Саван для блудниц - Данилова Анна (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Так что такого важного ты собиралась мне рассказать?
Она вздохнула (все равно же узнает!) и призналась в том, что на листке написан ее домашний адрес и телефон.
– Да, Земцова, ты далеко пойдешь…
Возвратившись домой после ужина в ресторане «Колумбус» в сопровождении своего нового знакомого, Тамара моментально уснула. У нее не было сил даже на то, чтобы раздеться, поэтому Сперанскому, находящемуся в состоянии отведавшего валерианки кота, ничего не оставалось, как укрыть ее, разомлевшую и переутомленную, легким одеялом, а самому тоже, разумеется в костюме, улечься в гостиной на диване. Ему казалось невероятным все то, что происходило с ним, а потому он беспрестанно щипал себя, чтобы не потерять ощущения реальности.
Если бы его спросили тогда, о чем они говорили за ужином, он бы даже не вспомнил, потому что все его внимание было поглощено прекрасной и недосягаемой девушкой, сидящей напротив него за столом. Лицо Томы, блаженное и вместе с тем слегка испуганное, как он посчитал, непривычностью обстановки, сначала было довольно бледным, но концу вечера краски загустели – глаза потемнели и стали лиловыми, щеки покрылись жарким румянцем; колечки светлых мягких волос повлажнели, некоторые спиральными прядками прилипли к высокой шейке.
Игорь, в отличие от Томы, сразу же погрузившейся в сон, долго не мог уснуть, лежал с открытыми глазами и мечтал, как подросток, о той благословенной ночи, когда ему позволено будет увидеть Тому нагую, и эти мечты под утро выплеснулись в сладкую, бурную физическую радость, которая, однако, кроме страшного стыда, ему ничего не принесла.
Утро сделало серым все вокруг, и Игорь, понимая, как может он выглядеть после бессонной, мучительной ночи, проведенной на узком диване, да еще и в одежде, первым делом заперся в ванной, принял душ, побрился бритвенными принадлежностями Перепелкина, после чего ополоснул лицо горячей водой, промокнул голубым жестковатым холостяцким (у семейных почему-то все полотенца мягкие, должно быть, во время стирки в них что-то добавляют) полотенцем и, почувствовав себя уже более уверенно, пошел будить Тому.
Приоткрыв дверь и намеренно не постучавшись, чтобы иметь возможность разглядеть, если удастся, хотя бы ЧТО-НИБУДЬ из того, что ему видеть не позволено, он, встретившись глазами со строгим взглядом Томы, лежащей, поджав почти под подбородок голые колени, смутился и поспешил тотчас закрыть дверь. Как вдруг услышал:
– Вы что же это, Игорь Сергеевич, у нас ночевали?
Он просунул в щель голову и виновато кивнул.
– Я проспала, мне же в школу пора, а меня никто не разбудил. Забросили все меня совсем… Даже вы не догадались, а ведь у нас сегодня контрольная по физике.
Он так и не понял, шутит она или нет, но ему подумалось, что, попроси она его еще ночью, чтобы он разбудил ее, навряд ли он посмел бы это сделать. Ему казалось несовместимым то, что связывалось в его сознании с образом этой прелестной девушки с таким пошлым понятием, как школа. Он с детства терпеть не мог школу, и страх перед учителями и классной доской до сих пор остался в его крови. Будь его воля, он всех детей определил бы на домашнее обучение, и уж, конечно, своих, если бы они у него были, никогда не отдал в такую школу, где учился сам. Лицей или колледж с небольшим количеством учеников и тщательно отобранным штатом преподавателей – это еще куда ни шло. Но чтобы отдать своих детей на растерзание банде совершенно неуправляемых, диких и невоспитанных сверстников и кучке озверевших от безденежья несчастных преподавателей – никогда.
– Тебе нравится ходить в школу? – спросил Игорь, для того чтобы просто услышать ее голос, а заодно получше узнать ее отношение к этой сфере жизни.
– Нет, это никому не нравится. Но ведь НАДО. Впрочем, я все равно опоздала. Поэтому позвольте встать, не стойте у двери, подите-ка лучше согрейте чай или сварите кофе.
Она не узнавала себя. Ведь еще вчера вечером в ресторане она дала себе слово отдаться этому мужчине при первом же удобном случае, а вместо этого позорно заснула как была, в платье; вот и теперь, стоит ей только окликнуть его, как он войдет в спальню, закроет за собой дверь и сделает с ней то, ради чего и остался здесь. Она не могла понять роль отца во всей этой странной и дурно пахнущей истории. Конечно, в жизни бывают разные ситуации, и этому солидному господину по фамилии Сперанский, может, действительно негде переночевать, но отец-то зачем ушел? Как он мог поставить своего гостя в столь идиотское положение?..
