Пес, который порвал поводок - Конант Сьюзан (библиотека книг txt) 📗

А вот где не было вопросов — так это стряхивать ли оставшуюся шерсть с откидной части кровати и сворачиваться ли этой ночью в собственной постельке. Я понимаю, что могла бы наглухо забить гвоздями кухонную дверь и укрепить ее снаружи, но не сделала этого. Заснуть было бы нелегко при моих средствах к существованию, измятой кучей лежавших на полу в соседней комнате. Стив и я живем каждый своей жизнью, но этой ночью я даже не позвонила, прежде чем явиться к нему с Рауди у левого бока и чемоданчиком в правой руке. Стив живет над лечебницей, и обычно я не могу уснуть, пока мы не включим особый глушитель для лая, но этой ночью я заставила его включить машинку на малую мощность и уговорила поместить Индию прямо у двери спальни. Сильный мужчина рядом с вами в кровати — удобство, но немецкая овчарка на страже у дверей — подлинная охрана.

Глава 16

От Рауди при уборке — помощь небольшая. Рев пылесоса был для него рычанием мастифа. Клочья пыли — вторгшимися ши-цзу. Губки — добычей, мышами, чтобы трясти их, пока у них шеи не сломаются.

Принтер работал. Книги были разбросаны, но не изорваны. Заново загружать файлы — то еще удовольствие, но все важные статьи, казалось, были на месте. Непоправимые потери понесли только дискеты. Кто-то, верно, специально задумал так с ними поступить. По счастью, я сохранила печатные копии большинства файлов и припрятала дубли дискет в чулане спальни.

Кузен Кевина Майкл явился, чтобы починить развороченное дерево кухонной двери и поставить на переднюю и заднюю двери надежные замки со щеколдами. Убирая, подшивая бумаги, составляя брусочки и досочки от книжных полок и прислушиваясь к пению Майкла — как и многие кембриджские плотники, он вдобавок играет в рок-группе, — я думала о сторожевой собаке и об этой шерсти у себя на кровати. Когда пес справляет свои дела, то тем самым отмечает свой путь весточкой для следующего проходящего пса. Я здесь бываю, пишет он, так что посматривай. Или, может быть, подумалось мне, я слишком долго пробыла среди собак.

Я подумала также и насчет акит и немецких овчарок, и — вас это может удивить — насчет золотистых ретриверов. Охотничьи собаки необязательно станут сторожить дом, но будут охранять вас и вашу семью. А что же мой пес? Несколькими днями раньше он случайно налетел на меня во время игры. Если хотите знать, каково это, когда маламут на полной скорости ударяется о тебя, бросьтесь с размаху на кирпичную стену. Воспользуется ли он этой силой? Укусит ли? Его зубы и челюсти мельче, чем у Клайда, но, чтобы заметить разницу, нужно поставить этого пса и полуволка бок о бок, челюсть к челюсти. Если бы Рауди воспринял кого-то как угрозу мне, он мог бы трансформироваться в кирпичную стену с волчьими челюстями. Но сделает ли он это? Если на него нападал пес, он решительно врезался в него, разрывая ему уши и дробя пасть. Но человек? Нападающий на меня? Да способен ли он увидеть в человеческом существе угрозу? Его быстрый разум был на моей стороне, а его мягкий нрав, его явно безраздельная вера, что люди поселились на земле, чтобы почесывать пузички маламутам, — на стороне противоположной.

Я позвонила Баку, чтобы развлечь его, а заодно и убедиться, что никто не потревожил его неверным сообщением о моем ограблении. Не ограблении. Почему я продолжала называть это так? Ведь ничего не пропало. Взлом и вторжение — вот верные слова, но ими мне думать не хотелось. Мой дом был ограблен — вот так я могла бы сказать. Он обшарен. У меня было ограбление. Но ведь кто-то «взломал»? Кто-то «вторгся»? Была взломана я, произошло вторжение в меня. Так я чувствовала.

— Что ты думаешь насчет акит? — спросила я отца.

.Глупый вопрос. Упомяните любую собачью породу, и Бак заявит, что она потрясающая. Спросите, следует ли вам завести собаку, и он заявит, что это вдохновенная мысль.

— Интересная порода, — ответил он. — Такой пес был у Элен Келлер.

— Я думала о сторожевом псе, — возразила я, — а не о псе-поводыре.

— Ах, ее-то пес был не поводырь. Это был любимчик. А для чего тебе сторожевой пес? Что случилось с твоим «Смит-Вессоном»? Где твой «Двадцать второй калибр»?

