне понимала, что бессмысленно злиться на Исака, но ничего не могла с собой поделать. Ее раздражала его беззаботность, беспечная уверенность в том, что он ведет себя правильно, что он желанный гость и у них нет других дел, кроме как кормить его и разговаривать с ним каждый раз, как он привозит Кристиане. Так и сегодня он, громко топая, бегал по дому и играл с Кристиане в супермена, не задумываясь над тем, что мешает спать Рагнхилль, которой едва исполнился месяц.
— Ты должна радоваться, — сказал Ингвар со смирением в голосе, прежде чем лечь спать. — У Кристиане хороший отец. Он... многое себе позволяет, но он любит ребенка. Будь великодушной.
Возможно, Ингвар сам был виноват в том, что она не могла снисходительно относиться к Исаку. Это Ингвар, ее нынешний муж, должен был установить границы дозволенного поведения для Исака. А то бывший муж каждый раз радостно хлопал по спине своего преемника, который был вдвое больше и сильнее, и угощал его теплым пивом — Исак завел привычку приносить с собой, когда он возвращал Кристиане, упаковку баночного пива вместе с пакетом одежды Кристиане. Одежда всегда была нестираная, а косметичку с ее туалетными принадлежностями он обычно забывал.
— У меня же есть холодное пиво, — каждый раз улыбался Ингвар и каждый раз пил предложенное теплое.
Ингер Йоханне не считала Ингвара слабым человеком, однако в этой ситуации он был слишком уступчив.
Она резко встала с дивана.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Ингвар.
Она остановилась и пожала плечами:
— Ничего. Ложись.
Муж был одет в растянутый свитер и серые спортивные штаны, которые ее давно раздражали. На Рождество она подарила ему темно-синий домашний костюм «Найк» — он так и лежал в шкафу.
— Ложись спать, — резко сказала она и пошла на кухню.
— Мы должны положить этому конец, — заявил он. — Не можешь же ты злиться на меня каждую вторую пятницу. Мне это не нравится.
— Я не злюсь, — отозвалась Ингер Йоханне, включая воду. — Если я и обижена немного, то на Исака. И давай не будем об этом!