Она села на кровати и посмотрела в окно: бледные солнечные лучи, преломляясь в мутном голубоватом стекле (этой весной так никто и не помыл окна!), ложились широкими желтыми полосами на подоконник, треугольники вытертого паркета, постель…
Зазвонил телефон, Тамара, перекатившись на другой край кровати, взяла трубку:
– Да…
– Это я, – услышала она совсем близкий голос Лены Тараскиной. – Слушай, у нас сегодня отменили уроки, в школу приехали из милиции, беседуют с нами. А ты чего не пришла? Заболела?
– Да нет, проспала. А чего это ты так разнервничалась? Не знаешь, что говорить про Вадьку? Или про Голубеву? Учились они нормально, в порочащих связях не состояли…
– Я что еще звоню-то… Ты не знаешь, где Ольга Драницына? Она тоже не пришла.
– Понятия не имею. Ты домой ей звонила?
– Звонила. Но там никто не берет трубку.
– Да мало ли… Как там Ларчикова себя чувствует? Дрожит небось как осиновый лист?
– Да нет. Она долго пробыла в кабинете директора, к ним приехал какой-то шикарный мужик на «мерсе», похож на Алена Делона, потом они вышли вместе и куда-то упылили. Но на мента он не похож, может, из каких-нибудь спецслужб или администрации?.. Вообще-то, Тома, до меня еще не дошло, что Вадика убили. Ведь это подумать только: топором по голове! За что? Я постоянно спрашиваю себя об этом, но ответа не нахожу.
– А мне знаешь что в голову пришло сегодня утром, когда я только проснулась?
– Нет, не знаю, – усмехнулась Тараскина. – Что ты залетела от Горкина?
– Дура. Я подумала о том, что мы вчера вели себя как последние скоты.
– Да брось ты… Жизнь продолжается, а их-то все равно уже не вернуть. А ты видела, что наши мужики делали с Драницыной?..
– А ты-то откуда знаешь, кто и что с кем делал? Тебя же там не было? – Этот разговор уже начал утомлять и раздражать Тамару, которой стало не по себе при мысли, что их разговор может подслушивать на кухне Сперанский – там находился еще один телефонный аппарат. – Синельникова, что ли, рассказала?
– Ну рассказала, и что? Как будто я Ольгу не знаю.
– Значит, не знаешь, если разыскиваешь ее сейчас. Я, кстати, хотела у тебя спросить, откуда у нее деньги?
– А вот это – загадка и для меня. Ну ладно, вечером придешь? – Лена имела в виду квартирку Иоффе.
– Не знаю.
Она положила трубку и посмотрела на дверь. Где-то там, в глубине квартиры, готовил завтрак мужчина, который еще вчера, когда она лежала с Горкиным, занимал ее мысли и чувства. И вот теперь он здесь, у нее дома, и остается только взять его, и многое в ее жизни переменится. У нее появятся деньги, настоящие деньги, а не карманные, которые ей скупо выделял отец. Она знала, что чем старше мужчина, тем больше он заплатит за близость. Двое мужчин, с которыми она встречалась время от времени (с одним в гостинице, с другим – на квартире его друга), были щедры с ней и давали ей не только деньги, но и покупали вещи, о которых она их просила. Так в ее гардеробе появились новые ботинки, дорогие, черные, словно из жесткого бархата, с тонкими кожаными шнурками, которые завязывались на манер старинных башмаков на бант, – отец бы скорее застрелился, чем позволил ей такую покупку. Поэтому Томе пришлось обмануть его, сказав о том, что ботинки ношеные и достались ей за смехотворную цену. Кроме этого, она купила дорогую замшевую сумочку-несессер, куда складывала, помимо «заработанных» долларов, расчески, разные щеточки-пилочки, маникюрные ножнички, часики, шпильки, косметику. На сумочку, которая стоила десять учительских окладов, Перепелкин даже не обратил внимания – ну купила сумку, и купила, скопила карманные деньги – вот и все! Теперь Тамара поставила себе целью купить к зиме норковый полушубок. Она понимала, что деньги раздобудет, а вот как объяснить появление столь дорогой вещи отцу? В этом случае иметь в благодетелях влюбленного в нее лучшего друга отца было бы идеальным оправданием такого приобретения, да и всех последующих тоже. Связью со Сперанским можно будет прикрывать и прочие свидания и подарки…
