Большие гонки - Даймен Адам (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Пули подняли фонтанчики песка на пляже рядом с моей машиной и я пригнулся своем сиденьи. Две следующих очереди прошли вдоль машины и разбило лобовое стекло. Я был на какое-то время ослеплен и "шевроле" завилял, как раненый бык. Пришлось "шмайсером"выбить стекло - это сразу решило проблему вентиляции. Я ещё раз бросил взгляд в уцелевшее зеркало. "Морган" был уже в ста пятидесяти метрах. Африканец, игравший роль охотника, перезаряжал оружие.
Лобовое стекло было разбито, а теперь не стало и заднего. Но оно-то их и погубило. Я не знаю, сколько из своих трех колес пропорол "морган", но он резко свернул в бок, перевернулся и грациозно свалился с дороги.
Я кое-как сбросил скорость и вошел в поворот. Дорога вновь пошла на подъем, пришлось перейти на вторую и выжать педаль ногой до пола. Какой-то подшипник начал скрежетать, как кирпич по канистре. Когда еле-еле мы взобрались на вершину, "шеви" уже переварил все, что в нем было, и я чувствовал, что его придется оставить. Я миновал поворот, ведущий к дому Петерса, затем спустился к заливу. В открытом море кружили яхты, залив был пуст. Во время спуска одно из колес отдало богу душу.
Маршрут заканчивался метрах в ста, где поперек дороги стоял грузовик. К счастью, дорога все ещё шла на подъем и "шевроле"с выключенным зажиганием остановился в миллиметре от него. На берегу белела ещё одна стрелка, указывающая на залив. Невдалеке от мостика на якоре стояла моторная лодка.
Подхватив автомат, я бегом начал спускаться с холма, но не удержался и полетел головой вперед. На несколько секунд перехватило дыхание. Сквозь боль долетел рев приближающейся машины. С трудом поднявшись, я согнулся пополам и продолжил спуск. На вершине холма появился темный силуэт. Я услышал звук автоматной очереди и пули засвистели вокруг, добавив мне прыти.
Узкую полоску пляжа пришлось пересечь под градом пуль, вздымающих вокруг столбики песка. Мишень двигалась, а стрелки стояли наверху, это им мешало. На пирсе я обернулся и разрядил в сторону берега целый магазин. Как Эрол Флинн, с бедра, ибо прицельные выстрелы были бы напрасной тратой времени, так как пули уже стучали по камням пирса.
Пришлось прыгать в воду и проплыть несколько метров под водой. Вода была удивительно свежа, и вскоре надо мной появилось дно лодки. Вынырнул я так, чтобы лодка оказалась между ними и мной. Теперь не стоит паниковать, прошептал мне внутренний голос. Я находился в нерешительности. Теперь уже оставалось совсем немного, ибо рядом не было ни суденышка. Подняв якорь и не вылезая из воды, я проплыл вдоль низкой рубки, забросив автомат на борт, кое-как ухватился рукой за банку. Четверо преследователей скатывались с холма к пирсу.
Спокойнее, Филип, спокойнее. Мой палец нащупал стартер, и пятидесятисильный мотор "меркурий" тотчас завелся. Одной рукой я удерживал штурвал. Взревев мотором, лодка, рассыпая пену, рванула вперед. Я все ещё оставался в воде, и теперь было довольно трудно перекинуть ногу через борт. Лодка из стеклопластика, предназначенная для буксировки воднолыжников, описав полукруг, начала удаляться от пирса. Я держался одной, управлял другой рукой, одна нога по прежнему была в воде.
Последняя автоматная очередь легла очень близко, резкая боль пронзила поясницу. Я свалился в лодку, заскользившую по поверхности залива в сторону Индийского океана. Дрожащей рукой я ощупал ягодицы: пустяковая царапина, боль придет позднее, а сейчас не стоит беспокоиться. Попытался сесть, но ранение дало знать о себе. Посмотрел назад. Находясь в пятистах метрах от пляжа, я различил на нем четыре маленьких силуэта у самой кромки воды. Помахав им на прощание, я дал полный газ. Один из них безнадежно махнул рукой. Но взглянув перед собой, я увидел надпись на пластике планшира:
"У вас горючего на пятнадцать километров. Используйте взлетную полосу".
Лежа на борту, я попытался обогнуть высокий мыс. Нет, я просто заболевал от злости и усталости. По всей видимости я найду там один из цеппелинов.
