Повторение прошлого (СИ) - Терновский Юрий (лучшие книги txt) 📗

— Эй, в зеленой куртке… — услышал он позади себя звонкий окрик, когда направился уже к ближайшему такси. — Да стойте же вы, черт возьми! — кричавшая рванула его за рукав, та самая стюардесса из кукурузника. — Я вас вспомнила, вы тот тип, — заговорила она быстро-быстро, — которого в самый последний момент сняли с борта.

— Да, — кивнул он, поливаемый ливнем, — я тот самый тип, которого сняли.

Вода стекала ему за воротник, волосы давно намокли, а ноги промокли, что не делало этот мир хуже или лучше, чем он был на самом деле. Этот мир просто был, к которому и надо было приспосабливаться.

— Идемте, — потянула она его за собой внутрь здания подальше от воды, которая теперь и на нее лилась тоже, — мне вовсе не до шуток, пока я снова не позвала полицию.

Мужчина не пошевелился, плевать он хотел на нее и на ее полицию.

— Вас увезли на полицейской машине. Я тогда решила, что вы преступник, поэтому и удивилась, увидев вас здесь, когда вы должны были уже сидеть. И еще меня удивило, что вас увезли, а вашу спутницу оставили. Эй, — мокрая стюардесса пощелкала пальцами перед его глазами, — вы где? Очнитесь… Что вы хотели узнать, только побыстрее, пожалуйста?

— Это и хотел узнать, что она точно сошла, не полетев дальше, спасибо вам.

— Да, она действительно сошла, я сама видела! — подтвердила девушка. — Почему вы об этом не знаете, она вас бросила?

— Всего лишь не отвечает на звонки, — хмыкнул он. — Думал, она на Канарах уже, а она вообще неизвестно где, в чем вся и гадость.

— Стриженная брюнетка в черной короткой юбке с брюликами в ушах и золотым браслетиком на правой ручке, — уточнила на всякий случай стюардесса.

— На левой…

— Может и так, я на сережки сразу внимание обратила, когда вы только еще садились. Да и вы мне понравились, еще подумала, какая симпатичная пара, он весь такой поношенный уже и седой, и она вся такая… почти еще молодая и красивая, что только она в вас нашла. Не иначе, к деньгам прилепилась. Извините за прямоту. Вы сели в одну машину, а ваша подруга в другую, видела все своими глазами.

— Откуда такая уверенность? — обрадовался Погорел, потерявший уже всякую надежду узнать в этом аэропорту еще хоть что-то стоящее кроме того, что уже узнал.

— Она попалась мне на глаза, садящаяся в большой черный джип со стороны здания аэровокзала. Я точно видела, как она шла через зал, как на улице к ней подрулил этот автомобиль с огромными мужскими причиндалами сзади. Про причиндалы Погорел ничего не понял, но из вежливости не стал переспрашивать, чтобы не показаться грубым. На этом и расстались. В такси Погорел набрал номер Очкарина, извинился за свое поведение и поделился хорошей новостью, что не все еще потеряно, что Кира почти нашлась.

— Тогда почему она молчит? — спросил тот сухо, не проявляя вообще никакого уже участия.

— Понятия не имею.

— Здесь только два варианта, дружище, или она тебя самым наглым образом кинула, разозлившись на твое такое хамское поведение, или просто ей не дают тебе позвонить. Если бы хотела или могла тебе сообщить о себе, то давно бы уже сообщила.

По дороге в город их славненько так с ревом подрезал лихой байкер с девицей, ножки в стороны, за спиной, да так лихо, что их такси чуть с дистанции не сошло, но обошлось. Не обошлось у этой парочки, не прошло и 15 мнут, как пришлось созерцать уже совсем другую картину на дороге: байк валялся разбитый возле ограждения, а самого байкера грузили уже в карету скорой помощи. Вперед головой, что и обнадеживало, он не заметил рядом девицы и решил, что ту уже погрузили.

— Надо же, — удивился знакомому таксисту пассажир, внимательно рассматривающего его в зеркало заднего вида — снова вы, уж не следите ли?

— Я в аэропорту по три раза на день, — усмехнулся водитель, — так что скорее уж вы…

— Мы у вас в прошлый раз книжку прихватили, не помните?

— Не помню, — пожал тот плечами. — Решили вернуть?

— Меня тоже сняли с самолета, как и в вашей вещице, совпадение? И такси снова то самое, ни на какие мысли не наводит?

— Никто не знает, где найдешь, где потеряешь, — водитель снова равнодушно пожал плечами, видимо его это совпадение нисколько не забавляло, своих проблем выше крыши. Ну и сняли, эка невидаль, чужое добро еще никого до добра не доводило. Специально может кто и подкинул, заговорив книжечку на все хорошее для того, кому она и достанется. Деньги с асфальта вот тоже подбирать нельзя, а только вот попробуй пройти мимо хотя бы тысячной купюры, всю оставшуюся совесть будет мучить, что не поднял.

