Людочкины выкрутасы (СИ) - Арутюнова Татьяна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Ну, что же, — вздохнула она, — дождусь, когда они вернутся домой с добычей.
Почти всю ночь они со Степаном проболтали об её операции, о том, как она её перенесла, какое отношение к пациентам в германской клинике и, как ей, бедняжке, там было одной тяжело и одиноко. Теперь Егорова была несказанно счастлива в своей семье. Ей было даже страшно подумать, что какая-нибудь нелепость могла бы разрушить это счастье. Сон не шёл, и она стала подумывать о том, что неплохо было бы устроиться на работу и начать материально помогать мужу, содержать семью. И тут она вспомнила о спрятанных в антресоли документах по искусственному оплодотворению.
— Знаю, что Стёпа никогда не заглядывает туда, но на всякий случай избавлюсь от них. Он и так много пережил, пока я находилась в Германии. Дополнительные потрясения ему не нужны.
Когда Степан ушёл на работу, она подтянула под антресоль журнальный столик, поставила на него табуретку, забралась на это сооружение и достала коробку из-под обуви. Спустилась на пол, уселась на диван и стала перебирать её содержимое.
— Да где же эти бумаги? — рассматривала она каждый листок.
На самом дне она обнаружила стопку бумаг, зажатых большой скрепкой. Вытащила из-под неё верхний листок и стала читать.
— Боже мой! — завопила она.
Трясущимися руками она открепила второй листок.
— Стёпочка, милый, что заставило тебя на это решиться?
Затем взяла третий лист и тоже начала нервно читать его.
— Он сделал три генетические экспертизы на отцовство и теперь знает, что воспитывает не своих детей.
Ужас сковал её тело, губы тряслись, а из глаз лились слёзы.
— Что же делать? Что же делать? — истерила она. — Может, не стоит ждать, когда он начнёт со мной разговор на эту тему, а попытаться самой ему всё объяснить? Рассказать, что он не может иметь детей. Показать ему его анализы, подтверждающие это. Надо только вспомнить, куда я их положила.
Она нервно вытянула из-под скрепки следующий листок и прочитала:
— Спермограмма. Сделан чуть меньше двух месяцев тому назад, — посмотрела она на дату. — Значит, мне ничего не придётся объяснять ему о его мужском здоровье. Даже не знаю, хорошо или плохо то, что ему о нём уже всё известно.
Она скользнула взглядом по верхнему листу под скрепкой и замерла, догадавшись, что оставшиеся документы как раз и касаются искусственных инсеминаций донорской спермой. Она сняла с них скрепку и стала рассматривать договоры, квитанции, справки. Переложила их в руках несколько раз, вспоминая, к рождению какого ребёнка имеет отношение каждая бумажка.
— Боже мой! — срывающимся голосом взмолилась она.
Потом спохватилась, быстро сложила всю стопку бумаг в прежнем порядке. Зажала её скрепкой, бросила на дно коробки, засыпала оставшимися бумагами и накрыла коробку крышкой. Снова вскарабкалась на табуретку, запихнула коробку в антресоль и захлопнула её дверцы. Мухой слетела на пол, расставила стол и табуретку по своим местам и бросилась на диван. Её сердце так бухало в груди, что пульсация сосудов ощущалась кожей на висках и шее.
— Что же теперь будет? Что же теперь будет? — повторяла она. — Может, всё-таки поговорить с ним обо всём этом?
Но вдруг трясучка резко прекратилась, она выпрямилась и сама же себе ответила:
— Нет, не стоит. Захочет, сам обо всём расспросит.
И тут её понесло, словно Степан находился в одной комнате с ней и уже потребовал объяснения:
— А чем ты, собственно говоря, не доволен? Тем, что я детей родила не от тебя? Да не от тебя! Так ты же мне их дать не мог и не сможешь, как я поняла по последним анализам! И что? Я должна была прожить с тобой всю жизнь без собственных детей? Или взять их в детском доме? Нет, дорогой, эти дети хотя бы мои родные кровиночки! А до их биологических отцов мне нет никакого дела! Я их не знаю, и знать не хочу. Их отцом я всегда считала, и буду считать тебя. Ты мне ещё, спасибо, скажешь за то, что я создала полноценную семью! Три замечательных мальчика носят твою фамилию. Они будут продолжателями твоего рода. Будь у тебя другая жена, она разве додумалась бы тебя так осчастливить? Да бросила бы она тебя, ушла бы к другому мужчине и нарожала от него детей! А что касается тайны рождения наших мальчиков, так она останется с нами. И никто не узнает, о твоей невозможности иметь собственных детей.
