Золотые щупальца (часть сб.) - Земский Крыстин (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
Оба побледнели.
– Это он нас заставил! – крикнул Шургот. – Это он выполнял задания гестапо и зарабатывал на этом миллионы! А нас потом шантажировал этим донесением. Он специально его состряпал.
– Ну что ж! – Бежан посмотрел на троицу с омерзением. – Так вот, значит, в каком движении Сопротивления вы участвовали, господин Адамовский! А теперь вы вкупе с братцем надуваете новых своих работодателей. Тайком от них «экономите» их золотишко, чеканя фальшивые монеты. Это, так сказать, ваш и братца вашего приварок. Любопытно знать, как будут реагировать на этот факт ваши работодатели? А у них ведь длинные руки.
Адамовский спрятал лицо и застонал.
Глава XXXV
Едва Бежан вернулся с доклада Зентаре, как в дверях его кабинета появился Врона.
– А, Богдан, наконец-то, – приветствовал его Бежан. – Ну, дружище, рассказывай, как там у тебя.
– Что именно? Как завершился мой отпуск? Или как прошел арест Котарского? Если последнее – то нормально. Как учили. Без сучка без задоринки. На уровне.
– Не валяй дурака, рассказывай.
Врона уселся в кресло, налил себе из термоса кофе и начал:
– Поскольку из перехваченной инструкции нам известна была направленность интересов Котарского, мы совместно с нашими военными коллегами подготовили нужную ему информацию и не особенно препятствовали ее сбору. Приманка сработала. Котарский до поздней ночи корпел над составлением отчета, довольный богатым уловом «Как мне удалось установить, радары… Самолеты в количестве…» Ну и так далее. Смехота!
– Где вы его арестовали? – перебил разговорившегося коллегу Бежан.
– На следующий день на кладбище, в тот момент, когда он собирался сунуть свое донесение в тайник. Ты бы посмотрел на него в ту минуту! Я уж испугался, как бы его паралич не хватил. Признался во всем. Завербовал его, оказывается, весной какой-то иностранный турист. Прельстил своим шикарным автомобилем, роскошно оборудованным прицепом к нему, разными тряпками. Одним словом, богатством, в представлении агронома, нераздельно связанным с Западом. Котарский сызмальства почитал людей богатых. Сам он родом из деревни, из семьи бедняцкой, всем смыслом жизни которой и целью было – прикупить земли. Эту психологию Котарский впитал с молоком матери. Потом он уехал из села учиться. В город. Здесь попал в среду новоявленных богачей. Образ и стиль их жизни, их интересы и разговоры – все утвердило молодого Котарского в убеждении, что единственная в мире сила – деньги. И когда иностранец предложил ему деньги в обмен на информацию, он согласился без колебаний. Предательство – для него пустой звук. Конечно, он отдавал себе отчет в преступном характере своих действий, однако не считал их для себя позорными – ведь это путь к богатству. Он понимал: действия эти, конечно, противозаконны; но они не были противны его этике. «Человеку с деньгами прощается все», – считал он.
Котарский был озадачен разоблачением его деятельности. Он спокойно наблюдал, как во время обыска из шкафа извлекали шпионский арсенал: кассеты с не проявленными еще пленками, фотоаппараты и его гордость – бинокль, приспособленный для фотографирования. На свой последний «гонорар» он купил шубу, немного золота, в том числе два перстня. Остальные деньги и валюту он спрятал глубоко, во всяком случае глубже, чем свой шпионский арсенал. Ведь для него это было главное. Вот, пожалуй, и все, – закончил рассказ Врона.
– Ты не скажешь, по каким дням Котарский должен был посещать аэровокзал «Лёта» для получения спичечных коробков? – спросил Бежан.
– Сейчас, – Врона перелистал свой блокнот. – При вербовке было условлено, что это будут даты, включающие в себя цифру «шесть». То есть – шестое, шестнадцатое и двадцать шестое. Время всегда одно и то же – четыре часа дня. Приходил он, естественно, не три раза в месяц, а в какой-либо один из этих дней, когда вместе с очередной инструкцией получал «Еврон» – свидетельство, что ему причитается «гонорар». Без значка делать ему там было нечего – он не знал ни железнодорожника, ни связанных с финансированием людей.
– Понятно! Теперь все понятно! – оживился Бежан. – Так вот почему не удавалось распутать все это раньше!
– Что тебе понятно? – уставился на него Вропа.
– Механика связи центра с «банком», вот что понятно. Адамовский, значит, не имел непосредственной связи с центром. Он мог только в случае необходимости выслать сигнал тревоги в промежуточный адрес. Оттуда сигнал передавался Адамсу. На третий день – как сообщил в своих показаниях Адамовский, – считая со дня отправки сигнала, являлся к нему обычно представитель центра. Каждый раз новый и неизвестный, но с условленным паролем. После катастрофы, в которой погибли Шпады, он тоже выслал сигнал. В тот раз вместе с явившимся представителем центра они решили, что для безопасности «банка» и самого шефа Птачек должен исчезнуть. Вот чем вызвано было его внезапное бегство! Завтра как раз истекает третий день после отправки Адамовским последнего сигнала тревоги. Значит, надо ждать и захватить «полномочного представителя».
– Ты говоришь, представитель– центра является только по сигналу тревоги. А как же передавались отчеты о расходовании получаемых средств? Должен же был Адамовский как-то отчитываться перед центром.
– Думаю, что это выяснится завтра. А пока я знаю только, как центр информировал Адамовского о необходимости оплаты агентов. Ты помнишь хобби его – собирать почтовые открытки с изображением часов? Я нашел у него целую коллекцию. По меньшей мере, половина открыток – чистые. Видимо, куплены или подарены приятелями и знакомыми, знавшими о его увлечении. И только на семи открытках штемпель мюнхенского почтамта. Взгляни, – Бежан разложил на столе несколько открыток. – Первая из них получена около двух с половиной лет назад, то есть когда «банк» уже существовал. Остальные приходили через разные промежутки времени. Открытка, датированная шестым сентября, пятая по порядку. Под пятым номером в списке Адамовского числится и помещение «Лёта». Совпадение? Но если к этому добавить, что время явки Котарского сюда – четыре часа дня, и это же время показывают часы, изображенные на открытке, а все открытки помечены датами первой декады, то все, пожалуй, становится ясным.
– Ты хочешь сказать, что с помощью этих открыток Адамовскому сообщалось, когда он должен оплатить агента, какое для этого помещение избрать и в какое время должна состояться встреча? – прервал его, усевшись за стол, вошедший только что Зентара.
– Именно так. Если мои предположения верны, то Котарский был пятым по счету агентом, которого финансировал «банк». Теперь, когда мы имеем эти открытки и список пунктов для встреч, надо бы посмотреть все прошлые дела и проверить, не фигурируют ли в них эти пункты и соответствующие даты – Бежан искоса взглянул на Зентару. – Думаю, что на этот раз в архивах вполне бы мог покопаться Богдан. Он и так почти два месяца прогулял на лоне природы.
– Тебе бы так погулять, узнал бы, почем фунт лиха, – усмехнулся Врона.
– Ну ничего, зато ты закалился, окреп, научился пешком ходить. А теперь посидишь, отдохнешь. Утверждаешь? – повернулся Бежан к Зентаре.
Тот кивнул головой.
– Ты говоришь – старые дела? А пожалуй, не только старые. Ведь после открытки, касающейся Котарского, поступили еще две. Дай-ка посмотрю список этих мест для встреч. И открытки. Надо поручить руководителям оперативных групп проанализировать под этим углом все донесения службы наблюдения. И притом срочно. А ну как одним выстрелом мы убьем еще пару зайцев. Ведь теперь со спичечными коробками можно послать наших людей.
– Кстати, о спичках. Что показал Звардонь? Ведь это он разносил коробки. У него, значит, тоже должен быть список помещений и сроков. – Бежан вопросительно взглянул на Зентару.
Тот как-то сразу помрачнел.
– Звардоня арестовали вчера вечером при выходе с работы. Здесь, у нас, он потерял сознание. А когда узнал, что принимал участие в шпионской деятельности, с ним случился сердечный приступ. Пришлось отправить его в тюремный госпиталь. Ночью он пришел в сознание, сумел как-то разорвать рубашку и на сделанном из нее жгуте повесился.
