Ставка на проигрыш (с иллюстрациями) - Черненок Михаил Яковлевич (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Ну а потерпевшего никто из жителей полустанка не опознал?
— Нет. Там ведь ежедневно останавливается больше десятка пригородных поездов, и на платформе постоянно полно народу. Отдыхающие приезжают даже из Новосибирска. Особенно сейчас, в грибной сезон.
— Бутылку и осколки стакана, найденные на месте происшествия, предъявляли для опознания?
— Конечно. Бутылка ничем не примечательна, а стаканов таких ни у кого из жителей полустанка нет.
Подполковник Гладышев, поправив настольный календарь, заговорил:
— Мы, Антон Игнатьевич, вот для чего тебя пригласили. Голубев интересную мысль предложил… Поезжайте-ка вы с ним денька на два в Березовку и обстоятельно разузнайте там все об этом Иване Серапионовиче Глухове. Согласен?
Антон пожал плечами.
— Если надо…
— Обязательно надо, — вмешался в разговор прокурор. — Только вот что, товарищи, в отношении Глухова у нас имеется всего лишь смутное предположение. Поэтому никаких следственных действий. Делайте вид, что приехали проведать родителей и порыбачить на озере в выходные дни. Собственно, работники вы с опытом — смотрите по обстановке.
— Когда ехать, Николай Сергеевич? — спросил подполковника Бирюков.
— Не откладывая. В понедельник утром вам надо быть уже здесь.
— Понятно. — Бирюков поднялся и посмотрел на Голубева, подбросившего начальству мысль о рыбалке. — Поехали, рыболов-спортсмен.
Придя от подполковника в кабинет к Бирюкову, Голубев, словно оправдываясь, зачастил привычной скороговоркой:
— Думаешь, с умыслом, чтобы порыбачить, предложил начальству организовать нам поездку в Березовку? Честное слово, я случайно сказал, что утром соблазнял тебя родителей проведать, а прокурор мигом подхватил идею. Ну повезло сегодня на твоих земляков! Кстати, о Торчкове. Он тут мне на какую-то Гайдамачиху жаловался. Есть у него такая соседка?
— Проулок их усадьбы разделяет, — сказал Антон.
— Так вот, якобы козел Гайдамачихи повадился в торчковский огород капусту хрумкать. Торчков его как-то подкараулил — и вилами в бок, а Гайдамачиха в отместку торчковскую корову чем-то отравила. И сейчас между ними «убийственная» война идет. Кто эта Гайдамачиха?
— Старуха лет под восемьдесят.
— Правда, что она из помещиц?
— Какое… Муж ее отставной штабс-капитан был. Умер накануне революции, ну а после его смерти, говорят старики, трактир в Березовке и паром через Потеряево озеро она содержала. Колчаковцы все это пожгли, а хозяйку чуть было не расстреляли.
— За что?
— Разное говорят.
— Торчков утверждал, что у старухи от царского времени золото припрятано.
Бирюков усмехнулся:
— Вот дает Кумбрык! У Гайдамачихи в избе шаром покати. Все хозяйство — козел да полуслепой от старости пудель по кличке Ходя.
— Пудель?.. Откуда она взяла породистого пса?
— Кто ее знает.
— А как старуха по колдовской части?
— Чего? — Антон недоуменно уставился на Голубева.
— Что ты так смотришь?.. Торчков всерьез клялся, будто собственными глазами видел, как Гайдамачиха, крадучись, ночью на сельское кладбище ходила, а на следующий день утром у него корова подохла.
— Слушай ты этого сказочника, — усмехнулся Антон, — он тебе еще не такое наговорит.
Глава III
До старого тракта, сворачивающего на Березовку, Бирюков с Голубевым доехали на попутной машине. Тракт буйно загустел травой и походил теперь на давнюю просеку, вильнувшую вправо от укатанного автомашинами большака райцентр — Ярское. Выйдя по нему к Потеряеву озеру, Антон провел Славу мимо черных столбов бывшего паромного причала и поднялся на высокий пригорок.
Отсюда Березовка была как на ладони. Рядом с новеньким сельмагом алел раскрашенный яркими лозунгами кирпичный клуб, за ним — контора колхоза с поникшим от безветрия кумачовым флагом. Даже вросшую в землю избушку Гайдамачихи в самом конце села и ту разглядеть можно. По старинному сибирскому обычаю деревня вытянулась одной длинной улицей. По ее обеим сторонам, сразу за домами — широкие прямоугольники огородов с картофельной ботвой и желтыми шапками подсолнухов. В Гайдамачихином огороде — низенькая старая баня, а за огородом — укрытое среди густых берез кладбище, с краю которого бронзовая звездочка на памятнике березовским партизанам, замученным колчаковцами. Тихое, как зеркало, Потеряево озеро с приметным на середине островом распахнулось, словно большое водохранилище.
— Вот красотища!.. — восторженно произнес Голубев и, показав рукою на торчащие у берега черные столбы, спросил: — Это зачем же на озере паром держали?
— Раньше здесь знаменитый Сибирский тракт проходил, — ответил Антон. — В объезд озера надо добрых сорок верст, как говорят старики, киселя хлебать, а напрямую от Березовки до Ярского всего три километра.
Чуть правее причальных столбов под склонившейся над водой березой чернела смолеными бортами лодка-плоскодонка. Показывая на нее, Голубев опять спросил:
— А это чья посудина?
— Бабки Гайдамачихи.
— Зачем она старухе?
— Никто из березовцев не знает.
— Как так?
— Ни разу не видели, как Гайдамачиха пользовалась ею.
— Любопытно бывшую трактирщицу и хозяйку парома посмотреть.
— Ничего особенного в ней нет. Тихая, как будто чуточку помешанная умом, старушонка. Отлично разбирается в лечебных травах.
— За счет этого и живет?
— Сын у нее на фронте погиб, а она пенсию получает.
Полюбовавшись с пригорка селом, Антон со Славой спустились к проулку и по нему вышли прямо к дому Бирюковых. На скамейке перед домом, прикрыв сивой бородою широченную грудь, дремал старик.
— А это что за Микула Селянинович?! — опять с восторгом спросил Голубев.
— Дед Матвей мой, — улыбнувшись, ответил Антон. — Полный георгиевский кавалер, а за гражданскую войну орден Красного Знамени имеет.
— Серьезно?!. Сколько ж ему годиков?
— Восьмой десяток, как он говорит, наполовину разменял.
Голубев шутливо хлопнул Антона по плечу.
— Вот Бирюковы! Прямо гвардейский род. Отец-то у тебя полный кавалер ордена Славы. И имена у всех старорусские: Матвей, Игнат, Антон…
— Хотели меня Виталием назвать. Приехали от матери из роддома, дед Матвей спрашивает: «Кто народился?» Отец и говорит: «Сын, Виталий». Дед уже тогда туговат на уши был: «Кого видали?» Отец кричит: «Виталий! Имя такое сыну дадим!» Дед обиделся, что сразу не разобрал, ладонью по столу: «Придумали чужеземное имя — с разбегу не поймешь. По-русски, Антоном, мальца нарекем!» Сказал как отрубил. Перечить деду Матвею и сейчас в нашей семье не принято.
Голубев засмеялся. Антон подошел к дремлющему деду и, наклонившись к его уху, громко сказал:
— Здравствуй, дед Матвей!
Старик, медленно открыв глаза, неторопливо поднял склоненную в дреме голову, провел костистой рукой по сивому лоскуту бороды и только после этого ответил:
— Здоров, ядрено-корень. Никак в гости явился?
Антон показал на Голубева.
— С другом вот отдохнуть приехали.
Дед Матвей понимающе кивнул.
— Не иначе рыбалить надумали…
— Как догадался?
— Одолели ныне райцентровские рыболовы Березовку. Каждую субботу да воскресенье прутся к Потеряеву озеру и на легковушках, и на мотоциклах — отбою нет.
— Ну и ловят?..
— Бывает. — Дед Матвей поцарапал бороду. — Коли удачливей зорьку провести желаете, пораньше место у камышей занимайте — там окунь добрый берет. Прозеваете время — на берегу притулиться негде будет. Вот-вот приезжие рыболовы нагрянут, — махнул рукой в сторону дома Ивана Серапионовича Глухова, возле которого стоял голубенький автомобиль «Запорожец». — Вон первый казак уже прикатил.
— Кто это? — спросил Антон.
— Племяш Ивана Скорпионыча. Каждый выходной тут как тут. — Дед повернулся к сельмагу. — Да вон, кажись, он чего-то с Иваном на телегу грузит.
У магазина уже знакомый Антону и Славе Голубеву молодой железнодорожник с полустанка и рыжебородый старик устанавливали на подводе только что купленный холодильник. Около них крутился кривоногий Торчков и, похоже, невпопад давал советы. Когда старик Глухов, развернув лошадь, направился с покупкой к своему дому, Торчков растерянно огляделся. Видимо, заметив у дома Бирюковых гостей, решительно направился к ним. Улыбаясь, еще издали заговорил:
