Чему не бывать, тому не бывать - Хольт Анне (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— Не посещала школу?
— Да. Я говорю не о нескольких днях, пропущенных из-за простуды, а об относительно длительном промежутке времени.
— Она довольно долго лежала в психиатрической клинике, в «Модум Бад», когда училась в первом классе гимназии.
— Что? — Ингер Йоханне больше не чувствовала холода. Она переложила телефон в правую руку и переспросила: — Что вы сказали?
— У Фионы, я думаю, было какое-то нервное расстройство. Об этом не говорили. Мы должны были вернуться в школу после каникул. Я помню, что ездила с семьей во Францию на целое лето и очень ждала встречи с Фионой, а она не пришла. Ее положили в больницу.
— В «Модум Бад»?
— Кажется. Однако теперь я не уверена... Почему-то я всегда думала, что Фиона лежала в «Модум Бад», но, возможно, просто потому, что не знаю никаких других мест, где лечили бы людей с такими проблемами. Ну, с нервами.
— Откуда вы знаете, что ее лечили именно от нервного расстройства?
Молчание. Ножки стула опять царапают пол, на этот раз гораздо тише.
— Я и в этом сейчас сомневаюсь, — задумчиво ответила Сара Брубакк. — Но в школу она долго не ходила. Кажется, она вернулась перед Рождеством. Или... Да, чуть раньше Рождества. Мы ставили школьную комедию, и репетиции всегда начинались в первых числах декабря.
— Школьная комедия? Сразу после нервного срыва?
Джек громко зарычал на наглого селезня, который пытался дотянуться до крошек, разбросанных в паре метров от морды пса.
— Сидеть, — приказала Ингер Йоханне.
— Что?
— Извините, это я собаке. А она вам рассказывала, почему ее так долго не было?
— Да. Или, может, нет... Это все было так давно. — В голосе зазвучали нотки сожаления: Сара, видимо, искренне хотела помочь. — Мы действительно были лучшими подругами. Говорили обо всем, как водится, и я помню, меня немного обижало, что Фиона не хочет рассказывать о том, где она была и что вообще с ней случилось. Вот в этом я уверена. Помню, моя мама говорила, что мне лучше все это не ворошить. Что это очень нелегко, когда у тебя такая... болезнь.
— Получается, что история о нервах и «Модум Бад» с таким же успехом может быть выводом, который вы сами сделали, а не чем-то, что вы знали или знаете, — заключила Ингер Йоханне.
— Да, боюсь, что так.
— А что вы можете сказать о ее поведении после возвращения?
— Она вела себе как обычно. Точно так же, как и раньше. Я же не видела ее... пять месяцев получается, да? С последнего звонка до конца ноября? В этом возрасте люди быстро взрослеют, но мы остались закадычными подругами.
Перед Ингер Йоханне прошла детсадовская группа. Они шли по дорожке парами, держась за руки, вперевалку, неуклюжие в своих дутых комбинезонах. Маленький сопливый мальчуган в надвинутой на глаза шапке громко плакал. Воспитательница подхватила его на руки и крикнула:
— Дети, совсем немного осталось! Идемте!
— Она могла быть беременной? — спросила Ингер Йоханне.
— Беременной? — Сара Брубакк весело рассмеялась. — Ну что вы, нет конечно. Позже оказалось, что у нее большие проблемы с тем, чтобы вообще зачать. Вы наверняка знаете, что Фиорелла — результат экстракорпорального оплодотворения, ребенок из пробирки.
Этого Ингер Йоханне не знала, и ей пришло в голову, что в деле Фионы Хелле было как-то чересчур много деталей, которые не попали в объемные папки криминальной полиции.
— К тому же, — добавила Сара Брубакк, — Фиона совершенно точно поделилась бы со мной. Мы были неразлучны, как сиамские близнецы. Беременна? Определенно нет.
— Понятно. Спасибо вам огромное.
— Это все?
— Пока что да. Спасибо.
— Вы найдете убийцу?
— В большинстве случаев мы раскрываем преступления, — уклончиво ответила Ингер Йоханне. — Просто на это нужно время. Я прекрасно понимаю, как это тяжело для вас. Для семьи и для друзей.
— Да. Обязательно звоните, если что. Я очень хочу помочь.
— Спасибо, я очень это ценю. До свидания.
