Завещание профессора Яворского - Ростовцев Эдуард Исаакович (электронные книги бесплатно TXT) 📗
- Лучше цветы, - предложил он. - Будем идти мимо цветочного магазина, что-нибудь выберем.
Они купили хризантемы.
Инна Антоновна встретила их радушно, обняла Галину, с которой была уже знакома - их познакомила Лариса во время многодневного процесса Бокова и Рубашкина, и они как-то сразу почувствовали расположение друг к другу; шепнула Валентину: "Я знала, что вы придете с ней. Когда она говорит о вас, у нее зажигаются глаза"; восхитилась хризантемами: "Мои любимые цветы!", ахнула, когда он преподнес ей светокопии: "Валентин Георгиевич, вы меня убили наповал! Это то, о чем я грезила наяву".
Стол был уже накрыт. Инна Антоновна попросила Валентина откупорить шампанское. Когда бокалы были наполнены, хозяйка произнесла тост за гостей и их праздник.
Так получилось, что разговор сразу пошел о деле, к которому все они имели непосредственное отношение, и которое все еще занимало их мысли, чувства.
Инна Антоновна попросила разъяснить ей понятие необходимой обороны, внимательно слушала Валентина и Галину, которые наперебой трактовали это понятие, его составные элементы, такие, как интенсивность нападения и защиты, реальная и нереальная угроза, момент начала и окончания посягательства. Она не задавала вопросов, и Валентин уже решил, что ее любознательность удовлетворена, когда Инна Антоновна, еще раз пригубив свой бокал, сказала:
- Объяснить можно все. В наш интеллектуальный век мы научились объяснять даже непонятные нам самим вещи. Недостаточная эрудиция ставится в укор. Есть такой анекдот о фаргелете. Не слышали? Один старичок-возник аккуратно посещал все лекции на научно-популярные темы и неизменно задавал вопрос: что такое фаргелет? Разные лекторы отвечали по-разному. А потом выяснилось, что старичок с похмелья прочитал наоборот вывеску телеграфа... Так и с Пашей получилось. Мы считали, что знаем его и были о нем наилучшего мнения. А те его поступки, что были непонятны, объясняли, как лекторы из анекдота: кто депрессией, кто негативным биоритмом момента, кто еще каким-то наукообразным словом. И все было приемлемо, пока не произошел этот дикий случай. Как юристы, вы уже разобрали его по косточкам, дали ему оценку, и я не спорю с ней. А теперь, если не возражаете, попытаемся рассмотреть эту историю с точки зрения общей психологии. Я не настаиваю на точных определениях: чем проще - тем лучше. Спорить тоже не будем. Выскажем мнения и дело с концом. Ну, кто первый?
- Новицкий - эгоист! - Тотчас же выпалила Галина. - Я сказала об этом прямо в глаза. Конечно, Толика спровоцировали, да характер у него был далеко не ангельский. Но как мог Новицкий - взрослый человек, врач - не понять, что парень не просто пьян, выведен из себя, что причины, заставившие его так резко говорить со старшим, очень серьезны? Да, он не хотел понимать! Посчитал ниже своего достоинства вникнуть в то, о чем говорил честный порядочный паренек, возмущенный подлостью взрослых. А как он ударил Толика на автостоянке? Это был жестокий, можно даже сказать, садистский удар человека, который знает силу своих мышц, знает, как и куда бить! Кстати, он не скрывал этого даже на суде... Честность? Ну, уж извините - подальше от такой честности! Знаете, что он сказал мне после суда? "Гуманность хороша до известного предела, переступив через который она становится аморальной". Представляете? У меня язык отнялся. Ведь это даже не цинизм - философия жестокости!
- Вы согласны с Галей?
