Заснувший детектив - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать полную версию книги .TXT) 📗
Боже мой, эта несчастная женщина предлагает ему помощь! Нет, это уже было выше его сил.
— Это я, я хочу тебе помочь, понимаешь?! — закричал Кондрашин. — Давай уйдем, я прошу тебя, ты — от своего олигарха, я — с телевидения, давай сбежим, а?
— Куда?
— Я не знаю, — прошептал он и снова уткнулся ей в колени.
Денис продолжал в перерывах между медитациями консультировать сокамерников по всяким мелким тюремным вопросам. В другие времена он бы здорово посмеялся над такой парадоксальной ситуацией: частный сыщик, явно находящийся, так сказать, по другую сторону баррикад, да еще племянник начальника МУРа, советует отпетым уркам, как им жить в тюрьме с максимальной выгодой для себя, не вступая при этом в антагонизм с администрацией.
А еще его по-прежнему занимал вопрос о системе перестука. Восемь человек, сидевшие с ним в камере, отрицательно качали головой, никто понятия о ней не имел. Правда, один вспомнил, что, когда первый раз сел, лет, наверно, тридцать тому назад, видел людей, которые такой способ общения активно практиковали. Еще один сказал, что сидел с мужиком, который сидел, в свою очередь, с тем, кто умел это делать. А девятый сокамерник Дениса, молчаливый и весь синий от наколок, в ответ на вопрос лишь презрительно сплюнул. Тогда обладатель гнусавого голоса, который тщательно записывал все полезные сведения, получаемые от Дениса, хихикнув, шепнул ему на ухо, что это — знаменитый домушник Пантелей Шмагин по кличке Музыкант, рожденный в зоне, не умевший читать и писать и соответственно — не знавший и алфавита. Неужели ты, паря, никогда про него не слышал?
И Денис вспомнил. Шмагин был легендой. Денису про него неоднократно рассказывал дядя. Кличку Музыкант он получил за то, что свои кражи и ограбления расписывал и исполнял как по нотам. Шмагин был юркий и виртуозный вор, начинавший как щипач, но со временем перешел на квартирные кражи. Собственно техническое мастерство тут требовалось меньшее, чем у карманников, но ловкость и изобретательность — большая. А главное — было больше возможностей и перспектив для карьерного роста. Говорят, в конце семидесятых, когда Шмагин промышлял в Ленинграде, тамошние серьезные бандиты сказали ему: «Если ты, Музыкант, сможешь за день сделать десять квартирных краж и при этом обеспечишь себе твердое алиби, мы тебя сделаем вором в законе». Шмагин впервые в жизни испытал что-то вроде приступа честолюбия. Прежде он никогда не задумывался об уровне своего мастерства, но сейчас поставленная Задача, подкрепленная немыслимой наградой, крепко его завела. И он согласился.
Шмагин устроился слесарем-сантехником в ЖЭК в центре города и планировал «ограбление века» около месяца. Точнее, он даже ничего не планировал. Он ждал.
Десять квартирных краж он совершил 1 мая. Они были сделаны в десяти разных домах, следующих один за другим на главной улице города. Самое потрясающее, что обворованные жильцы почти во всех случаях были дома — торчали на балконах, пялясь на первомайскую демонстрацию. Ничего крупного Шмагин не брал, только из одной квартиры уволок понравившуюся здоровенную картину с голыми тетками, впрочем, потом оказалось, что она стоит копейки, а вот рама без картины продалась дороже. Но главное, он сумел стащить документы: пять паспортов, три пенсионных удостоверения, два военных билета и один студенческий. Это и было доказательством его подвига. Кроме того, у него было фантастическое алиби. Шесть человек подтвердили, что он нес плакат с портретом одного из секретарей ленинградского обкома КПСС! И это действительно было так, плакат Шмагин нес, только каждый раз, отлучаясь «надело», он передавал его помощнику, имя которого история умалчивает.
