На полголовы впереди - Френсис Дик (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
– Надо, надо. Возьмите.
Я понял, что ему станет легче, если я возьму деньги, словно это окажется в какой-то степени возмещением за проступок его сына. Я подумал, что ему пора бы перестать покупать для сына индульгенции и вместо этого потратиться на психиатра. Впрочем, он, возможно, испробовал и это. У Шеридана не просто скверный характер, и его отцу это давно стало ясно.
Мне не нравилось то, что он делал, но если бы я отказался от денег, я привлек бы к себе еще большее внимание, поэтому я взял их, а когда он с облегчением удалился в сторону ресторана, отдал их бармену.
– Что за история? – с любопытством спросил он, без колебаний сунув деньги в карман.
Когда я объяснил, он сказал:
– Вы должны были оставить деньги себе. И надо было потребовать втрое больше.
– Он почувствовал бы себя втрое благороднее, – сказал я, и бармен бросил на меня недоуменный взгляд.
Я не стал возвращаться в ресторан, а пошел вперед, в гостиную, где при виде моего желтого жилета кое у кого тут же появилась жажда, которую я постарался утолить. Теперь бармен уже был со мной приветлив, готов всячески помогать и сообщил, что у нас скоро кончится лед, который мы взяли в Садбери.
Наверху, на "смотровой площадке", уже перестали обсуждать потерю вагона и вместо этого говорили о том, соблаговолит ли появиться северное сияние: погода этому, по-видимому, вполне благоприятствовала. Я принес туда кое-кому выпить (в том числе Заку и Донне, которых это немало позабавило), а когда спускался вниз, увидел спины Мерсера с Бемби, Филмера и Даффодил они шли через гостиную, направляясь к двери, ведущей в вагон Лорриморов.
Мерсер посторонился, пропуская Бемби и остальных впереди себя через короткую грохочущую переходную площадку, а потом, прежде чем идти за ними, оттянулся, увидел меня и жестом подозвал к себе.
– Принесите, пожалуйста, льда, – сказал он, когда я подошел. – В гостиную.
– Да, сэр, – сказал я.
Он кивнул и скрылся. Я передал его просьбу бармену, который покачал головой и сказал, что у него осталось всего шесть кубиков. Я знал, что несколько упаковок льда еще есть в кухонном холодильнике, и, чувствуя себя так, словно всю жизнь проработал официантом в поезде, прошел через вагон-ресторан, чтобы его взять.
В ресторане оставалось совсем мало пассажиров, хотя миссис Янг все еще выслушивала излияния Занте и утешала ее. Нелл сидела напротив Шеридана Лорримора, который рассказывал ей, кажется, о том, как совсем недавно вдребезги разбил о столб свой "Ламборджини" и заказал новый.
– Новый столб? – с улыбкой спросила Нелл. Шеридан с недоумением взглянул на нее – он не слишком хорошо понимал шутки. Я взял на кухне упаковку льда и миску, покачиваясь от толчков, вернулся в бар, а потом отнес миску со льдом (на подносе) в гостиную Лорриморов.
Все четверо сидели в креслах. Бемби разговаривала с Даффодил, Мерсер – с Филмером. Мерсер сказал мне:
– Бокалы и коньяк вы найдете в столовой, в шкафу. И "Бенедиктин".
Принесите все сюда, пожалуйста.
– Да, сэр.
Филмер не обратил на меня никакого внимания. В уютной столовой стояли шкафы со стеклянными дверцами, затянутыми бледно-зеленой тканью. В одном из них я нашел бутылки, о которых шла речь, и принес их в гостиную. Филмер спросил:
– Будет Право Голоса выступать на Кубке конных заводов, если он победит в Виннипеге?
– Он не заявлен в Виннипеге, – сказал Мерсер. – Он будет выступать в Ванкувере.
– Ну да, я имел в виду Ванкувер.
Даффодил с увлечением рассказывала Бемби, которая слушала ее без особого энтузиазма, какой крем ей надо бы испробовать от морщин.
– Просто поставьте здесь, – сказал мне Мерсер. – Мы нальем сами.
– Да, сэр, – сказал я и удалился, а он приступил к самому страшному кощунству, какое только может быть, – плеснул немного превосходного "Реми Мартена" в стакан со льдом.