- Не во всем. Гуманность действительно не безгранична: нельзя быть слишком добреньким в этом не совсем еще устроенном мире. Но меру гуманности надо четко знать. Это не столько нравственное, сколько правовое понятие, соизмерять с которым свои поступки человек не всегда может: в минуты сильного душевного волнения не все способны мыслить правовыми категориями. Вопрос, конечно, спорный, но я высказываю свою точку зрения. Что же касается темы обсуждения, то, думаю, дело тут в следующем: Павел лишен душевной чуткости. Нет, он не жестокий человек в буквальном смысле этого слова - мы с Инной Антоновной знаем его как доброго товарища. Но доброта у него от ума, не от сердца. А это, как говорит одна моя знакомая, - Валентин улыбчиво посмотрел на Инну Антоновну, - уже воля Всевышнего: чего он тебе не дал, того не дал. Если исходить из материалистических позиций, то надо отметить, что корни этого уходят в детские и юношеские годы Павла: он рос без матери среди людей, не склонных к сантиментам.
- Лариса тоже рано лишилась матери, - горячо возразила Галина, - но ее чуткости, самоотверженности можно позавидовать. Впрочем, она - женщина, а у женщин это чувство присутствует всегда!
Она замолчала, очевидно поймав себя на излишней запальчивости.
- Если говорить о женщине вообще, то можно привести диаметрально противоположный пример - Надежда Семеновна, - возразила хозяйка. - Но вернемся к Новицкому. Как понимаю, подошла моя очередь высказываться. Вот мое мнение: Новицкий вовсе не бесчувственный человек, но жестковатый - это правда. Хирург не должен быть размазней, и его нельзя упрекать за то, что он не жил по определенной им самим довольно жесткой схеме и не видел причин для снисхождения к другим людям, к другим схемам. А это уже максимализм. В возрасте Толика он не был таким, как Толик, стало быть, по его схеме, - Толик не должен быть таким. Вместе с тем он в общем-то неплохо относился к Толику - об этом на суде говорили все: был его первым заказчиком, сделал рекламу его переплетам, брал с собой в горы. И это трудно объяснить. А возьмите его отношения с Ларисой. Три года назад он оставил аспирантуру, уехал в село только потому, что понял: в их отношениях может произойти то, что по его схеме не должно происходить. И он пожертвовал аспирантурой. Но и от Ларисы, как мне кажется, ожидал, если не жертвы, то хотя бы раскаяния. Увы!
- Вы осуждаете Ларису? - спросила Галина.
- Я констатирую факт.
- Но он оставил ее не в лучшем окружении: Надежда Семеновна, Боков. И это в то время, когда ей, как никогда, нужны были поддержка, совет, - не унималась Галина.
- Я могла бы возразить, но мы договорились не спорить.
- Инна Антоновна, каковы сейчас их отношения? - спросил Валентин.
- Лариса работает медицинской сестрой в том же районе, что и Паша, но в другой - участковой больнице. Они видятся: Лариса приезжает к нему, он бывает у нее. Мы часто перезваниваемся. Обещали приехать на праздник, но почему-то не приехали.
- Почему он не женится на ней? - вырвалось у Галины. - Она любит его до сих пор, несмотря ни на что. Я знаю!
Инна Антоновна сдержанно улыбнулась:
- Видите ли, Галя, односторонне чувство - не лучшая основа для брака. И Паша это понимает.
- Но он хорошо относится к ней. Не каждый муж так заботится о своей жене, - не отступала Галина.
- Очевидно, опыт иных отношений удерживает его от привнесения таких элементов во взаимоотношения с Ларисой.
- Понимаешь, Галочка, это очень рискованно менять такие вот установившиеся, ровные отношения, на нечто зыбкое и не совсем ясное, поддержал Инну Антоновну Валентин.
- А я сказала, что, если он не женится на ней, я перестану считать его мужчиной! - выпалила Галина.
Инна Антоновна и Валентин дружно засмеялись.
- Так и сказала? - все еще смеясь, спросил Валентин и обнял Галину за плечи. Как-то так уж получилось само собой.
- Так и сказала, - разом сбавив тон и розовея, подтвердила Галина.
- И что он ответил?
- Что подумает. Серьезно ответил, даже очень. Я не преувеличиваю.
Улыбка на лице Инны Антоновны погасла. Валентин принял это на свой счет, смутился, отодвинулся от Галины.
- Вот вам еще одна непонятная вещь, - сказала Инна Антоновна. - Мы уже объяснили ее, а тот, за кого мы расписались, все еще думает над ней.