На свой лад он вполне обеспечил меня защитой. «Смит-Вессон» он подарил мне на прошлое Рождество. «Двадцать второй калибр» был подарком на мой четвертый день рождения. Оба они — в чулане моей спальни в Аулз-Хед, вместе с двустволкой для охоты на оленей и парой других Баковых подарков ко дню рождения и Рождеству, но об этом я промолчала. Он обижается легче, чем можно себе представить.

— Я не могу ходить с ружьем через Гарвардсквер, — сказала я. — И я спрашивала тебя не об оружии. Я спрашивала, что ты думаешь об аките.

— Колоссальная идея, — бросил он.

Рита говорит, что родительская последовательность и предсказуемость важны для духовного здоровья детей. Как мило в моем случае. Я отвлекла Бака от собак и ружей, не дав ему пуститься в рассуждения насчет волков или рыбалки, вопросом, слышал ли он что-нибудь еще о Маргарет Робишод. Он провел кое-какие тонкие расспросы о Маргарет — по его словам. Да сам он не тонок. Кое-кто рассказал ему о собаке, которая уснула на ринге. Согласно одному из своих источников, Бак сказал, что все очень удивились, потому что золотистая сука была молоденькая, не какой-нибудь изнуренный ветеран.

— Как раз таких собак и нужно успокаивать, — сказала я. — Просто чтобы снять собственную нервозность.

— Все может быть, — отозвался он.

Я пригласила Стива обедать, а поскольку все равно готовила в этот день печенку, то поджарила немного и для нас. Печенка питательна. Я ее терпеть не могу, но стараюсь быть практичной и толковой хозяйкой. Любой склад кормов для домашних животных продаст вам сушеную печенку, но по сравнению с той, которую вы готовите сами, она малопривлекательна. Даже просто приносить пищу на дрессировочный ринг — это против правил, но мне нравится пользоваться печенкой как поощрением во время дрессировки. Некоторые не верят в съедобные награды. Их кухни, наверное, пахнут лучше, чем моя. Чтобы приготовить собакам печенку, я беру ломтики говяжьей печени и медленно жарю их в открытой сковородке, пока они почти полностью не подсохнут. Охладив печенку, режу ее на мелкие кусочки и замораживаю. Стиву и себе я жарила с маслом и луком.

За печенкой с луком Стив рассказал мне, что случайно встретил свою соученицу по ветеринарной школе, Лайзу Блюменталь, которая практикует в Белмонте. Лайзу я знаю. Ее муж Дон разводит золотистых ретриверов. В разговоре с ней Стив упомянул о Маргарет, и Лайзе, сказал он, не терпелось признаться, а также и пожаловаться. Маргарет привозила своих золотистых к Лайзе, чтобы сделать пробы на собачий кашель, и требовала у Лайзы чего-нибудь, чтобы успокаивать их в дороге. Лайза, конечно, знала, кто такая Маргарет.

— Маргарет ничего не сказала прямо, — поведал мне Стив. — Но дала Лайзе понять, что несколько слов от нее, Маргарет, могут повредить ее, Лайзы, репутации, и Дона тоже. Так что Лайза сдалась, и догадайся, с чем Маргарет уехала.

— Зачем же Лайза на это пошла? Она, верно, ужасно себя чувствовала… Она не подумала, что применяет дурное средство?

— Не совсем так. Она чувствовала себя бессильной, но также и защищающей Дона. Потом она пожалела, что это сделала, но было слишком поздно.

— Знаешь, — сказала я, — я просто вижу воочию, как Маргарет всыпает валиум мне в термос.

— Вливает, — поправил он. — Сперва его нужно растворить.

— Ну вливает. Не знаю, как она смогла добраться до термоса, но как она это делает, просто видишь. И по-моему, она способна кого-нибудь задушить, особенно Стэнтона. Но вломиться сюда? И это дельце с шерстью…

— Во всем этом есть что-то безумное.

Я согласилась.

Четверг, конечно, означает собачью дрессировку. Мы оставили обе машины на подъездной дорожке и повели собак к арсеналу. Молодой коп, свободный от службы, нанятый клубом, бездельничал внутри, болтая с Джерри Питсом и Джоном, управляющим приютом. Наверное, внутрь копа загнал холод. Было четыре градуса ниже нуля, так зябко, что попасть внутрь был рад даже Рауди. Лайки живут на открытом воздухе круглый год, не обращая внимания на холод, но только если акклиматизировались. Чтобы терпеть минусовые температуры, им нужно отрастить шубу. Домашний пес привыкает к внутренней температуре, и ему так же уютно при минус четырех, как и вам.