Моя плоть сладка - Кин Дей (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
– Когда поехала покупать цветы к столу... Я знала о той лестнице. Я знала, что ружье находится в шкафу. Я приняла Макмиллана за мистера Коннорса и, когда увидела, что ошиблась, уже не могла исправить того, что сделала.
– Я следил за вами. – Голос Хайса звучал удивительно спокойно. – Я тоже следил за вами, мистер Коннорс. Именно я был тем мужчиной, которого вы приняли за Дона. И сделал я это потому, что был более или менее уверен, что его здесь нет. Но, вместе с тем, такое могло случиться.
– Вы знали, что я убила Макмиллана? – удивилась Селеста. – И почему вы ничего не сказали, Джон?
Хайс покачал головой.
– Нет, Селеста, я не был полностью в этом уверен и узнал точно только сейчас. Я только спрашивал себя, почему телефонный звонок человека, с которым у Элеаны было приключение в Мексике, но вам совершенно незнакомого, до такой степени вас взбудоражил. Но когда я увидел Коннорса, входящего в отель, и вас у цветочника, я обругал себя дураком и ревнивцем и вернулся сюда, чтобы отвезти Элеану в Блу-Монд.
– Я взяла розы с собой в комнату, – объяснила Селеста. – Я глубоко сожалею, что так получилось с Маком. Я скорблю обо всем, что натворила. Я доставила столько неприятностей и разбила вам сердце.
Коннорс внимательно наблюдал за лицом Селесты. Она была нормальна в обычном смысле этого слова, но годы – годы тоски и физического отрешения – нарушили устойчивость ее моральных принципов и побудили к эмоциональным неконтролируемым действиям.
– Но почему ты пыталась убить Эда? – спросила Элеана.
– Потому что он знал, – заявила Селеста. – О! Может быть, не точно. Может, сначала это была просто рассказанная им история, но он узнал. И я убеждена, что мистер Коннорс догадался, когда в то утро Джон пришел ко мне в коттедж и сказал, что мистер Коннорс ищет Дона, что он, Джон, показал мистеру Коннорсу письмо, написанное Доном, то самое письмо, на подделку которого мне пришлось затратить столько времени. – Селеста на минуту замолчала, потом продолжила: – Я устроила вам ловушку, мистер Коннорс, когда вы приехали вместе с Элеаной ко мне. О, небольшую ловушку. Я испачкала губной помадой одну сигарету и оставила ее горящей в пепельнице. И это сработало. Когда я караулила после полудня, то увидела, как вы дважды проехали мимо коттеджа, и поняла, что ночью вы придете туда. – Она нехотя улыбнулась. – Я хорошо разыграла комедию, не находите?
– Да, вы отлично разыграли комедию, – согласился Коннорс.
Теперь слово взяла Элеана.
– Ты пыталась убить Эда, чтобы скрыть прошлое и чтобы я могла выйти замуж за Лаутенбаха и его большие деньги?
– Нет, – покачала головой Селеста, – деньги в мои расчеты не входили. Меня желали многие мужчины. Многие из них были богатыми, а один почти такой же богатый, как Аллан Лаутенбах.
– Тут ее голос стал жестким, как и взгляд. – Но за исключением двух раз, когда я не могла поступить иначе, после этого единственного в своем роде трагического вечера, я всегда телом и душой была верна памяти твоего отца, Элеана. Что же касается Аллана Лаутенбаха, то вспомни – ты сама решила выйти за него замуж. Ты сама решила отправиться в Мексику, чтобы найти там своего отца и потребовать у него наше свидетельство о браке. – Селеста истерично засмеялась. – Я пыталась остановить тебя, ты помнишь? Я умоляла тебя не ездить туда!
Элеана не опускала глаз с потолка.
– Зная Сезара, я чувствовала, что это обязательно произойдет, – продолжала Селеста. – Он забрал у меня все деньги, которые я накопила. Это стоило мне сто долларов в месяц – за те пятьдесят, которые он присылал для Элеаны. За присланные твоему дяде пять тысяч долларов он содрал с меня десять тысяч.
– Селеста протянула руки к дочери. – Вот куда ушли деньги твоего отца, которые он добыл в Калифорнии, и те деньги, которые я заработала пением, продажей косметики и белья, работая прислугой. Я, Селеста, которая была первой наездницей в цирке! Я очутилась в западне, и у меня не было оттуда выхода.
– Она вспоминала единственную радость в жизни: свое былое цирковое великолепие, черпая в этом утешение. – Я была хорошей наездницей, не так ли, Джон?
Хайс взял ее за руки.
– Да, на лошади ты была великолепна.
Улыбка Селесты угасла.
– Я больше никогда не садилась на лошадь. – Это не прозвучало как призыв к жалости, это была, скорее, констатация факта. – Мне кажется, что я умерла одновременно с твоим отцом, Элеана. Теперь от меня осталась только тень. Конечно, когда ты была ребенком, у меня существовал смысл в жизни надо было заниматься тобой. Теперь, когда ты стала взрослой я с радостью уйду. Но ты встретила Аллана Лаутенбаха, и все началось сначала.
Селеста попросила еще один стакан коньяка. Попивая его маленькими глотками, она призналась:
– В тот день, когда ты отправилась в Мексику, я позвонила Сезару и назначила ему свидание в Мехико, но потом решила, что лучше нам встретиться подальше от столицы. Где угодно, но только не в Мехико. Тогда он предложил Урапан.
