Кавказский след - Карасик Аркадий (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Раньше, до потрясших Россию реформ, квартира Басовых могла считаться шикарными хоромами — шесть комнат с приличных размеров холлом, с двумя ванными комнатами. Расположена на четвертом этаже кирпичного дома. Сейчас, по сравнению с многокомнатными особняками или аппартаментами во весь этаж жилого дома, квартира банкира — настоящая нищета, свойственная разве чиновнику средней руки. В вопросах быта Басов обладал удивительной консервативностью, терпеть не мог любых перемен, а уж переезды вызывали у него отвратные судороги.
Остается удивляться неожиданному желанию банкира приобрести дополнительную головную боль в виде загороднего дворца. Скорей всего, настояла супруга. Похоже, уважает Любовь Трофимовна этакий шик-блеск, терпеть не может приземленности, обыденности.
Вдова приняла посетителя не на кухне, тем более, не в холле — в гостиной, увешанной дорогими картинами, заставленной стильной мебелью. Одного выставленного на обозрение хрусталя хватит для приобретения нескольких квартир в «хрущебах».
Женщина — не в трауре, как можно было ожидать, — короткая юбчонка, открывающая точенные ножки, блузка с глубоким вырезом. Самая настоящая девчонка, а не супруга пожилого банкира. Несмотря на искусно наложенный макияж, сквозь него просвечивается грусть. Несколько морщинок залегло в углах рта, накрашенные ресницы походят на ворота речного шлюза — удерживают напор слез.
Получается этакое «ассорти» из горестных раздумий и плохо спрятанной радости от обретеной свободы — обеспеченной и безоглядной. Безвольный, наполненный горечью, взгляд никак не стыкуется с оголенными почти до самого стыдного места ножками, монашеская смиренность плохо сочетается с открытой до самых сосков грудью.
Бабурин — не аскет и не католический монах, проповедующий безбрачие, обычный холостой мужик, долго, слишком долго, лишенный женской ласки. Поэтому он не мог остаться равнодушным к женским прелестям вдовы, поневоле косился на груди, не мог отвести жадного взгляда от подвижных бедер, скрытых за тонкими колготками. С трудом преодолел несвоевременную разнеженность. Ибо предательская мягкотелость обязательно повредит предстоящей напряженной беседе со свидетельницей… Или — подследственной?
— Прошу, — изящный жест ручкой показал дверь, куда хозяйка просит пройти гостя. — Присаживайтесь…
Сергей Петрович утонул в кресле. Глаза снова будто прилипли к полуобнаженной женской груди. Все же зря он столько времени живет холостяком, давно пора жениться, бессвязно подумал холостяк, переведя взгляд на развешенные полотна знаменитых художников. Потом — на горку с дорогим хрусталем. Потом — на огромную люстру с множеством хрустальных подвесок. Следователь готов смотреть на что угодно, только бы — не на красавицу.
А она, чертовка, кажется, все понимает — показывает в ехидной улыбочке великолепные зубки, которых, наверняка, еще не касался стоматолог. Дескать, гляди, мент, любуйся, замирай от восторга. Но только любуйся, не больше — ягодка не тебе предназначена, на нее нацелилось множество мужиков, впору конкурс объявлять.
— Чай? Кофе? — почему-то шопотом спросила вдова. Скорей всего, подчеркнула интимность обстановки, не соответствующую возможному допросу. — Вафли? Печенье? Бисквит?
— Спасибо, позавтракал и пообедал…
— При чем тут завтрако-обеды, — принужденно засмеялась хозяйка. — Просто принято перед серьезной беседой смочить горло… Кстати, что вы предпочитаете: коньяки, ликеры или нашу родную водочку? Покойный супруг был большим знатоком крепких напитков.
— Спасибо, — повторил Бабурин. — Если можно — закурю…
— Ради Бога! Может быть, сигару?
Сергей Петрович, не отвечая, достал привычную «яву». Любовь Трофимовна поддержала компанию — закурила длиннющую сигарету импортного завоза. Дымки поднялись к потолку, сплелись друг с другом, словно дружески пожали «руки».
Несмотря на отказ гостя, на столе появилась бутылка ликера и две хрустальные рюмки на высоких ножках. Типа балерин, ожидающих аплодисменты. Закуска — коробка дорогих конфет, вафли, печенье, бисквиты, зефир. Сейчас Бабурин с большим удовольствием опрокинул бы чайный стакан водки, заел черняшкой и селедкой. Авось, это привело бы его в равновесие, заставило не пялиться на аппетитную грудь Басовой.