Она прищурила глаза.
— Молчишь? Всё о наших детях знаешь и молчишь. Значит, со всем согласен, Всё понял. Правильно оценил.
Спустя полчаса она уже чувствовала себя героиней. Осмелела, подбоченилась и гордо выхаживала по комнате. Остановилась у зеркала, внимательно посмотрела в него, и сказала своему отражению, жестикулируя рукой:
— Молодец! Умница! Он ещё не раз скажет тебе, спасибо, за сыновей!
В понедельник на допрос к следователю привели Федулова — отца Людмилы Егоровой.
— Назовите свою фамилию, имя, отчество, — потребовал следователь.
— Федулов Леонид Яковлевич.
— Где, когда и с какой целью вы, гражданин Федулов, похитили гражданку Веселову Светлану Витальевну?
— Я её не похищал, — категорично заявил он.
— А как она оказалась в загородном доме гражданина Пущина?
— Я её туда привёз.
— На чём привезли?
— На своей «Ниве».
— А в машине она как оказалась?
— Она подняла руку и попросила подвезти, — пряча глаза, соврал Федулов, хотя собственноручно вытащил её из-под ёлки и дотащил до своей машины.
— Где она вас остановила?
— Перед больницей на остановке.
— Вы помните, куда она просила подвезти её?
— Куда угодно, только не к мужу. Она сказала, что он прятал от неё одежду и не выпускал из дома, — добавил он, вспомнив, как Светлана, оправдывалась, когда он ругал её за отсутствие на теле нижнего белья. — Потом я сам купил ей дешёвое бельё.
— Она сказала, почему он так с ней поступал?
— Нет.
— Вы видели, что женщина находится в нетрезвом состоянии, и воспользовались этим. С какой целью вы привезли её в загородный дом?
— С воспитательной целью, так же, как и других шестерых. Хотел вернуть их к нормальной жизни.
— Вот как? И как же вы их воспитывали?
— Работать заставлял, не давал курить, пить алкоголь.
— Вы считаете попрошайничество в общественных местах работой?
— Для них это работа. Их надо было кормить. А за какие средства я должен был это делать? К тому же делать что-либо другое они не способны. Все они опустившиеся люди, спившиеся, не владеющие своими руками, мозгами и телами. Просить у людей деньги — это не преступление. Их же не грабили, они добровольно с деньгами расставались.
— А Веселову вы поселили совместно с бомжами тоже в воспитательных целях? — жёстко спросил следователь.
— На тот момент она и выглядела, как бомжиха, и вела себя также. Откуда мне было знать, чья она жена?
— Вы эксплуатировали инвалидов, заставляя их просить милостыню в общественных местах. Деньги у них отбирали. Их вы тоже воспитывали?
— Инвалидами я не занимался и не стал бы. На меня это вешать не надо. У меня, знаете ли, пока кое-какая совесть существует.
— А кто ими занимался?
— У кого в машине вы их видели, тех и допрашивайте. А на меня чужие грехи не вешайте.
— Кому в Германию вы отправляли переводы в иностранной валюте?
— Это к делу не относится, и отвечать на этот вопрос я не буду, — категорично заявил Леонид Яковлевич.
— Есть, что скрывать? Поэтому отказываетесь отвечать на этот вопрос? Мы и без вас можем это проверить, но хотелось бы услышать от вас.
Федулов не ответил.
— Подпишите протокол допроса, — подвинул следователь к Федулову исписанные листы бумаги и ручку.
Федулов прочитал написанное в протоколе и поставил подпись. Его увели.
Глава 18
Следующим на допрос должны были привести Александра Пущина — того самого «громилу» и «смотрящего» за «рабами», к тому же родного брата оперного певца Анатолия Пущина и первого мужа Оксаны Соколовой. Теперь ему предстояло вспомнить и в подробностях рассказать, как он совместно с Федуловыми стал заниматься похищением людей? Зачем удерживал их в подвале дачного дома брата? Почему заставлял заниматься «рабским» трудом? Как ему с Фёдором Федуловым и Кларой Федоровной — медсестрой из дома-интерната, удавалось длительное время, без всяких проблем вывозить в общественные места инвалидов и заставлять их побираться?
