Детектив и политика - Устинов Питер (читаем книги онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Не убивайте меня! — взмолилась Мари-Дениз.
Габриэль Жакмель угрожающе поднял руку:
— Заорешь — голову отрежу!
Из кармана своей куртки он достал отвертку. Ни за что на свете ему не хотелось поделиться удовольствием снять крышку гроба Франсуа Дювалье. Забившаяся в угол Мари-Дениз окаменела от ужаса. А ведь совсем недалеко, на Марсовом поле, ее ждали деревенские подруги, чтобы вместе отправиться на рынок, расположенный на бульваре Жан — Жак Дессалин…
Один из винтов в крышке гроба скрипнул под отверткой. Несмотря на предупреждение, Мари-Дениз закричала. С безумными глазами Габриэль Жакмель подскочил к ней, схватил за горло и, прижав к стене, начал медленно душить одной рукой — как он делал когда-то в казармах «Дессалин». Мари-Дениз задергалась всем телом. Платье на ней было такое легкое, что Жакмелю показалось, будто она совсем голая. Его ярость сразу же уступила место грубому желанию. Приподняв ей голову, он присосался своими толстыми губами к ее губам. Однако Мари-Дениз упорно сжимала зубы. Отпустив ее горло, он в бешенстве дал ей пощечину и рванул на ней платье, обнажив высокие, крепкие и острые груди, с более светлой, чем на лице, кожей. Очевидно, в жилах Мари-Дениз текло немного крови белых людей.
В этот момент Тома и Люк, прекратив работать отвертками, радостно вскрикнули: крышку гроба удалось наконец приподнять. Габриэль Жакмель обернулся. Маленький мавзолей наполнило ужасное зловоние: жара не лучшим образом подействовала на «папу Дока». Схватив Мари-Дениз за талию одной рукой, Жакмель задрал ее белое платье другой и сорвал с нее трусы. Она разрыдалась, не пытаясь больше сопротивляться.
На грубом лице Жакмеля появилось совершенно животное выражение. Давненько у него не было такой привлекательной девушки. Он лихорадочно расстегнул «молнию» на своих брюках… В мавзолее слышалось только его прерывистое дыхание и урчание. Мари-Дениз больше не плакала: ее охватила апатия.
Габриэль Жакмель заурчал громче и вонзил ногти в эластичную кожу ее бедер. Его последний рывок был таким резким, что Мари-Дениз вскрикнула от боли. Ей показалось, что внутри у нее находится раскаленное железо. Жакмель высвободился и удовлетворенно вытерся о ее платье.
Она посмотрела на него, одновременно запуганная и польщенная: многие простодушные гаитяне считали человека, который только что обладал ею, злым духом, воплощением всех темных сил. И тем не менее это был такой же мужчина, как и остальные… Немного успокоившись, она шмыгнула носом.
Уже забыв о ее существовании, Жакмель сидел на корточках у открытого гроба. Мари-Дениз видела, как поднимается и опускается его мачете. Когда Жакмель достал из гроба большой черноватый зловонный шар и осторожно засунул его в пластиковый пакет, который держал Тома, ее сотряс приступ тошноты, и она отвернулась. Тома закрыл пакет с головой «папы Дока». Вонь еще больше усилилась: стоя на коленях, Жакмель мощными ударами мачете вскрывал грудную клетку трупа — ему хотелось заполучить и сердце. Перерубив ребра, он вырезал его из груди. Тома снова открыл свой пакет. Жакмель бросил туда свою мерзкую добычу, поднялся и спокойно вытер руки о разорванный саван.
— Видала? — спросил он у Мари-Дениз.
Потеряв дар речи от ужаса, та перекрестилась. Жак-мель подошел к ней и наотмашь ударил по щеке. Потом снова схватил ее за горло, сжимая на этот раз не слишком сильно, и вплотную приблизил к ней лицо.
— Когда мы уйдем, — отчеканил он, — ты выйдешь отсюда и всем расскажешь, что видела, как я унес голову Франсуа Дювалье!
Мари-Дениз покорно кивнула.
Первыми из мавзолея вышли Тома и Люк, затем, пятясь, — Габриэль Жакмель. Мари-Дениз застыла на месте. Ее нагое коричневое тело, покрытое капельками пота, выглядело очень странно рядом с открытым гробом.