Но обстановка обязывает вести себя в соответствии с принятым у банкиров этикетом. Пришлось пригубить ликер. А вот хозяйка, не кокетничая и не скромничая, выпила залпом. По мужски. Будто не сладкий напиток — деревенский самогон. В глазах засверкали шаловливые огоньки, губы дрогнули в такой же улыбке.
— Что же вас интересует. Во время визита сотрудников уголовного розыска я достаточно полно рассказала все, что знала. Возможно, появились дополнительные факты?
— Вся наша работа заключается в повторениях и уточнениях… Сейчас меня интересует ваш… друг. Михаил Степанов.
Недоуменный взгляд обшарил лицо следователя, словно отыскивая в нем издевку. Потом — прояснился.
— Понятно. Лысый Феденька настучал. Признаться, терпеть не могу мужиков-сплетников, которые отличаются от баб тем, что кое-что носят в штанах. Того же прораба… Впрочем, скрывать мне нечего. Да, умерший муж не ревновал меня разве только к телеграфному столбу. Всюду мерещились ему измены. Вот и нашел бугай частного детектива себе на голову. Вместо того, чтобы следить за похождениями супруги нанимателя, Мишка сделался моим любовником… Пожалуй, все.
— Степанов рассчитывал занять место вашего мужа? После его смерти, конечно.
Дамочка презрительно скривилась. Словно прожевала зернышко красного перца.
— Мне только и не хватает второго бугая. Побаловаться — одно, жить бок о бок — совсем другое… А вы даже фамилию Михаила разнюхали? Добротно подготовилась, ничего не скажешь, профессионально… Наверно, подозреваете Михаила в убийстве?
Бабурин подумал и кивнул — да, подозреваю. Такая уж профессия — всех подозревать, потом из подозреваемых выбрать самого-самого.
— Зря теряете дорогое время. На убийство Мишка ни за что не пойдет — панически боится разных изоляторов и зон. Говорит, в детстве цыганка нагадала — закончит непутевую жизнь за решеткой. То ли от руки ментов, то ли от сокамерников. Отсюда — вечный страх…
Басова снова наполнила рюмки, подчеркнуто вежливо подняла свою. Дескать, давайте выпьем не за тюрьмы и зоны — за любовь. Наверно, уже выпитое действовало на нее возбуждающе, повышало сексуальный тонус, наращивало желание. Демонстративно расстегнула вторую пуговицу на блузке, одернула на коленях юбчонку. Прищурилась и метнула на гостя поощрительный взгляд. Дескать, почему медлишь, не пора ли завершить нудную беседу и перейти к более приятным формам общения. В голосе появились мурлыкающие нотки, наманикюренные пальчики потерли виски. То ли успокаивая разыгравшуюся кровь, то ли, наоборот, еще больше будоража ее.
Но Бабурин уже успел взять себя в руки, взнуздать мужские эмоции. Он терпеть не мог ни взяток, ни взяточников, а сейчас ему предложена самая настоящая мзда. Натурой. Пришлось перебить разговорчивую бабочку. В противном случае, потеряешь дорогое время, перемалывая, словно в кофейной мельнице, ничего не говорящие слова.
— Странная боязнь. Вам не показалась она показной, этакой демонстрацией?
Видимо, Басова сообразила — перед ней сидит не самец со всеми присущими сильному полу эмоциями, а самый настоящий робот, которого не сооблазнить. Трепетные воздыхания и сооблазнительные позы на него не подействуют. Со вздохом застегнула блузку. Ответила максимально сухо, с оттенком недовольства.
— Михаил не умеет притворяться, не дано мужику.
А вот это уже позвольте мне решать самому, подумал Бабурин, любящая женщина всегда переоценивает положительные качества своего любовника, полагаться на ее суждение о нем — обязательно ошибиться.
— Кстати, почему вы решили, что ваш… друг — частный детектив, нанятый банкиром?
— Мишенька сказал…
— Вынужден открыть вам глаза. Степанов — никакой не детектив, скорей всего, примитивный мошенник. Лицензию ему не выдавали. Почему нанял его ваш супруг, откуда узнал — предстоит раскрыть.
