Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
«Кормят здесь прилично», – отметил про себя с иронией прокурор, тайком посматривая в сторону правления, но там вроде как о его визите и не знали, хотя айван у памятника хорошо просматривался из окон четвертого этажа. «Загнал я себя в тупик, – рассуждал спокойно Сенатор, – ведь теперь обратно свободной дороги нет, если не впускают, то уж отсюда тем более без воли хана и шагу не ступить». Страха он не испытывал, да и раздражение прошло, мелкое чванство хана даже пошло ему на пользу, тот так очевидно выставлял свои слабости. Сегодня ли, при его положении, выдерживать полдня на площади заведующего Отделом административных органов ЦК?
Акрамходжаев сразу почувствовал свое превосходство над человеком, въезжающим на четвертый этаж в черной «Волге». Теперь, точнее уяснив ситуацию, он понимал, что ни совещание, ни срочные звонки ни при чем, мелкая тактика, блажь, желание подавить гостя, мол, знай, к кому приехал, наверняка он по старинке думает, что я приехал к нему за советом или помощью, а может, даже за благословением на пост, анализировал прокурор события, спокойно попивая чай, и задавался вопросом, как такой человек мог стать самым близким человеком Рашидова?
Когда он закончил с шашлыком, вместе с безмолвным стариком появилась молодая девушка, она принесла кумган с тазиком, и гость вымыл руки, она тщательно прибрала дастархан, поставила свежие фрукты, обновила посуду, и даже ваза с цветами появилась. Убрав посуду, она через некоторое время вернулась с пачкой газет, с девушкой он перекинулся несколькими ничего не значащими фразами. Разговаривая с ней, он держался, как обычно, раскованно, знал, ее будут подробно расспрашивать о самочувствии гостя. Газеты дали лишний раз понять, что наверху о нем не забыли и что-то лихорадочно предпринимают. Сенатор всегда в любой игре оценивал первый ход, теперь он считал, что дебют за ним.
Газеты оказались недельной давности, большинство из них, за исключением местных, прокурор читал. Он лениво перебирал страницы, тайно поглядывая на четвертый этаж, поблескивавший свежевымытыми стеклами, и заметил, что время от времени то к одному, то к другому окну подходили люди и смотрели в сторону памятника. Конечно, их не интересовала штампованная скульптура Ленина, зовущего массы трудящихся вперед. Наверное, даже глядя на вождя в упор, они видели на пьедестале все-таки своего хана Акмаля, тут все: и власть, и идеалы, и нравы были ариповскими, других авторитетов, даже ленинских, не допускалось, хотя опять же все делалось от имени вождя, застывшего в порыве на безлюдной площади Аксая. Поистине страна чудес, Зазеркалье кривых зеркал! Мельтешение вокруг окон говорило ему, что директор агропромышленного объединения на месте и он все-таки озабочен его приездом или, скорее всего, обескуражен его терпением. Наверное, он не понимал, почему бы гостю не встать с айвана и не подняться пешком, без привилегированного лифта на четвертый этаж в служебные апартаменты выдающегося хозяйственника Узбекистана, как нарекла его наша щедрая на эпитеты и словоблудие пресса, в том числе и центральная. Но прокурор был не так прост, не позвал сразу по приезду, теперь уж он сам туда не пойдет, пусть поломает голову со своими советниками, зачем пожаловал без приглашения, да еще тайно, прокурор Сухроб Акрамходжаев в Аксай? Не из простых задачка, не из простых, с чем он приехал, не догадаться никому, сочтут за безумие, за дерзость делать такие предложения всемогущему хану Акмалю.
Солнце припекало, и на айване становилось душно, тень от скульптуры вождя сдвинулась правее, и он решительно посмотрел на часы и подумал, если через полчаса никто не подойдет и ничто не прояснится, то встану и попытаюсь уехать из Аксая, тогда уж точно зашевелятся. Наверное, жест его истолковали правильно, отпущенное на испытание время истекало, минут через двадцать он опять услышал скрип знакомых сапог и у айвана появился улыбающийся как ни в чем не бывало один из утренних сотрапезников.