«Мерседес-600» с номерным знаком «22» затормозил на улице Жан-Мари Гийу перед воротами кладбища. Двое мотоциклистов эскорта — полицейский в синей униформе и тонтон-макут в фуфайке, поверх которой болтался на ремне старенький автомат «томпсон», — спешились. Позади «мерседеса» остановился черный «форд», набитый полицейскими в форме, а за ним — еще один автомобиль с пятью тонтон-макутами, которые устремились на кладбище, чтобы осмотреть его до появления там президента: Жан-Клод не носил при себе оружия, и это легкомыслие огорчало приближенных, помнивших, что его отец, Франсуа Дювалье, который вообще редко покидал свой дворец, не расставался с двумя пистолетами и никогда не убирал со своего письменного стола американский карабин с удлиненным магазином. Эти мудрые предосторожности позволили ему умереть в своей постели.
Подойдя к мавзолею, один из тонтон-макутов — очень худой, в бежевом свитере и соломенной шляпе — сразу же увидел открытую дверь. Выхватив из-за пояса никелированный пистолет, он обежал мавзолей, наткнувшись по дороге на труп Эстиме Жоликёра, затем помчался к «мерседесу», наклонился к шоферу и сказал:
— Быстро уезжайте — здесь опасно. Жоликёр убит!
«Мерседес» тут же тронулся с места; за ним последовала машина с полицейскими. Тонтон-макуты тем временем начали прочесывать кладбище. Один из них, коротыш в клетчатой рубашке, вошел в мавзолей — и остолбенел, увидев открытый гроб и стоящую в углу Мари-Дениз, прикрывавшуюся обрывками своего белого платья. Она никак не отреагировала на его появление. Коротыш выволок Мари-Дениз из мавзолея, и ее немедленно окружили остальные тонтон-макуты, разъяренные и напуганные. Один макут изо всех сил ущипнул ее за сосок. Мари-Дениз закричала. Прохожие на улице ускорили шаг.
Командир группы тонтон-макутов был серым от страха: он видел изуродованный труп президента.
— Кто это сделал? — тихо спросил он.
Под его напряженным взглядом Мари-Дениз обрела дар речи.
— Габриэль Жакмель, — выпалила она. — Он такой злой! С ним были еще двое…
Пока Мари-Дениз сбивчиво рассказывала о том, что произошло, трое тонтон-макутов побежали закрывать ворота кладбища. Командир лихорадочно размышлял. Сейчас его главной задачей было сохранение всего случившегося в тайне.
— Никто больше этого не видел? — спросил он.
— Никто.
Он покровительственно положил руку ей на плечо:
— Ты хорошая девушка. Сейчас тебя отвезут на рынок. И запомни: ты никому не должна говорить о том, что видела!
Он отошел в сторону и что-то тихо сказал двум своим людям. Те тотчас же взяли Мари-Дениз за локти, потащили ее к машине и грубо втолкнули внутрь.
Стиснутая между двумя тонтон-макутами, Мари-Дениз не решалась сказать ни слова. Они проехали по улице Жан-Мари Гийу до улицы Паве и миновали Марсово поле, где ее ждали подруги. Но и тут она не рискнула нарушить молчание. Машина повернула налево, к бульвару Жан-Жак Дессалин, и оставила позади рынок. На перекрестке улицы Дельмас, при выезде из Порт-о-Пренса, один из макутов с улыбкой начал гладить ей ляжку, затем без лишних церемоний он схватил ее руку и положил себе на бедро. Второй макут, сидевший за рулем, усмехнулся:
— Новенькая всегда больше возбуждает!
Уже давно догадавшись, чего от нее потребуют, Мари-Дениз безропотно стала ласкать своего соседа…
Они проехали еще два километра. В окрестностях поселка Симон Дювалье, на пустыре, прилегающем к военному аэродрому, тонтон-макуты остановили машину. Тот, кто уже получил свою порцию ласки, держал Мари-Дениз, пока второй макут насиловал ее, — затем они поменялись местами, после чего второй макут, в соответствии с полученным приказом, в упор выстрелил ей в ухо.
Малько не торопясь прошел через большую комнату, полную многочисленных сотрудниц Дэвида Уайза. Ему всегда было приятно входить сюда: большинство присутствующих его знали, и замедлившийся перестук пишущих машинок означал, что его высокая, элегантная фигура, светлые волосы и золотистые глаза не оставляют равнодушными этих скромных служащих — маленьких, но иногда полных очарования винтиков Центрального разведывательного управления. Его титул принца и соответствующая этому титулу форма обращения — «Ваше Сиятельство», — равно как и репутация искателя приключений высокого полета, делали Малько несбыточной мечтой маленьких секретарш большого здания в Лэнгли.
