Город принял - Вайнер Аркадий Александрович (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗

Сержант стал выдавливать с лестницы зевак, а Скуратов спросил участкового:

– Из чего стреляет?

– Охотничье, по-моему, шестнадцатый калибр. Он уже дважды врезал в дверь медвежьим жаканом…

Жестом я велел всем оставаться на месте, и мы с участковым бесшумно поднялись еще на один этаж, стали под прикрытием стены по обе стороны двери. Было слышно, как в квартире течет из крана вода, чей-то злой голос матерился, и раздавался женский негромкий плач.

Я постучал рукояткой пистолета в пробитую пулями филенку, а участковый закричал:

– Эй, Матюхин! Перестань с ума сходить! Открой дверь, брось ружье!..

– Я те открою, потрох сучий! Я те брошу!.. – раздался хриплый рык из квартиры, и одновременно грохнул резкий гром выстрела, пронзительно полоснул женский крик и вылетел из двери кусок дерева – пуля ударилась в противоположную стену.

Я махнул участковому рукой, и мы снова спустились на полэтажа, где нас дожидались остальные.

– Мне кажется, его взять пора. Он, черт, опасный, – сказал я.

Юра Одинцов продолжил:

– Если дверь высадить, можно Юнгара пустить…

– Пока мы ее высадим, этот прекрасный Матюхин успеет двух из нас положить, – сказал с усмешкой Скуратов. – А я еще так хотел поучиться в адъюнктуре…

– Будет тебе кривляться, – сказал я ему вяло. Он был бледен, все лицо у него подсохло, – нет, я не думаю, что он струсил: чего-чего, а этого никто за ним никогда на замечал. Просто нервишки играют. А может быть, ему теперь есть что терять. Больше, чем нам. Не знаю. Мы сним разошлись.

Я спросил участкового:

– Балкон лестничной клетки рядом с балконом Матюхина?

– Рядом, да не совсем – на полэтажа выше.

– Это ничего, – я посмотрел вниз: расстояние между балконами метра три.

– Может, вызвать пожарных с лестницей? – предложил Задирака.

А из квартиры Матюхина снова рванулся женский крик, стук падающих предметов и тонкий пронзительный детский крик:

– Папа… папа… папочка… не надо… папочка… не надо…

– Нет времени! – крикнул я. – Поднимайтесь и сильно стучите в дверь. Одинцов, пусть Юнгар гавкает – больше шуму дайте… – и побежал наверх…

35

Рита Ушакова

– Меня зовут Клава, – сказала она мне, прежде чем закрылась за ней дверь приемного отделения.

Ее увезли на каталке, раздираемую огромной болью рождения самого трудного, самого прекрасного творения природы – нового человека. Эта неслыханная боль скоро превратится в великую радость – и появится крохотный кричащий комочек, маленький человечек. И боль эта возвышенна, громадна и прекрасна – ибо она есть жизнь. А жизнь – ничего уж тут не придумаешь! – есть боль. Боль и радость. И живы мы, пока способны ощущать это несокрушимое и обязательное двуединство…

Нянечка, обходя меня, протирала шваброй кафельный пол. Остановилась:

– Сродственницей тебе приходится?

– Да, – сказала я.

– Ты не сиди тут, это дело долгое. Часа через три позвони в справочную – сообщат, коли кто родится…

Я вышла на улицу, и в этот мир прорвалось сквозь тучи солнце, небо стало теплым, необычного зеленого цвета.

Я вглядывалась в лица идущих мимо меня людей и чувствовала себя почему-то счастливой. Бессмысленно улыбалась, ни о чем не заботилась, просто вспоминала: «…И пришел сквозь леса дремучие, безлюдные, полные зверей и опасностей, на берега полноводной реки шестой сын Иафета, и звали его Мосох, с женой своей верной по имени Ква, и здесь поставили они жилище свое. И нарекли они реку у порога своего по именам своим. И родились у них сын по имени Я и дочь по имени Вуза, и стали они звать самый большой приток реки, давшей им жизнь и пропитание, именами детей своих – Яуза. А от детей повелось племя людей прекрасных, сильных и радостных…»

Стас, дорогой, назови меня именем Ква…

Долго стояла я на тротуаре, поглядывая, не появился ли наш желто-голубой автобусик. И вдруг в сердце кольнуло обломком километровой льдины, нестерпимым холодом – обожгло предчувствием беды.

Показалась «Волга» с зеленым огоньком, я махнула рукой и крикнула шоферу:

– Люсиновская, дом шестнадцать… Только быстрее…

36

Инспектор Тихонов

Я бегом поднялся по лестнице, вышел на балкон, посмотрел вниз. Ой, как далеко внизу город! Машины как спичечные коробки, люди, как куклы. Все, больше вниз смотреть нельзя. Перелез через перила и смотрел все время на стену дома, серую, толстую, пористую – такую прочную, надежную… Теперь надо устойчивее пристроиться. Ноги, не дрожите, предатели! Пружиньте сильнее, вернее…

Встал на закраине балкона и взгляд на соседний балкон переводил медленно, скользя глазами по стене. Надо точно примериться, ошибки быть не должно – внизу асфальтовая пропасть, мгновенная боль и – минус-время. Нет, я должен прыгнуть точно, и я прыгну точно!

Прикрыл на несколько секунд глаза – главное, не смотреть вниз. Несколько раз глубоко вздохнул. Бейся, сердце, ровнее, дыхание – тише! Теперь переложу пистолет в правую руку. Левая рука, не подведи – разожмись мгновенно, надо только перешагнуть через пустоту…

Снизу загрохотал, забился стук в дверь, взлетели разом крики: «Матюхин, открой дверь!», яростный лай Юнгара, треск выстрела.

Еще раз глубже вздохнул. И прыгнул.

Приземлился сразу на четвереньки, разбил колени, но боли не ощутил – как под наркозом. Осторожно поднял голову и заглянул в окно. Спиной ко мне стоял верзила в разорванной синей майке, в руках ружье.

Рядом валялся фанерный ящик из-под болгарских помидоров. Я взял его в руки, примерил перед лицом, как хоккейную маску – может от стекол защитит…

Приподнялся над подоконником, чтобы в прыжке выбить стекло.

Но тут Матюхин обернулся, увидел меня и выстрелил…

37

Анатолий Скуратов

Я стоял за каменным простенком рядом с изрешеченной пулями дверью, думал, что там Тихонов балансирует над бездной, на узеньком краешке балкона, и прислушивался не к тому, что происходит в квартире, – я слушал тяжелые удара страха в сердце.

Можно что угодно изобразить, можно многое сказать, но себя-то не обманешь! В сердце был страх. В эти гулкие минуты пустоты и душевной потрясенности пришла мысль, что, если Тихонова сейчас застрелят, а мне надо будет завтра – собственно, уже сегодня – собрать бумажки и уйти в новую жизнь, где нет стрельбы, пьяных бандитов, ужаса ожидания пули, – тогда получится, что я заплатил за это жизнью своего друга.

Мне надо будет проклясть себя. У меня спринтерское дыхание, я наверняка не храбрец.

Но я же честный человек!

Я зря занялся этим делом – оно не по мне. Только сейчас отступать нельзя.

За все долги в жизни надо платить. Я много лет выдавал себя за другого. Я не следователь, не капитан милиции.

Я курортный водолаз. На курортах фотографы предлагают желающим сфотографироваться: декорация дна морского, по которому ходит водолаз. Надо зайти за холст и засунуть лицо в дырку в водолазном шлеме. Я водолаз. Из окошка скафандра смотрит сейчас на мир лицо перепуганного насмерть человека. Посмотрите все на фотографию насмерть перепуганного водолаза!

Участковый подмигнул мне и стал ногой с силой колотить по низку двери. И все снова заорали:

– Ма-а-атю-юхи-и-и-н… от-кры-ы-ва-а-й!..