Тингль-Тангль - Платова Виктория (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Но согласна ехать куда угодно.
Вместо самолета их с дядей Пекой ждет огромная машина, Васька уже каталась на ней однажды: воспоминания о прогулке незабываемы. И хорошо, что с ними нет Мики – Мика бы все испортила своим кислым видом.
Место, куда они приезжают, называется кладбищем. Слово «кладбище» уже проскальзывало в тихом разговоре дяди Пеки и его шофера; теперь шофер останавливает машину у глухой и длиннющей кирпичной стены. Крепко держа Мику за руку, дядя Пека покупает у входа огромный букет роз и они проходят вовнутрь. На кладбище множество камней, черных и белых, побольше и поменьше, самой разной формы: все они установлены вертикально. Иногда встречаются кресты, иногда встречаются звезды, – совсем как на елке, которую они наряжают каждый Новый год. Между камнями высятся оградки и проложены тропинки, а кое-где есть и столики, врытые прямо в землю.
Вид у столиков блеклый.
И здесь почти совсем нет людей. А те, что есть, похожи на тени.
Васька в жизни не видела места неприятнее.
Хотя по телевизору и показывали что-то похожее, и каждый раз показ сопровождался тоскливой музыкой. Представить, что мамочка и папочка променяли свой большой и теплый дом на такое вот уныние, выше Васькиных сил.
Мы пришли, говорит наконец дядя Пека.
Хорошо, что пришли, вот только мамочки и папочки не видно. Наверное, придется подождать какое-то время. Чтобы скрасить томительное ожидание, Васька принимается наблюдать за стрекозой, потом к ней присоединяется еще одна; стрекозы кружатся в воздухе, улетают и снова возвращаются, и снова улетают, теперь уже навсегда.
Увлекшись стрекозиным танцем, Васька совсем выпустила из виду дядю Пеку, а он тем временем избавился от цветов, положил их на край плиты (на этот раз – горизонтальной). И замер, опустив голову. Он может простоять так тысячу лет, если его не потревожить.
Ну где же они? – Васька теребит дядю Пеку за край рукава.
Они здесь.
Где же?
Васька никого не видит.
Они здесь похоронены.
«Быть похороненным» означает быть зарытым в землю. Так, во всяком случае, ей объяснила мама, – в тот день, когда все они лишились Фили. Васька пытается связать концы с концами, и ничего не получается. Любимой темной кладовки – вот чего ей сейчас не хватает. Там, в темноте, она бы могла хорошенько подумать обо всем, отделить смерть Фили от того, что случилось с родителями. Но темноты нет, есть солнце и дядя Пека, который что-то говорит ей.
Ага —
Они здесь. Они здесь похоронены. Произошел несчастный случай. Они попали в аварию…
В Египте? – уточняет Васька.
Почему в Египте? При чем здесь Египет?
Онивсе это время были в Египте, так сказала Мика.
А-а, ну да, нуда, Мика все правильно сказала.
Васька начинает подозревать неладное: если они попали в аварию в Египте, то каким образом оказались здесь? И почему не заехали домой хотя бы на секундочку? – Ваське тоже хочется домой, в кладовку.
Но дядя Пека вовсе не собирается уходить, стоит и стоит, и при этом разговаривает с Васькой:
Если ты захочешь приехать сюда… Тебе достаточно будет сказать об этом мне или Мике и мы обязательно тебя привезем. И ты сможешь рассказать родителям, что происходит в твоей жизни, попросить совета.
У кого? – удивляется Васька. – У этого камня? С чего бы мне просить совета у камня, да еще отчитываться перед ним?
Ты ведь умница, Васька, ты всегда казалась мне не по годам смышленой… И ты уже большая, чтобы понимать какие-то вещи. Странно, что ты их не понимаешь. Или ты просто не хочешь понимать?
Васька молчит. Ее единственное желание – поскорее убраться отсюда. Выкрашенная в серебро оградка не имеет, никакого отношения к мамочке и папочке, и светлый хорошо отшлифованный камень тоже не имеет, и выбитые на нем лица какой-то женщины и какого-то мужнины.
Что там написано? – спрашивает Васька.
Разве ты еще не умеешь читать?
Что там написано?
Имена твоих родителей. Дата их рождения и смерти.
Я больше не хочу здесь оставаться. Не хочу.
Хорошо, мы уже уходим. Успокойся, детка.
Они возвращаются тем же путем, мимо крестов и звезд, к длиннющей стене из красного кирпича. Машина больше не кажется Ваське огромной, а дядя Пека – милым. В том, что произошло и происходит до сих пор, есть чудовищная несправедливость: дядя Пека время от времени посещает их дом, а Мика – так мозолит глаза круглые сутки, и только мамочка и папочка все не приходят. Масса вещей осталась на своих местах, а…
Только теперь Васька сообразила: не все вещи остались на своих местах, некоторые исчезли бесследно. Мамин махровый халат, например, и папины комнатные тапочки. И мамина расческа, и мамина косметика (Васька и пальцем к ним не притрагивалась), и огромный пазл с изображением старинной картины – папа собирал его по воскресеньям, после обеда, и всегда радовался, когда Васька подбирала ему нужный кусочек.
Она даже помнит, как называлась картина: «Любовь земная и небесная».
Если кто и виновен в пропаже вещей, так это Мика.
Мика – самое большое Васькина несчастье. Она липнет к Ваське как кусок давно прожеванной жвачки, контролирует ее каждую минуту, пристает с дурацкими вопросами, и потом, глаза Мики вечно на мокром месте. Особенно, когда она приносит египетские письма и маленькие египетские посылочки от родителей, Васька не читает писем, очень ей нужно – читать. Посылочки тоже не вызывают особенного любопытства.
Они – странные.
Васька никак не может решить, в чем заключается странность посылок. Наверное, в том, что в них нет ничего такого, что могло быть послано исключительно ей, Ваське, Безделицы из посылок подошли бы любой девочке, Васька здесь ни при чем. Как будто мамочка и папочка не знают, что она терпеть не может пластмассовые бусы и браслетики, и наборы игрушечной посуды, и носовые платки, пусть они хоть трижды будут кружевными. А песок?
Мика сказала ей, что это песок из Красного моря, но Васька хорошо помнит, что там были камни, ходить по ним не всегда удобно, а папа называл камни галькой. Они ездили в Египет всей семьей, и Мика тоже ездила, так неужели она забыла про гальку?
Что-то здесь не так.
А хуже всего Микины разговоры про книжки. Васька прекрасно знает, что на свете существуют книжки, она миллион раз держала их в руках, рассматривала картинки, гладила обложки – в книжках можно много чего найти, каким-то удивительным образом черные полоски на белой бумаге трансформируются в истории. Да такие истории, что прямо дух захватывает.
Мама умела извлекать истории из черных полосок, и папа умел – но на то они и мама с папой.
А теперь оказалось, что и скучная Мика обладает этим чудесным даром, кто бы мог подумать! Каждый вечер она устраивается рядом с Васькиной кроватью, и, раздуваясь от собственного величия, демонстрирует дар, тем самым унижая Ваську. Васька не очень-то вслушивается в то, что произносит Мика, она молча наблюдает за тем, как из круглого Микиного рта то и дело выскакивают эльфы, драконы, тараканища и немытые тарелки из «Федориного горя»; как движутся Микины веки, перескакивая со строчки на строчку – истории не получается.
Во всяком случае, она не такая яркая, какой могла быть в исполнении мамочки. Мамочка как будто брала Ваську за руку и уводила в волшебный мир, и заставляла Ваську смеяться, и заставляла замирать от страха, – давать руку Мике Ваське совсем не хочется.
Той самой Мике, которая постоянно бубнит: ты должна учиться читать, Васька. Скоро в школу, скоро в школу, скоро в школу!
Васька честно пробовала учить буквы – еще с мамой, – получалось не очень-то хорошо. Она знает, как звучит каждая буква, но плохо понимает, как она должна выглядеть. Как будто перед ней высится целая гора крошечных пазлов, но найти нужный нет никакой возможности. Гора пазлов преследует Ваську, единственная возможность нейтрализовать ее – кладовка. Темнота никогда не пугала Ваську, а с некоторых пор и вовсе стала ее другом. В кладовке она не думает о книжках и о том, что не умеет читать книжки; она не думает о Мике, она вообще ни о чем не думает. Ей некогда думать – она видит разные картинки, в основном это рыбы, плававшие в Красном море, а еще – воздушные змеи, а еще воздушные шары и множество приятных глазу маленьких существ: хорьки, стрекозы, крабы, морские ежи, лягушата с желтым брюшком. И множество приятных глазу маленьких вещей: ножи с двенадцатью лезвиями, увеличительное стекло, игральные карты, кость от домино «Дубль-Пусто», колокольчик с насечками, глиняная свистулька, стойкий оловянный солдатик. И никто из этого множества не требует, чтобы Васька учила проклятые буквы, никто не говорит, что она вырастет неучем и вся ее будущая жизнь будет бесконечной цепью страдании.