Аэропорт Мали находился на противоположной стороне по отношению к порту. Сам клуб был построен на высоком мысе. Взлетная полоса начиналась в сотне метров от клуба и шла вдоль берега моря таким образом, что у пилотов для захода на посадку была в распоряжении вся водная поверхность. Металлические полосы времен второй мировой войны заменялись малинцами на бетонное покрытие. Все происходило под смех, песни и любовные забавы под грузовиками. Я направил лодку к пляжу в конце полосы: там за дюнами поблескивал плексиглас пилотской кабины. Заглушив мотор, я услышал рокот авиационного двигателя. Повидимому, самолет, на котором мне предстояло улизнуть, уже прогревал двигатели.
Взяв автомат, я выбросил пустой магазин и вставил новый. Я взмок и, пока бежал по пляжу, спина напоминала мне о полученной порции свинца. Если бы я посидел немногим дольше, мне было бы труднее бежать. Самолет был передо мной, его пропеллеры медленно вращались, но при виде его мой рот перекосила гримаса ужаса. Это был двухмоторный моноплан с длинным тонким фюзеляжем и двумя килями. Под фонарем была кабина на двоих. Голубые камуфляжные пятна выцвели от солнца, дождей и двадцати двух лет существования. Кто-то освежил старый опознавательный знак: черный крест в белом круге. Последняя дурацкая шутка Петерса. Самолетом был "мессершмит ЕF-110". Истребитель-бомбардировщик для атак по наземным целям, использованный Люфтваффе как ночной охотник, один из худших самолетов, которые когда-либо получала эта организация.
Я шел к старому служаке с тяжелым сердцем. Двенадцатицилиндровые V-образные двигатели "даймлер-бенц" издавали звук трущихся друг о друга листов кровельного железа. Шины были полуспущены и весь аппарат зловеще сотрясался. Я думал, что ни за что не решусь на нем лететь. Я даже задался вопросом, сможет ли он вообще летать.
Сделав несколько неуверенных шагов в сторону самолета: я заметил под моторами пятна вытекающего масла. В тот же миг от горба левой гондолы отделился Малыш и невесело улыбнулся мне.
- Это последнее испытание, Макальпин, - прокричал он, пытаясь перекрыть шум моторов.
Я чувствовал, как кровь леденеет в жилах. Конечно, мне нужно подождать. Старина был сама важность, а я помнил его делающим зарубки на ружье: ведь предстояло атаковать победителя Больших Шпионских Гонок. Его последняя миссия состояла в том, чтобы доказать себе, что он самый быстрый стрелок на свете. И я уже видел его в деле.
Я достаточно хорошо владел автоматом, был отлично тренирован и часто им пользовался. Мой был заряжен, готов к бою и я держал его в правой руке. С кем-то другим я тотчас бы открыл огонь... но не с ним. Ему достаточно было увидеть, как сгибается мой указательный палец - и я уже покойник. Его орлиные глаза были прикованы к моим и я не видел в них и намека на жалость. Может быть он и был прекрасным мажордомом, хорошо вписывавшимся в обстановку, но в глубине остался психоз старого убийцы, ненавидящего весь мир.
Перед этим ископаемым самолетом, полным мрачных нацистских отголосков, в черном костюме с белой накрахмаленной манишкой, он явился воплощением Харона, перевозчика через Стикс. Но заняв позицию получше, оказался перед вращающимися винтами. Конечно, старый олух был глух, как пень, и совсем утратил осторожность, забыв, что за спиной вращается смертоносная сталь.
В моих глазах мелькнул испуг, мой крик: "- Малыш... винт! "донеся до него. Он бросил безумный взгляд за спину и увидел, как близко он от смерти, торопливо сделал шаг, чтобы отойти, но потерял равновесие. Я машинально выстрелил. Он упал назад под крыло, как тряпичная кукла. Я бросился вперед на ватных ногах, тошнота подступила к горлу. Пусть он и был убийцей, но тем не менее старик, и к тому же наполовину безумен.
Расстегнутый костюм и белая рубашка сказали мне все. Три пули прошли возле сердца, и белоснежный крахмал манишки обагряли кровавые пятна. Он поднял на меня глаза и, казалось, был удивлен. Старика беспокоила мысль о плохом уходе со сцены.