– Извините, дела, хлопоты. Я доложил о вашем приезде, Сухроб-ака, но директора срочно вызвали по депутатским делам в обком, и он уже час как выехал в Наманган, но распорядился принять вас как следует.
– Как выехал? От управления машина не отъезжала, скрип грузового лифта я бы услышал, – спросил строго Сенатор.
– Извините еще раз, вы у нас впервые в Аксае и не знаете, что попасть в наше здание, как и выйти, можно разными путями, да и черных «Волг», скажу вам по секрету, с одинаковыми номерами несколько, иногда они сбивают людей с толку. Хозяин сказал, что будет ужинать с вами, пойдемте, я отведу вас в гостевой дом. Отдыхайте с дороги, покупайтесь, сейчас там как раз к вашему приходу сменили воду в бассейне и включили прогреться финскую сауну.
Прокурор опять вспомнил, что он находится в королевстве кривых зеркал, забыл о подземных бункерах, катакомбах, тоннелях, выходящих к реке и шоссе. Хан любил путать следы даже без причины, наверное, чтобы держать свой народ в вечном страхе. Говорят, иной раз в поселке появлялся его двойник, он подолгу сиживал на айване, перебирал четки, вроде напоминал – я здесь, я все вижу! Хотя сам в это время находился где-нибудь в Москве на сессии Верховного Совета или уезжал в гости к своему другу Шарафу Рашидовичу.
А черные «Волги» с одинаковыми номерами постоянно шныряли вдоль полей и строек, внушая страх, – все-таки помнили, что машина время от времени останавливалась и из нее выходил хан Акмаль с настоящей кожаной камчой, и горе тому, кто попадался на его пути без лопаты или кетменя.
Гостевой дом оказался не рядом, как предполагал прокурор, пришлось ехать. Располагался он в колхозном саду, вернее, вычурный особняк с собственным садом декоративных деревьев и редких кустарников находился внутри большого яблоневого массива и был обнесен густой сеткой-рабицей высотой почти в два метра, несмотря на то что владения тщательно охранялись.
Со всех сторон внутреннего парка вдоль изящного забора тянулась проволока для сторожевых волкодавов. По тому, как суетилась обслуга во дворе, он понял: приказ о встрече гостя поступил недавно.
Когда он проходил высокой застекленной галереей, видимо служившей в суровые времена года зимним садом, то увидел справа крытый бассейн, его стены, выложенные голубым кафелем, заманчиво оттеняли цвет воды. «Не мешало бы искупаться, целую вечность не плавал», – подумал прокурор, сожалея, что не имеет купальных принадлежностей. Каково было его удивление, когда, войдя в отведенную ему комнату гостиничного типа, он увидел на кровати мягкий банный халат приятного золотистого цвета, плавки в фирменной упаковке, белое махровое одеяло и такое же полотенце – все абсолютно новое. Сенатор тут же облачился в пижаму, оказавшуюся ему впору, и отправился поплавать. Для начала он заглянул в сауну, дверями выходившую к бассейну, там уже хлопотал человек, ладил в предбаннике электрический самовар, загружал холодильник чешским пивом.
«Вполне цивилизованно живет горный хан», – отметил гость, хотя и был наслышан о здешней роскоши и роскоши охотничьих домиков в горах, необыкновенных конюшен с мраморными колоннами и резными дверями, где содержались десятки чистопородных скакунов, чьи цены на аукционе поражают воображение количеством нулей свободно конвертируемой валюты, но бассейн с подогретой водой и экипировкой к нему все-таки удивил прокурора.
Он долго и с удовольствием плавал, наслаждаясь комфортом вычурного по форме и размерам бассейна, наверняка хан Акмаль скопировал свой купальный зал из какого-нибудь видеофильма о красивой жизни, слишком многое говорило о нездешней архитектуре – и высокие стрельчатые окна среди стен, выложенные из красного необожженного кирпича, и стеклянный потолок, легко драпирующийся темно-вишневой плотной тканью, и пальмы в кадках, и редкие карликовые деревья, умело и к месту расставленные повсюду, и ковровые дорожки, и паласы, и ковры, тщательно подобранные по цвету. Он, наверное, купался бы еще, но окликнул человек из сауны и спросил:
