Фамильное привидение - Арбенина Ирина (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
Экспертизу вещей, принадлежавших покойной Хованской, этот приятель, собственно говоря, сделал лично для капитана, по его просьбе.
— Может быть, хоть какие-то следы на кончиках пальцев? — Светлова с угасающей надеждой заглянула капитану в глаза.
— Абсолютно ничего.
— Что ж, значит… неужели все-таки сердце?
— Ну, не знаю, Анюта… Я помогаю тебе, чем могу. Но углубляться в это дело с Хованскими, уж извини, никак не могу. Своих дел — по горло.
— Спасибо, Олег Иванович.
— Чем богаты… — вздохнул капитан. — Заходите.
— Непременно.
Разочарованная разговором с капитаном, Светлова покинула скромное помещение фонда и не спеша, чтобы прогуляться и подумать, направилась к метро.
«Сердце у такой энергичной — буря и натиск! — совершено здоровой и цветущей на вид вдовы? — скептически размышляла Светлова. — Маловероятно…»
Любопытно, что если бы «Скорая» не забрала тогда труп Федора Федоровича Хованского так быстро… Это случилось, в общем, благодаря случайности: Инара Хованская вошла в квартиру через пятнадцать минут после того, как ее муж в последний раз в своей жизни поговорил по телефону, — и сразу же вызвала «Скорую».
Хованского отправили на вскрытие уже буквально через час после смерти. Что бывает нечасто…
Не случись это так быстро — и у него на пальцах яда не обнаружили. Очевидно, он обладал свойством быстро испаряться. Тогда и то, что с ним случилось, было бы квалифицировано медиками как «сердце».
А ведь в пище, которую он принимал, тоже не обнаружено никакого яда. Не было его и на чашке с недопитым чаем, которая стояла на письменном столе депутата.
Федор Федорович всего лишь едва прикоснулся к телефонной трубке…
Инара Оскаровна пила в клубе минеральную воду…
И еще она брала в руки письмо. Странное письмо, в котором ничего не было написано.
И которое ей передал какой-то старик…
Дома Светлова тут же бросилась к компьютеру.
www.fr.Ladushkin
«Какие-нибудь характерные, запоминающиеся детали из поведения Хованской?» — спрашивала Светлова.
Ответ пришел на следующий день, когда Ладушкин добрался, очевидно, наконец до Центра культуры и искусств имени Жоржа Помпиду. На сей раз он превосходил своей лаконичностью даже легендарные сообщения «Центр — Юстасу» и «Юстас — Центру».
www.svetlova.ru
«Она очень брезглива».
Вот как… Брезглива!
Ну конечно же… Хованская вытащила из конверта белый чистый лист бумаги, повертела его удивленно в руках и выкинула.
А потом она вернулась в тренажерный зал. Но прежде чем приступить к прерванным занятиям, Инара Оскаровна вымыла руки. Однако за то время, что она поднималась по лестнице, яд, попавший на кожу с пропитанной отравой бумаги, сделал свое дело.
Она встала на бегущую дорожку тренажера — и упала.
И опять старик!
Светлова могла не верить напичканной фамильными предрассудками и суевериями слабонервной молодой женщине Алене Глинищевой… В конце концов, она могла не верить собственным глазам — хотя Аня могла бы поклясться, что видела тогда в светлом проеме окна этот зловещий, похожий на привидение старческий силуэт…
Но как было не верить охраннику фитнес-клуба. У секьюрити глаз алмаз, натренированный на фэйс-контроле! Он тоже видел старика.
Значит ли это, что исчезнувший из своей комнаты на Якиманке Ропп появляется то там то здесь, сея вокруг себя смерть?
И значит ли это, что жизнь Алены Глинищевой как свидетеля висит на волоске? Недаром ведь Ропп уже крутится рядом с ее домом.
Да и сама Светлова, возможно, ходит по краю…
В общем, Анна была совершенно потрясена смертью Хованской.
Но почему?
Зачем ему понадобилось убивать еще и Инару?
Потому, что жена часто знает не меньше мужа? А Инара горяча и не привыкла держать язык за зубами?
И Ропп доводит дело до конца?
Ведь когда он убирал Хованского, супруга депутата была в отъезде…
Теперь Инара тоже отравлена. Как и ее муж.
