Безмолвный пациент Клинической Больницы (СИ) - Белова Наталина "Белова Наталина" (читаем книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Зайдя в квартиру я увидел суровый взгляд отца он поприветствовал меня с той же враждебностью когда я впервые учился в колледже он также смотрел на меня когда я привёл домой Маринет я и сейчас помню его взгляд. У нас никогда не было нормальных отношений, он никогда меня ни в чём не поддерживал я даже нормально с ним поговорить не мог мне нужна была чья-то помощь, но я не знал, к кому мне обратиться с кем из родителей можно поговорить по душам, в мою голову закрадывались мысли что ни один из них никогда не поймёт меня даже тогда когда я женился на Кэт.
Зайдя в родительский отец не был в восторге, от моего внешнего вида…
— Ну и вид, у тебя Тайлер… Кожа да одни кости! А что у тебя за стрижка? Почему так коротко подстрижено? Ты словно преступник сбежавший из тюрьмы.
— Спасибо, тебе пап. Я тоже очень рад тебя видеть, — ответил я.
Увидев маму она выглядела ещё более подавленной, чем обычно. Мама словно съежилась, стала намного тише, как будто на самом деле нас здесь вообще не было. Присутствие моего отца было гораздо более подавляющим, он не поприветствовал, нас его взгляд бросался мне в глаза, в его глазах не было радости. Стоя в прибранной гостиной отец прожигал, Кэт тяжёлым взглядом. Я вообще с трудом пережил обед в родительском доме. Кэт видимо не особо понравилась моим родителям, и они никогда не радовались за меня. Не знаю, по каким причинам, но меня это вполне нисколько даже и не удивило.
Отец, пообедав, удалился в кабинет в полном молчании и больше он оттуда не выходил. Во время прощания мама подошла ко мне и обняла слишком долго, и это казалось слишком близко для меня. Мама с трудом держалась на ногах. Меня вдруг накрыло чувство тихого отчаяния. Когда мы с Кэт уехали из родительского дома я знал, что часть меня так и осталась там — вечным ребёнком, словно я очутился в ловушке. Я ощущал себя совершенно беспомощным, безнадежным, и глаза жгло от подступивших горячих слез. И тут меня в отчаянном состоянии увидела Кэт. Она крепко обняла меня и тихо прошептала: «Теперь я всё понимаю. И теперь я люблю тебя ещё сильнее!» — и больше она мне ничего не стала объяснять. Да и никаких объяснений во общем-то и не требовалось.
В мае мы с Кэт расписались в маленьком регистрационном бюро неподалёку от Юлоустон — сквера. Я и Кэт не пригласили наших родителей. И никакого Бога тоже не благодарили за этот совместный счастливый день. Кэт по каким причинам не хотела устраивать венчание в церкви, поэтому я мысленным взором произнёс краткую молитву, пока нас регистрировали в бюро. И поблагодарив Господа Бога за то неожиданное счастье, которого я никогда не был достоин. Теперь я прозрел и чётко видел Его великую намеченную цель. Бог вовсе не покидал меня в раннем детстве, он не был одиноким и напуганным мальчишкой как я. Нет, он, был ловким магом, который оберегал Кэт, словно козырь, чтобы «достать» её из рукава, когда придёт то самое главное время.
Глава 67
— Мне кажется, по-моему, мнению вы уже и так всё сами прекрасно знаете.
Я понял его намёк и в конце концов сменил тему разговора касающиеся моей работы:
— Смею предположить, вы виделись с Элисон незадолго до гибели Бренда, ведь верно уточняю?
— Да всё верно. Я ездил домой к Элисон.
— А не могли бы вы чуть поподробнее рассказать о той встрече с Элисон?
— Приближался день открытия выставки, а Элисон никак не успевала закончить свою работу. И Элисон очень нервничала, что по моим размышлениям очень даже логично.
— На тот момент вы ещё не видели картины, предназначенные для выставки Элисон?
— Нет. Элисон всё никак не могла выделить для себя день, чтобы показать свои уже готовые картины. И поэтому тогда я решил что приеду сам. Сначала я решил заглянуть в живописную мастерскую она находилась в дальнем конце сада, но когда я вошёл Элисон там не оказалось…
— Хочу заметить это очень интересно.
— Я обнаружил Элисон в доме.
— Простите, за подробности, а как вы туда вошли?