Ленинградские серьезные бандиты поцокали языками, похлопали героя по плечу и разошлись. Слово свое они не сдержали, вором в законе Музыканта не сделали: с их точки зрения, это была шутка — не дело мелкого щипача и домушника авторитетом нагружать. Ас точки зрения Шмагина, это было не шуткой, а предательством. И он, не задумываясь, сдал питерской милиции всех, кого знал. Воровская этика и солидарность для него больше значения не играли. В результате около пятидесяти человек оказались тогда под судом и были приговорены к различным срокам, из них четверо — к расстрелу. Руководство ленинградского ГУВД засыпали орденами и прочими более существенными наградами, а за Шмагиным оставшиеся на воле братки устроили настоящую, охоту. Но — безуспешно. Несколько лет после этого о нем ничего не было слышно. Не исключено, что его прятали в какой-нибудь зоне или тюрьме. Всплыл Шмагин в середине восмидесятых, когда про него уже основательно подзабыли. Поселился в Подмосковье и потихоньку принялся за старое…
В двери открылся глазок, в него заглянул конвойный, а спустя несколько секунд он отпер дверь:
— Грязнов — на выход, к следователю.
Денис поднялся и пошел, провожаемый сочувственными взглядами.
— Грязнов, Грязнов, — пробормотал гнусавый. — Где-то, паря, я твою фамилию слышал, определенно слышал.
Денис флегматично пожал плечами и вышел. Пока шел по коридору, думал: не ровен час, вспомнят в камере про начальника МУРа, что тогда? А ничего. Тогда и видно будет — что.
Оказалось, его вызывает не следователь Зюкин. В комнате для допроса сидел начальник отдела по борьбе с терроризмом ФСБ.
— Удивлены? — спросил Спицын.
Денис покачал головой, и ему показалось, что генерал немного расстроился.
— Ну это неважно, — сказал Спицын. — Я хочу с вами поговорить. Вот это важно.
— Для кого?
— Для вас. Для меня. Для страны.
— Понятно, — сказал Денис. — Вам что-то от меня нужно. Но, боюсь, ничего нового рассказать не могу. Просто потому что нечего. — Денис уставился в некую точку на стене за спиной Спицына, стал втягивать ее в себя глазами и почувствовал тепло. Это было тепло человеческого тела. С той стороны кто-то был. По крайней мере, ему так казалось.
— Я все-таки не понимаю, как вам удалось столь лихо провернуть освобождение Кондрашина.
— По крайней мере, вы не думаете, что это я его похищал, — заметил Денис. — Уже неплохо для скромного частного детектива.
— Я этого не говорил, — проворчал Спицын. — Да ладно, к черту. Да, я думаю, что вы его не похищали. Но вот в чем проблема. Человек, которого вы застрелили там, в Ростове, — это Хожа Исмаилов, бывший чеченский боевик.
— Так в чем проблема? На чеченцев же как будто и думали.
— Похищение людей — не его профиль. Когда-то он был полевым командиром, еще в первую войну, но уже очень давно перешел на сторону федералов. Он служил в ФСБ Чечни, понимаете?! То есть, фактически, мой коллега, он лично участвовал в анти-террористических операциях! И отлично себя проявил… Если я не верю, что вы причастны к похищению журналиста, то еще больше я не верю, что замешан Исмаилов. Не верю, не верю и не верю!
Воцарилась минутная пауза, по истечении которой Денис сказал:
— Я вас понимаю и уважаю ваши корпоративные чувства.
Спицын бросил на арестанта быстрый взгляд: не издевается? Нет, вроде бы серьезен. Ну тогда вот тебе пробный шар, мальчишка, слопаешь — и тогда ты мой.
— Еще маленький нюанс, Денис Андреевич. Откуда у вас, елки-палки, — генерал вполне добродушно усмехнулся, — появился пистолет, там, на стройке?
Денис молча смотрел на него.
— Вам подсунул его какой-то дед в аэропорту, верно?
Денис по-прежнему молчал, и генерал вдруг понял, что этому психу все глубоко до лампочки, он смотрит не на него, а сквозь него. Ни черта из него не выдавишь!
А Денис думал о том, что Быковского упоминать нельзя ни при каких обстоятельствах. И так в этом деле оказалось замешано много совершенно посторонних людей. Вот, например, его собственные сотрудники. Что касается деда в ростовском аэропорту, то ясно, что со стороны генерала это был чистый блеф. «Дед» действовал настолько профессионально, что его никак не могли отследить. Передача оружия произошла за считанные секунды.