Я подумал, что Мерсер теперь узнает меня в поезде где угодно, а остальные трое – нет. За этот день я ни разу не встретился с Филмером взглядом, потому что всячески этого избегал, а сейчас все его внимание, по-моему, было целиком поглощено тем, чего он достиг, – завязал настолько близкое знакомство с Мерсером Лорримором, что был приглашен к нему в гости.
В гостиной салон-вагона теперь играла громкая музыка, и две пары пытались танцевать, то и дело чуть не падая от толчков поезда и каждый раз принимаясь хихикать. За окнами северное сияние старательно переливалось над горизонтом, а в баре несколько человек молча, серьезно и сосредоточенно играли в покер. На тысячные ставки, как сказал мне бармен.
Между баром и столовой располагались три спальни, и в одной из них, дверь которой была открыта, стоял проводник спального вагона, одетый в точности так же, как я.
– Привет, – сказал он, когда я задержался у двери. – Не хотите помочь?
– Конечно, – ответил я. – Что надо делать?
– Ведь вы актер, верно?
– Тс-с-с.
Он кивнул:
– Я никому не скажу.
Он был примерно моего возраста, может быть, чуть старше, на вид симпатичный и веселый. Он показал мне, как обращаться с остроумным механизмом, с помощью которого кресла, установленные на день, складываются и задвигаются под откидной диван. Потом он опустил из-под потолка верхнюю койку вместе с лесенкой, расправил простыни и положил на каждую подушку по шоколадному трюфелю – на ночь.
– Очень мило, – сказал я. Он сказал, что ему осталось приготовить только одно купе, и он бы давно уже закончил, если бы не задержался в вагоне по ту сторону ресторана, который тоже на его попечении.
Я кивнул – и сразу несколько мыслей одновременно пронеслись у меня в голове. В том вагоне находится купе Филмера. Сейчас Филмер сидит у Лорриморов. Двери купе запираются только изнутри – на задвижку. Если в купе никого нет, туда может войти кто угодно.
Я прошел в спальный вагон по ту сторону кухни и открыл дверь купе, где обитал Джулиус Аполлон.
Глава 9
Заплатив вдвое, а может быть, и втрое, Филмер заполучил в свое единоличное распоряжение двухместное купе. Только нижняя койка была застелена на ночь; верхняя так и осталась под потолком.
Хотя, конечно, вполне можно было рассчитывать, что он пробудет в вагоне Лорриморов еще по меньшей мере пятнадцать минут, мне было определенно не по себе, и я оставил дверь открытой на случай, если он вдруг вернется: тогда я смогу сказать, что просто проверяю, все ли в порядке. Моя форменная одежда предоставляла мне множество преимуществ.
Купе, как и следовало ожидать, было маленькое, хотя днем, когда койки сложены, становилось довольно просторным. На самом виду красовался умывальник, остальные удобства были скрыты в крохотном чуланчике. Между изголовьями коек и стенкой было оставлено место шириной сантиметров в двадцать, чтобы вешать одежду, – у Филмера там висели два костюма. Еще два пиджака висели на плечиках на стене.
Я быстро обшарил все карманы, но они оказались почти пустыми. Только в одном внутреннем кармане лежала квитанция на ремонт часов, которую я положил обратно.
Никаких комодов в купе не было; практически все остальные вещи находились, вероятно, в чемодане, который стоял у стены. Поглядывая одним глазом в коридор, я попробовал открыть один из замков и не удивился, убедившись, что он заперт.
Оставался только миниатюрный шкафчик над местом для одежды, в котором Джулиус Аполлон держал черный кожаный несессер и щетки для одежды.
А на полу, под его костюмами, я обнаружил задвинутый подальше вглубь портфель.
Я выглянул в дверь, которая была расположена рядом с местом для одежды, и посмотрел в обе стороны.
В коридоре никого не было видно. Я опустился на четвереньки, оставаясь наполовину в коридоре, – в случае чего можно было объяснить, что я ищу монетку, которую здесь обронил. Протянув руку под костюмами, я подтащил портфель к себе. Он был черной крокодиловой кожи с золотыми замками – тот самый, который я видел на скачках в Ноттингеме.