И дела Ладушкина стали совсем плохи.
Самое ужасное, что если бы все не были так уверены в сердечном приступе, то и это преступление могли повесить на Ладушкина…
Единственное его алиби — это то, что он в Париже. Но именно это и невозможно привести в качестве алиби, ибо он нелегал и никаких доказательств того, что он пересек границу, нет.
Для скрывающегося Ладушкина — это хорошо, для Ладушкина, пожелавшего бы доказать свою непричастность к отравлению Хованской, — из рук вон плохо.
В общем, и Светловой, получается, исходя из Гошиных интересов, не имеет смысла настаивать на этой версии.
— То есть… Насколько я понял из ваших сумбурных объяснений, вы считаете, что «Наоко» заказало убийство депутата Хованского, потому что он угрожал компании разоблачениями? — поинтересовался менеджер Мартемьянов, внимательно и терпеливо, как малое дитя, выслушав Генриетту.
— Считаю.
— И из-за этого вы меня похитили?
— Из-за этого.
— Что это вам дает?
— Я хочу вернуть своего мужа.
— Любопытный способ…
— Уж какой есть. Если вы напишете в признании, что «Наоко» наняло этого старика Роппа, с моего мужа будут сняты обвинения.
Менеджер среднего звена Мартемьянов задумчиво и с явно возросшим интересом смотрел на Генриетту.
— Знаете, — наконец сказал он, — если бы у меня была такая жена, я бы, пожалуй, вообще отказался от охраны.
— Да?
— И готовите вы — повторюсь — очень и очень недурно.
— Благодарю. Вы меня совсем захвалили.
— А ваша глупость необъяснимым образом компенсируется вашей преданностью. Хотя, казалось, это отнюдь не взаимозаменяемые качества.
— Чего?
— Нет, что-то в вас, безусловно, есть… Возможно, мое первоначальное мнение было ошибочным, и вашему мужу как раз повезло. Впрочем, возможно, я просто устал от сомнений, связанных с этим аспектом взаимоотношений мужчины и женщины…
— Каким таким аспектом?
— Ну, видите ли… Это минус обеспеченной жизни, беда богатых мужчин: никогда им не узнать, любят тебя или твои деньги. Впрочем, вернемся к нашим баранам. Послушайте, дорогая…
— Никакая я вам не дорогая!
— Ну хорошо, не дорогая… Не хочется из уважения к даме употреблять антоним…
— Какой еще антоним?
— Видите ли… Антоним слова «дорогая», уж извините, «дешевая».
— Но-но!
— Тем не менее один маленький, но существенный вопрос…
— Какой еще вопрос?
— Если я на сто процентов докажу вам, что нашей компании не имело никакого смысла способствовать переходу в иной и лучший мир этого Федора Федоровича Хованского… вы оставите меня в покое?
— А как вы это докажете?
— Это уже другой вопрос… Ответьте вначале на первый. Если я это вам докажу, вы оставите меня в покое?
Генриетта некоторое время мрачно вглядывалась в глаза Мартемьянова, словно отыскивая в них подтверждение подвоха.
Ничего такого ей обнаружить не удалось: глаза были голубые… Совершенно голубые. Ну просто бубликами торговать с такими глазами, а не нефтью.
— Оставлю, — наконец так же мрачно пообещала Генриетта.
— Точно?
— Я оставлю вас в покое. Доказывайте.
Глава 13
Небольшой, но идеально отреставрированный — с иголочки! — особняк — вотчина «Наоко», хорошенький, как конфетка, поблескивал темными тонированными окнами.
Прямо над ним — все для богатых, для новых хозяев жизни! — в Замоскворечье горел тонкий яркий новенький месяц и сияло несколько ярких, будто специально начищенных звездочек.
Причем вокруг небо было обложено тучами, а над «Наоко» — как по заказу… Словно и тут заплатили кому нужно.
Генриетта остановила машину и сняла с менеджера среднего звена Мартемьянова наручники.
Когда они щелкнули — у нее сердце покатилось куда-то к пяткам.
«Какая же я дура… — только и пролепетала она про себя. — Что же я, идиотка, делаю?! Как я могла ему поверить?!»