Детсадовская группа скрылась за двумя железобетонными домами на ближайшей улице. Утки наконец-то успокоились. Они улеглись на льдине небольшими группками, спрятав клювы в теплых перьях под крыльями.
Ингер Йоханне медленно шла вдоль реки.
Так долго в этом деле не было тайн! — подумала она, глядя на голову Джека, послушно плетущегося рядом с ней. Ни тайн, ни — что особенно удивительно — ненависти. Теперь, как всегда, в любом деле, после любого убийства, начинают проявляться секреты. Вранье. Полуправда. Скрытые факты и старательно забытые истории. А ведь поначалу казалось, что в жизни обеих жертв: и Фионы, и Вибекке, не было никаких особенных противоречий, конфликтов, закулисных игр.
Рагнхилль заплакала. Ингер Йоханне заглянула под козырек коляски. Беззубые десны обнажились в крике. Ингер Йоханне нашла выпавшую соску. Наступила тишина. Она пошла быстрее. Дул сильный сырой ветер. Еще немного, и Рагнхилль окончательно проснется. Пора домой.
Отказ от ребенка не раз становился мотивом убийства матери, думала Ингер Йоханне, маневрируя между лужами на Бергенсгате. Но почему сейчас, почти через двадцать шесть лет? Или ребенок, вернее, теперь уже взрослый человек, только сейчас узнал правду? Могло ли такое открытие породить столь сильную ненависть? Или обиду, достаточную для такого жестокого убийства, для символической казни? Или...
Она остановилась. Джек удивленно посмотрел на нее, свесив язык набок. Мимо прогрохотал автобус. Выхлопы заставили Ингер Йоханне закашляться и отвернуться.
Ребенок Фионы Хелле, который был потом усыновлен, мог прийти к своей биологической матери совсем недавно. Какая была бы ирония, подумала Ингер Йоханне, если Фиона сама стала бы объектом тех страстей, которые эксплуатировала на потребу публике?
Не делать поспешных выводов — Ингвар был прав, предостерегая ее от этого. Ее умозрительная конструкция слишком ненадежна. Существует ли на самом деле этот ребенок?
— И что общего, ради всего святого, он может иметь с Вибекке Хайнербак? — спросила она себя вполголоса и покачала головой.
Должно быть, все-таки это два разных человека.
А может, и один.
Я должна остановиться, подумала она. Веду себя неправильно, непрофессионально. В распоряжении профайлера есть современные компьютерные программы. Возможность работать в команде. Доступ к архивам и лучшим экспертам. Я никакой не профайлер. Я случайная женщина, которая гуляет с младенцем и дворнягой. Но все-таки есть что-то, есть что-то...
Теперь она почти бежала. Рагнхилль кричала в коляске, которая тряслась, дребезжала и чуть не опрокинулась, когда Ингер Йоханне поскользнулась на льду, заворачивая на улицу Хёугес.
Придя наконец-то домой, она закрыла дверь на ключ и на цепочку и только потом разделась.
Тронд Арнесен не мог уснуть. Было два часа ночи со вторника на среду. Он несколько раз вставал, чтобы выпить воды, во рту было сухо, язык шершавый, как наждачная бумага. По телевизору не показывали ничего интересного, ничего, что могло бы его заинтересовать или хотя бы отвлечь от размышлений, дать передышку напряженно работающему мозгу, который не позволял заснуть.
Он сдался. Встал в четвертый раз. Оделся.
Прогуляюсь, подумал он. Подышу воздухом.
Снег шел с вечера. Он ложился на землю, легкий, чистый, присыпая гниющие листья, зимний мусор, черные разводы на осевших сугробах и слякоть дорог. Гравий хрустел под ногами, открывающаяся калитка заскрипела. Он бесцельно пошел вверх по холму, как будто его манил фонарный столб на вершине.
Теперь уж точно нет никакой возможности сказать правду.
Он не смог рассказать об этом даже тогда, в жаркой комнате, где был вдвоем с полицейским, который выглядел так, как будто вот-вот засмеется.
Он не смог.
А потом пришел Борд. Этот идиот.
Тронд сунул руки в карманы пуховика и ускорил шаг. В это время на улицах пусто, жители спят за темными окнами. Кот, перебегавший через дорогу, на мгновение остановился, посмотрел на него желтыми светящимися глазами, юркнул в маленькую рощицу на противоположной стороне дороги и исчез.
