Почему в новых домах водятся привидения - Дойл Артур Игнатиус Конан (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Не знаю, как долго мы так прогуливались, но вдруг Замба навострила уши.

— В чём дело? — шёпотом спросил я её. Она посмотрела на меня, помахивая хвостом, затем прижала уши и заскулила. Я в тревоге прислушался.

И тут в тишине моего слуха коснулся красивый, звучный женский голос. Казалось, он доносится с посыпанной гравием дорожки, неподалёку от ворот. В этом не было ничего необычного. Я решил, что это поёт какая-нибудь бродячая артистка в надежде получить пару пенсов, хотя голос был гораздо благозвучнее, чем обычно у такого рода людей. По правде сказать, лучшего голоса мне не доводилось слышать ни на одной оперной сцене. Он то приближался, то отдалялся, словно бы певица расхаживала взад-вперёд перед домом, стараясь разглядеть в окнах свет. Слов песни разобрать было нельзя. Переливы, трели необычайной красоты и отдельные печальные ноты следовали одна за другой довольно мелодично, но как-то беспорядочно; очень странная это была композиция, мне, по крайней мере, ни разу не пришлось слышать мелодию, построенную по такому принципу. Песня увлекла меня. Я слушал завороженно, сигара уже потухла, а я всё внимал чарующей мелодии, которая то усиливалась, то затихала. Наверное, думал я, женщина то приближается к террасе, то отдаляется от неё. Внезапно песня оборвалась.

— Бедняжка! — сказал я громко, словно очнувшись. — Надо бы дать ей поесть; может, ей нужна помощь. Пойдём, Замба!

Замба поплелась вслед за мной. Только на следующий день мне вспомнилось, с какой неохотой она повиновалась. Вошед в Красную комнату, я огляделся в поисках хлеба и куска курицы, оставшихся после ужина. Пока я собирал остатки трапезы, вновь полилась песня, но теперь голос звучал прямо у меня за спиной, словно певица поднялась на террасу и стояла на пороге комнаты.

Я обернулся не сразу: никак не мог уложить куриное мясо на булку. Когда же, наконец, я повернулся в сторону двери, песня оборвалась и, к моему большому удивлению, на пороге никого не оказалось.

— Вот так раз! — пробормотал я, — здесь что-то не то!

Выйдя на порог комнаты, я увидел, что на террасе также никого нет. Тут только мне впервые и пришло в голову, что большие-то ворота заперты, что ключ у меня, а стало быть, ни одна живая душа не могла пробраться сюда без моего ведома! Позвав Замбу, я выбежал во двор, собираясь обыскать сад и кусты за окном. Нехотя собака последовала за мной; я приказал ей идти быстрее, но она посмотрела мне в глаза и жалобно заскулила. Когда же я снова позвал её, она встала на задние лапы и положила передние мне на грудь. Бедное животное! Мы вернулись в Красную комнату, так ничего и не узнав. Входя, я посмотрел на часы. Было двадцать минут первого.

Я подбросил дров в камин и сел в кресло. Замба вновь улеглась на ковре, положив голову на лапы и подозрительно глядя на застеклённые двери. Минут через десять погасла одна из ламп, и Замба медленно поднялась с сердитым ворчанием. Минутой позже потухла и вторая лампа, и собака с яростным лаем бросилась на незваного гостя, входящего с террасы. Я увидел, как она прыгнула, будто пытаясь схватить его за горло. Однако, странное дело, кроме нас с Замбой, в комнате не было никого! Лунный свет падал на траву, пруд и террасу, и если бы кто-то вошёл, тень его неизбежно легла бы на пол. Но тени не было! И всё же Замба явно напала на Что-То или на Кого-То: я увидел, как она мгновенно была отброшена назад и упала к моим ногам. Собака была мертва — какая-то чудовищная, неведомая сила свернула ей шею.

Я схватил пистолет и выстрелил в пустоту. Одна свеча — на столе их было четыре — погасла. Помня предупреждение старухи, я положил револьвер на стол и попытался зажечь погасшую свечу от другой. И тут в зеркале напротив я впервые заметил ночного пришельца. Это была Рука, бледная и цепкая. Она схватила револьвер со стола и исчезла. Погасла ещё одна свеча.

— Это уже не шутки! — сказал я себе и сунул второй пистолет в карман, чтобы попытаться зажечь одновременно обе свечи. Зажёг, но две другие погасли. Я снова засветил их. И вновь две свечи потухли. Второй револьвер непонятным образом был вытащен у меня из кармана. Погасла третья свеча. Я схватил спички и зажёг её, но тут же потухла другая. Я опять зажёг её — и так игра продолжалась: как только гасла очередная свеча, я чиркал спичкой, немедленно зажигал её, но она гасла — и всё начиналось da сaрo ^[3]. Я заметил также ещё одну Руку, потом ещё, и, наконец, много-много Рук. Они кружились в воздухе, то исчезая, то вновь появляясь, отражались в зеркале, и мнилось, им несть числа! Я был слишком возбуждён, и у меня не было времени их рассматривать, тем более что они пока что не подлетали ко мне слишком близко. Но тут мне пришло в голову: «Как я буду удерживать их на расстоянии, когда кончатся спички?». Я чуть не споткнулся о тело несчастной Замбы, и по спине у меня пробежал холодок. В ту же секунду, как я его ощутил, Руки приблизились. Призрачные их пальцы хищно сжимались и разжимались, словно норовя схватить меня за горло. Это мне не очень понравилось. По правде сказать, такое соседство не доставляло мне большого удовольствия. Коробок уже почти опустел.

— Ну, что же! Летайте себе, коль вам охота! — громко и твёрдо заявил я. — Всё равно я останусь здесь на ночь и утром выйду отсюда живым! Будут ли спички и свечи — не будут. С вами или без вас — не уйду, и всё тут! Я сел и зажёг ещё одну свечу. Внезапно дрова в камине рассыпались. Я с трудом собрал их, ведь всё моё внимание было поглощено спичками. Несмотря на грозившую мне опасность, я всё же почувствовал комичность своего положения. В самом деле, трудно придумать более дурацкое занятие, чем зажигать ночью свечи, для того чтоб их тут же задували привидения! Если бы тело бедной Замбы со свёрнутой шеей не говорило о страшной реальности, творящейся у меня на глазах, я бы, ей-богу, рассмеялся во весь голос, но тут я заметил, что в коробке осталось всего три спички!

— Всё равно до утра я никуда не уйду отсюда, — упрямо повторил я. — Меня не смутят ни темнота, ни ваше присутствие!

Полку противников моих между тем всё прибывало: от пола до потолка были Руки. Бледные, хищные, призрачные; правда, меня они пока не трогали. Я удивился: что, собственно, помешало им задушить меня сразу же, как они задушили мою собаку? Но вот я потратил последнюю спичку, последняя свеча погасла. Я было снова попытался разжечь дрова в камине — сноп искр взлетел в воздух, погас и я оказался в кромешной темноте, в окружении отвратительных, хищных созданий. Это была страшная минута, но кровь во мне кипела.

— Нет, я останусь здесь! — в ярости вскричал я. — Плевал я на ваши проделки! Настанет утро — и выйду из этой хоромины цел и невредим!

Тут бесовские создания замерли. Но лишь на секунду — и снова всё закружилось да завертелось; они выныривали из темноты, камнем падали на меня, словно хищные птицы, норовя разорвать на куски, и тотчас исчезали. Но им не удалось запугать меня. Заметив, что враги приближаются только в те мгновения, когда храбрость меня оставляет, и отступают, едва она возвращается, я рассудил, что меня защитит сила воли, ну а если я дрогну, — меня тут же постигнет участь Замбы. Поэтому я подавлял в себе малейшее поползновение страха. Сидя на стуле, я ждал рассвета, и мне казалось, что он никогда не наступит. Иногда от изнеможения и нервного напряжения на лбу у меня выступал каплями пот: всюду виделись хищные, но бесплотные Руки, нацеленные на меня со всех сторон, и их длинные бледные пальцы, готовые сжаться на моём горле. В такие мгновения, как я мог видеть, существ этих становилось значительно больше и они подлетали совсем близко, чуть не касаясь меня. И тогда я опять напрягал всю свою волю. Да, в эти несколько часов уместилась половина моей жизни.

Наконец, когда силы и надежда уже начали оставлять меня, небо стало светлеть; слабый, тихий ветерок заколыхал кроны деревьев. Прокричал петух. И тут бледные Руки яростно кинулись на меня — я решил уже, что погиб, но они бесследно исчезли.