– А! – прервал ее Коннорс. – Так вот кто была прекрасная сеньора под густой вуалью.
– Я умоляла Сезара, – продолжала Селеста, все еще глядя на Элеану, – я спала с ним. Я принадлежала ему, а он начал смеяться. Он всегда был жаден, этот тип. Он жаждал еще денег. Были ли мы с твоим отцом зарегистрированы – это для него не имело значения. Но он знал, как умер твой отец. Я была вынуждена рассказать ему все в первый же вечер в Мехико, прежде чем он согласился сделать то, о чем я его просила: оживить твоего отца с помощью тех денег, которые он, якобы, посылал. Сезар собирался использовать свои знания и после твоей свадьбы с Лаутенбахом. Он даже хвастал, что ты будешь принадлежать ему из страха потерять миллионы, если отвергнешь его домогательства. – Глаза Селесты метали молнии. – Вот поэтому я его и убила. Я даже не подозревала, что ты остановилась в этом же отеле. И абсолютно ничего не знала обо всей этой истории с генералом Эстебаном. Я и сейчас многого не знаю. Я только кое-что слышала, когда вы втроем шептались по углам. Я так мечтала, чтобы у тебя не было такого неудержимого темперамента, как у меня, надеялась, что ты родилась холодной женщиной. У таких жизнь гораздо счастливее, с ними не случается столько несчастий, раздирающих душу и сердце. – Селеста поморщилась, глядя на Коннорса. – Но, быть может, мистер Коннорс сумеет разрешить для тебя все проблемы.
– Я в этом совершенно уверена, – холодно согласилась Элеана. – Кроме Эда в моей жизни не будет другого мужчины.
Селеста протянула пустой стакан Хайсу и вытерла руки платком, который он ей подал.
– Я думала то же самое о твоем отце. И я хочу, чтобы так и было. Постарайся сдержать свое обещание, дочь моя. Добро – это камень, брошенный в воду реки. Крути расходятся, и все, чего они касаются, тоже становится добрее. Зло – это совсем другое. Начинают с маленькой ошибки, а потом зло захлестывает все. Так это произошло со мной и Пабло. – Селеста вытерла слезы, которые жгли ей глаза. – Думаю, все началось с того вечера, когда Спайк Меллон свалил перегородку моей уборной и все увидели меня голой. Тогда я была очень смущена, и держала себя как девка. Так выразился Дон. Там оказалось столько мужчин, разглядывающих меня, и у всех на уме только одно... Кровь бросилась мне в голову, и я поняла свою власть над мужчинами. Я тогда засмеялась и стала шутить. Вот тут и появился Дон. Он назвал меня шлюхой и ударил. А Джон пригрозил ему, что убьет его, если Дон еще раз ударит меня. – Селеста положила голову на плечо Джона и горько заплакала. – Как я сожалею, Джон! Я не хотела быть причиной его смерти! Я любила его! – Она выпрямилась и вытерла слезы. – Женщины только и умеют, что плакать. Я, конечно, простила Дона, но в душе затаила против него злобу за то, что он меня так унизил. – «Селеста пожала своими прекрасными плечами. – И тут появился Пабло. Раньше он внушал мне лишь отвращение. Но это был мужчина. Дон собирался за деньгами в Калифорнию, и я умоляла взять меня с собой, но он отказался. Объяснив, что мы не можем себе этого позволить. И когда он находился в Калифорнии, я оставалась дома, ухаживала за ребенком и занималась по хозяйству. Все те прекрасные места, которые он посещал, я узнавала только по его письмам и завидовала ему. Я ждала его не раньше, чем через неделю. В тот вечер Пабло пришел ко мне по какому-то пустяковому делу. Я часто пыталась потом вспомнить, зачем он приходил, но так и не смогла. Я так и не помню, но мне кажется, что Пабло зашел узнать что-то о змее. – Селеста посмотрела на Элеану. – Я только что уложила тебя спать и сидела на кухне, когда Пабло постучал в дверь. Он вошел, снял шляпу и сообщил о своем деле. Я прошла мимо него, чтобы взять что-то и, когда оказалась рядом с ним, Пабло положил мне руку на плечо. Я попыталась дать ему пощечину, но не смогла. Насколько я его ненавидела, настолько меня возбудило прикосновение его руки. Он схватил меня в объятия и стал целовать мои губы, шею, грудь, бормоча, что нашел меня неотразимой еще тогда, при свете прожекторов, и что страстно желал меня с тех пор. Я была молода, а Дон находился в Калифорнии уже целый месяц. В глубине души у меня теплилась мысль отомстить Дону за то, что он ударил меня. И я отдалась Пабло. После этого время перестало для меня существовать, больше не было ни плохого, ни хорошего, осталось только красное море желаний и нестерпимый шум в ушах. Я была Евой, Эзабель и Мессалиной, я была матерью всех блудниц, я была женщиной. Все мужчины в мире не смогли бы утолить в ту ночь моих желаний... – Селеста сжала руку Джона Хайса. – Я даже не услышала, что Дон поднимается по лестнице. Он вошел в комнату и увидел нас – меня и Пабло. В ящике туалетного столика лежал револьвер. Мне показалось, что Дон собирается убить нас обоих. Но когда он повернулся, чтобы подойти к столику и взять револьвер, Пабло выхватил нож из кармана и всадил в Дональда.