Мой вопрос застал Жанну — Флайерс врасплох. Она быстро прикидывала в уме, что мне на это ответить.
— Ах да! Сейчас я вам объясню. В дальнем конце сада есть калитка, которая ведёт на улицу. Элисон её очень редко запирала. Вот поэтому из сада я вошёл через чёрный ход в дом, на кухню. Дверь чёрного входа тоже не всегда была незаперта… Знаете, вы больше похожи на детектива, чем на психиатра.
— Я психотерапевт, — мягко поправил её я.
— А что есть какая-то разница?
— Я всего-лишь пытаюсь намного лучше понять душевное состояние Элисон. А что вы можете сказать о её настроении в тот день?
— Элисон вела себя, как и обычно. — Жанна — Флайерс пожала плечами. — Ну, может, Элисон немного волновалась из-за художественной выставки.
— И что всё?
— Внешность и поведение Элисон никаким образом не указывали на то, что через несколько дней она застрелит своего мужа, если я правильно понял ваш вопрос. — Жанна — Флайерс допила своё кофе, и тут ей в голову явно пришла неожиданная мысль: — А не хотите ли вы взглянуть на её некоторые картины? Пойдёмте! — Она быстро направилась к двери, не дожидаясь меня, и взмахом руки пригласила за собой.
Я прямиком последовал за Жанной — Флайерс в основное хранилище. Жанна подошла к огромному стеллажу, извлекла оттуда одну за другой четыре завернутые в белые простыни картины и закрепила на рельсе, оборудованном специальными крюками. Затем Жанна осторожно убрала с каждого холста защитную ткань.
— Вот и всё вуаля! — И Жанна отступила в сторону, гордо представляя мне первую из многочисленных картинных художеств.
Я увидел изображение, выполненное с типичной для Элисон фотографической реалистичностью. На холсте с точностью до самых мельчайших художественных деталей была запечатлена авария, в которой погибла мама Элисон. Тело сорока пятилетней женщины безвольно лежит на окровавленном руле. Она вся в крови. Не возникает сомнений: женщина мертва. Её душа в виде большой птицы с желтым оперением, отделившись от тела, устремляется подняться ввысь, к небесам.
— Ну разве это не шедевр? — тихо произнесла Жанна — Флайерс, глядя на саму картину. — Настолько потрясающие яркие цвета: жёлтый, красный, зелёный… Я прямо утопаю в этой яркой радуге. Здесь столько радости и просветления…
Я бы не выбирал слово «радость». Возможно, это «тревога». Я был до конца уверен в своих чувствах относительно этой картины.
Затем мы перешли ко второй работе: Иисус распят на кресте, если я верно интерпретировать увиденное.
— Оказывается это Бренд. Какое — же невероятное сходство, — прокомментировала Жанна — Флайерс.
На холсте и вправду оказался нарисованный портрет Бренда, которого Элисон изобразила в виде распятого на кресте Христа: из ран текут алые струйки, на голове терновый венец. Глаза не были до конца опущены. Наоборот, они смотрели прямо на зрителя — немигающие, полные муки и безмолвного упрёка. Они прожигали меня насквозь. Я подошёл чуть ближе. Меня заинтересовал необычный предмет, привязанный к торсу Бренда, — винтовка.
— Из этого оружия Бренда убили? — спросил я.
— Именно так. — Жанна — Флайерс кивнула. — По-моему, винтовка принадлежала Бренду.
— Элисон написала картину до убийства, ведь верно?
— Примерно за два месяца до трагедии. Пытаетесь определить, что тогда творилось у Элисон в голове? — проговорила Жанна — Флайерс, показывая мне четвертую картину.
Четвёртый холст был больше чем все остальные.
— Это вообще что-то нечто невероятное. Прошу отступите немного назад, чтобы лучше видеть, — посоветовала она.
Я послушно отошёл на несколько шагов, а потом снова взглянул на картину — и невольно усмехнулся. Передо-мной висел портрет родной тётки Элисон, Лидии Роузли. Теперь мне стало вполне очевидно, что именно так возмутило Лидию: пухловатая женская фигура возлежала на крошечной кровати, прогнувшейся под огромным весом Лидии Роузли. Элисон изобразила тётку чудовищно, громадно толстой женщиной. Жирная плоть изливалась из кровати по полу, заполняя комнату, струилась и завёртывалась, словно волны бушующего прогневавшегося моря.