— Вы меня слышите? — напомнил о себе пассажир, раздражаясь чужому спокойствию.

— За полгода до встречи со своей женой я нарисовал ее портрет, — произнес тихо таксист, — прикажите теперь повеситься?

— А причем здесь это? — Погорел в недоумении уставился на сумасшедшего.

— При том…

— Причем здесь ваш рисунок, ваша жена и эта дурацкая книжка, которую вы сами же нам и подсунули.

— Понятия не имею, о чем вы, — усмехнулся водитель. — В машине частенько кто-то и что-то забывает, разок пацаны часы нашли за две штуки баксов, телефон забыть — вообще в порядке вещей, мы все стоящее сдаем после смены. Все остальное просто выкидываем, так что не берите в голову, ваши проблемы не из-за этого, что прихватили никому ненужное.

— А из-за чего?

— Вы у меня спрашиваете? — удивился таксист. — Приехали, Белорусский вокзал, с вас по счетчику…

Больная лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к звукам внешнего мира, доносившимся в больничную палату через открытую форточку. Был слышен отдаленный шум проезжающих под окном машин, но он ее почти не беспокоил. Перекрываемый веселым пением птиц, он служил просто шумовым сопровождением картинки внешнего мира, которая, конечно же, открылась бы ее взору, надумай она подняться с кровати и подойти к окну, чего она, конечно же, ни в коем случае делать не собиралась. Во всяком случае, не сейчас… Ей и без всякого уличного вида нравилась эта дикая «музыка» — смесь прекрасного и безобразного. Родившаяся и выросшая в мегаполисе, она просто не представляла себе жизнь без этой уличной какофонии, чему сейчас, как ребенок, и радовалась. Голова ее была вся в бинтах, включая и лицо, а к руке подведена еще капельница с глюкозой. Прикрытые, заплывшие глаза c опухшими веками в темных кругах, сломанный распухший нос под бинтами, зашитая нижняя губа и обгоревшая кожа. Вдобавок ко всему еще и сломан в восьми местах позвоночник, чтобы бедняжка уж точно никак не могла добраться до окна, чтобы одним махом разобраться со всем этим безобразием, с тем овощем, в который она не так давно превратилась по воле несчастного случая. Но это она сама так представляла себе, накручивая, что вся переломана и парализована, в реале же дела обстояли еще хуже. И это при том, что позвоночник был у нее совершенно цел. Что толку с целых позвонков, когда исчезло все остальное, что до недавнего времени составляло всю ее жизнь. Из экрана на стенке в какой-то программе шла речь про исчезнувший еще прошлой зимой малазийский «Боинг», что снова начали уже искать под водой черный ящик, придерживаясь нескольких версий, что лайнер мог быть взорван в воздухе, затонул в океане по причине каких либо неисправностей или был угнан пилотом-злоумышленником в неизвестном направлении. Рассматривалась даже версия похищения самолета инопланетянами, что больную уж вовсе не интересовало. Прозвучала даже версия, что самолет зимой угнали для того, чтобы летом сбить его над Донбассом, использовать как провокацию против России для начала очередной мировой войны. Что рухнувший там лайнер был до отказа изначально набит трупами узкоглазых, а в багаже были зимние вещи. Больная много из услышанного вообще не понимала, улавливая краем сознания лишь отдельные знакомые фразы, что и к лучшему, пытаясь вспомнить, что с ней случилось, почему она оказалась на этой больничной койке и вообще — кто она есть, блин, такая? Уж не летела ли она сама на этом пропавшем лайнере, чтоб приземлиться черт знает где? Забинтованная вообще не могла ничего вспомнить кроме ослепляющей вспашки и ужасного грома, отдающегося до сох пор в голове дикой болью. Она не могла вспомнить не только вчерашний день, но даже собственное имя для нее с некоторых стало большой загадкой. И как можно забыть язык? Все женщины при родах зовут свою мать на родном, проблема заключалась в том, что бедняжка вовсе не собиралась рожать. Русские слова, английские, французские — полная каша в голове и никакого порядка. Женщина попыталась понять, а на каком, собственно, она думает, чего уж проще, но и этого тоже не получилось. Думалось на всех языках сразу, во всяком случае, ей именно так и казалось. Очень пугало неопределенной будущее, когда не за что было зацепиться в исчезнувшем прошлом. Уж не летела ли она и в самом деле в этом пропавшем еще зимой лайнере, про который рассказывали в телеящике, вместе с которым и спикировала в неизвестность? Разбилась и заново родилась… И только знакомое пение птиц за окном с узнаваемым гудением моторов с улицы были единственным для нее доказательством того, что она родилась не сегодня. Это радовало, но не до такой степени, чтобы не попытаться одним конкретным жестом расправиться со всей этой «радостью». Сегодня, что не сериал, то потеря разума до беспамятства. О