Живым не брать - Щелоков Александр Александрович (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Это как же?
— Да вот куря продала…
— За сто?! Итить твою некуда! Кто же так дал?
Маляров спрашивал, а сам шуровал в кармане, ища бумажку, на которой записал ориентировку из райотдела. Нашел. Расправил на ладони. «Банкноты по 100 рублей с номерами вг (буквы маленькие) 6149065 по 6149564»… Так, так. Итить твою некуда! Она самая — незаконно ворованная с грабежом и опасным убийством. Не может быть такое! А почему, собственно, не может, когда уже есть? Номер это явление, которое не обойдешь и не объедешь. Номер — это финансовая величина, вещественное доказательство…
— Так кто ж тебе, Анфиса Васильевна, за куря отвалил половину твоей законной трудовой демократической пенсии?
— Должно статься чокнутый, — Копалиха протянула руку за своей бумажкой. Должно быть душа почуяла нечто неладное. Маляров банкноту придержал.
— Где он, язви его в печенку? Куда он с твоим курем подался?
— А чо?
— Плюнь через плечо, дорогая, вот чо. — Маляров откровенно встревожился. — Может статься твой чокнутый находится в розыске и подлежит отлову.
— Возверни мои деньги, — Копалиха не убирала протянутой к Малярову руки.
— Ежели он не причастен, в чем я весьма теперь сомневаюсь, — деньги к тебе вернутся. А ежели нет, извини, уйдут как вещественные доказательства…
— Значит мой куренок пропал задарма? — Лицо Копалихи скривилось — вот-вот заплачет.
— Давно он ушел?
— Совсем недавно. К причалам пошлепал.
— Тогда куренка твоего возвернем.
Маляров догнал незнакомца, который кинул Копалихе сотку за постного курчонка. Тот быстрым шагом двигался по разбитой в пыль улицы, вдоль линии штакетника, огораживавшего усадьбы. Спина, обтянутая армейским камуфляжем, белая птица с распростертыми крыльями, которую человек нес за ноги вниз головой, подсказали Малярову, что это то, кто ему нужен.
— Э, гражданин! — Маляров шел за неизвестным, не прибавляя шага. В конце концов он здесь не хрен собачий, а представитель власти и привык к тому, что к его словам прислушиваются все сельчане. Даже в соседнем селе Ягодном ему беспрекословно подчинялись пьяные. Правда, настоящей пьяни, которая вспоена городской высокой культурой и дорвавшись до бутыля, накачивается до потери сознания, в Ягодном никогда не водилось. Да, там пили, но голов никогда не теряли, при спорах ножей из-за голенища не доставали, слова участкового слушались — таежный народ спокойный, крутой, с весом в собственном понимании, но одна привычка всех здороваться со всеми старшими, каждый раз приподнимая кепчонку и склоняя голову, говорила об уважении людей друг к другу.
Здесь исповедовали мудрый принцип: человек — не медведь, с ним и без рогатины в руке можно беседовать.
Короче, Маляров приближался к Максу спокойно, не имея даже мысли, что русский солдат — а по форме он легко определил принадлежность неизвестного человека к армии — может повести себя как чеченец и открыть по нему огонь.
Макс на оклик обернулся. Увидел спешившего к нему милиционера. Понял — это конец. Финиш при выходе к последней прямой на пути к свободе. А может нет? Одному менту, а тот, судя по всему, все же был один, его не взять. Валенок, которые в деревнях правят закон и порядок, Макс ни во что не ставил. Да и терять ему уже было нечего — все теперь поставлено на последнюю козырную карту, а расклад позволял брать взятку.
Макс развернулся на левой пятке и оказался лицом к лицу с приближавшимся милиционером. Левой рукой подкинул в воздух курицу. Та отчаянно закудахтала, замахала крыльями и опустилась на забор, ограждавший от дороги ближайшую усадьбу. Это на мгновение отвлекло внимание Малярова, и Макс, воспользовавшись этим, рванул спусковой крючок.
Автомат дернулся в руках, плеснул бледным пламенем.
Маляров на какие-то доли секунды застыл на месте, потом, даже не взмахнув руками, не вскрикнув, наклонился и левым боком упал на землю. Голова его попала в придорожную канаву.
Дверь ближайшего дома распахнулась, на крыльцо выскочила простоволосая женщина в белом платье, увидела, что произошло — стоявшего с автоматом в руках солдата, Малярова, упавшего головой в придорожную канаву и заголосила, захлебнулась криком, полным ужаса:
— Ой, убили! Убили!
Макс поудобней подхватил автомат и побежал к причалу, на котором оставил моторку.
Он быстрым шагом по пологому склону, поросшему мягкой гусиной травкой, стал спускаться к реке, как вдруг увидел, что на подмостках небольшого причала, метрах в тридцати от места, где он пришвартовал свое суденышко, копошились два рыбака. Они только что подошли к берегу, успели выбраться из лодки, привязали её чалкой к столбику и выгрузили часть имущества на помост.
Когда простужено простучал автомат на сельской дороге, оба рыбака подняли головы. Они увидели бежавшего к причалу солдата. Тот в свою очередь заметил их и на бегу перенацелил автомат стволом к реке. Стрелять Макс сразу не стал, хотя и щадить людей, оказавшихся на его пути к отступлению, не собирался. Он лишь хотел подойти к ним на короткую дистанцию, чтобы полоснуть по рыбакам метров с десяти не больше. Все равно уйти из под его прицела этим двоим было некуда.
Но рыбаки оказались куда расторопней, чем то представлялось Максу. Они, даже не зная обстановки, по автоматной очереди, по женскому крику на деревенской улице «Ой, убили!», по заполошному виду бежавшего к реке человека, по движению рук, которым он перенацелил оружие на причал, они поняли, что происходит нечто неладное.
Им хватило двух десятков секунд, на которые Макс затянул с первой очередью.
Оба, не сговариваясь, — они успели только обменяться быстрыми взглядами, — выхватили из вещей, выгруженных на причал, охотничьи карабины и растянулись на помосте. Лязгнули затворы.
Один из рыбаков — Иннокентий Ермилов — служил в свое время в армейском спецназе и не утратил навыков, наработанных в тренировках.
— Эй! — крикнул он приближавшемуся солдату. — Поклади автомат! Будем стрелять!
Ермилов не боялся промашки: если солдат окажется ни в чем не повинным и стрелял в деревне не он, хотя с улицы все ещё доносились голосистые крики теперь уже двух женщин и явно слышались их слова: «Ой, убили! Убили!», перед воякой можно извиниться, но подставляться под его автомат было неописуемой глупостью.
Макс понял: с рыбаками он потянул пустышку и открывать огонь не имело смысла — один из двух запросто снимет его первым же выстрелом.
Он тут же поменял недавнее решение разделаться с рыбаками, пригнулся и зигзагами побежал к своей моторке. Всей спиной он ощущал, что сейчас — вот-вот — ему в догон жахнет выстрел. Но его не последовало. Нормальному человеку не так-то просто выстрелить в спину другого.
Движок моторки взревел с первого раза. Макс выдрал чалку из железного кольца и наддал оборотов. Лодка рванулась понеслась, оставляя за собой пенный след…
Милицейская группа поиска и захвата, которую возглавил майор Андрюшин, расположилась в месте, которое никто, двигавшийся с низовий Аркуна, не мог миновать. Поиски, которые велись в разных направлениях, результатов не дали. Бандит появлялся в разных местах Новокаменского района, но всякий раз ускользал от милиции, словно уходил промеж пальцев. Но вот из Светлого Ключа поступило сообщение, которое обрадовало Андрюшина. Капитан Лопата доложил, что из тайги по следу солдата-преступника вышла группа преследования, которую возглавляет прапорщик Гусь. Позывной его рации «Карабин». При этом прапорщик просит информировать его обо всем, что по милицейским каналам становится известным областному управлению.
Приняв сообщение, Андрюшин с облегчением вздохнул. О выходе военных в облотдел сообщили из гарнизона неделю назад. Но тут же группа бесследно исчезла, и связи с ней не было. Это, скорее всего, объяснялось маломощностью рации, которая не могла перекрыть расстояние, отделявшее группу от населенных пунктов.
Теперь, когда связь восстановлена, группа может оказать немалую помощь в поимке преступника.
